А. Кизеров: «В жизни стараюсь быть искренним, на сцене – откровенным»

Совсем немного времени осталось до открытия нового театрального сезона. На этот раз на суд зрителей будет представлен «Тартюф» в постановке московского режиссера И. Корниенко. Заглавная роль в спектакле отведена А. Кизерову, работающему в Орске всего третий сезон, но уже известному нам по «Козьему острову», «Дону Кихоту», а также актерско-режиссерской работе над Хармсом. Сегодня Алексей делится с читателями «ОХ» своими мыслями о новом спектакле, об орском театре и искусстве вообще.ТАРТЮФЫ СРЕДИ НАС
– Говорят, если в театре нет Гамлета, не стоит «Гамлета» брать в репертуар. Игорь Корниенко, по-видимому, счел, что в орской труппе есть Тартюф. Насколько легко далась вам эта роль?
– Я назвал бы роль Тартюфа очень сложной и в то же время очень простой. Кстати, частый для театра парадокс. В этой связи своим студентам в колледже искусств я говорю, что артист не натягивает чью-то шкуру, не надевает масок, и напоминаю мысль Генриха фон Клейста о том, что артист – это человек, который вкладывает роль в то место, где должна быть душа, и начинает жить ею.
– Тартюф, как известно, персонаж негативный. Но современный театр постоянно удивляет новым взглядом даже на, казалось бы, бесспорные вещи. Будет ли ваш Тартюф исключительно отрицательным?
– По-моему, абсолютных понятий вообще не существует. Как говорил Станиславский, играешь злого – ищи, где он добрый. В Тартюфе тоже есть и то, и другое, как в каждом из нас, он не лишен ничего человеческого, этим и интересен. Как положительный герой он воспринимается, например, в своей любви к Эльмире. Он любит есть, но любит и работать. Понимаете, у него работа такая – быть Тартюфом, этот человек ничего другого не умеет в своей жизни. Эпиграфом к спектаклю могла бы стать фраза из Булата Окуджавы: «Пока живут на свете дураки, обманом жить нам, стало быть, с руки». Сколько бы мы ни прожили, но наступаем на одни и те же грабли. Думаете, Тартюф один такой? Посмотрите на наших депутатов и вспомните Леонида Филатова: «Утром мажу бутерброд, сразу мысль – а как народ? И икра не лезет в горло, и компот не льется в рот...»
– Действительно, для нас все это сейчас очень актуально.
– Не только для нас, но и для всей России, всего земного шара. Ведь пьеса-то про что?
– Про ханжество и лицемерие?
– По-моему, в современной интерпретации пьеса про лохотроны. Тут тебе и «Белое братство», и «Аум Сенрикё», и наперсточники. Про людей, которые играют на чувствах слабых людей. Тартюф в этом отношении очень живой пример. Тема актуальная, такие, как он, – рядом.
– Вы в своей жизни уже не раз сталкивались с Мольером в разных театрах. Наверное, это везение?
– Безусловно. Во-первых, не всегда театр может себе позволить постановку Мольера, потому что труппа должна иметь значительный творческий потенциал, чтобы замахнуться на него. Во-вторых, могут еще и не взять в спектакль. Я действительно с Мольером встречаюсь уже в пятый раз. В чебоксарском «Тартюфе», который пришелся на конец 80-х годов, играл Лояля и Лорана. Теперь столкнулся с Тартюфом напрямую и думаю, кое-что у меня получилось.
– У вас в жизни сейчас новый этап – режиссерский. Как он проходит?
– Я начинаю ощущать режиссерский контроль на сцене. А для артиста это вредно.
– Почему решили переквалифицироваться?
– Наверное, вырос из актерских «штанишек». (Смеется.) Не утверждаю, что дорос до настоящего режиссера, но стремлюсь к этому.
– Как актеру «Тартюф» вам интересен, а как режиссеру? Хотели бы вы его поставить, и каким бы он вышел?
– Драматургия Мольера – легкая, прозрачная, открытая. И такая же откровенная, как у Чехова или Шекспира. А автора тем интереснее смотреть, читать или слушать, чем он откровеннее. Вообще, мое кредо выразил в своих записных книжках Даль: «В жизни я хочу быть искренним, а на сцене – откровенным».
Да, я хотел бы поставить «Тартюфа». И он, конечно же, отличался бы от спектакля Игоря Корниенко. Здесь имеют значение многие факторы: и время, и творческая индивидуальность режиссера, и «толщина театрального кошелька». Режиссер всегда предлагает свой разбор материала. Он говорит: я вижу эту пьесу так – и вместе с актерами начинает оправдывать свою историю. Возьмите «Гамлета». Каким он был у Смоктуновского, каким – у Высоцкого и каким – у Гибсона. В первом моем «Тартюфе» исполнитель главной роли был бородат, толст, гиперпластичен, меня же природа создала немного другим. В нынешней постановке и Клеант – отнюдь не носитель абсолютного добра, как предполагает классицизм. А творец-зритель? Каждый человек, читая какое-то произведение, является его исполнителем. У него свои ассоциации, образы. Если я буду органичен в его восприятии, значит, нам обоим повезло. В театре все делится не на «правильно – не правильно», а «нравится – не нравится». Драматургия бывает популярной и непопулярной. Можно и «Тартюфа» решить с такими «тараканами», «натолкать» философии, цитат. Хорошо еще, если это будет сделано от сердца, а не для формы или выпендрёжа.
МУЗЫКА В ЖИЗНИ
– Насколько я знаю, вы поющий актер, даже брали призы на международных фестивалях…
– Музыка в моей жизни имеет очень большое значение. Режиссеры почему-то пока этим не пользуются, но мне самому однажды удалось поставить на сцене музыкальное произведение. Это была моя первая режиссерская работа, еще до получения диплома, и называлась она «Мистерия в стиле рок». Написал ее один знакомый сызранский композитор и пригласил меня в качестве режиссера. В ней участвовали шесть солистов, двенадцать человек пластической группы и восемьдесят – хора. Все действо занимало около полутора часов. Работать было очень интересно.
Что касается моего личного пения, то, действительно, есть опыт участия в музыкальных фестивалях. Впервые на конкурс «Поют актеры драматических театров» имени Миронова я попал в начале 90-х годов. Хотя тогда ничего не завоевал, один мой номер запомнили. И было очень приятно, когда в 1997 году я приехал с программой меньшей, чем требовалось (на запись второго номера попросту не хватило денег), все-таки прошел в финал. На финал привез уже четыре номера, и это был успех.
– Что пели?
– Русскую народную песню в современной аранжировке. Она была интересна проживанием роли (не забывайте, что конкурс-то актерский). Кстати, специальный приз Центрального Дома актера, который я за нее получил, не был предусмотрен изначально. Тем более приятно было принять его из рук самой Маргариты Эскиной.
ОРСКИЙ ЭТАП
– А как вам работается в орском театре?
– Этот город уже дал мне многое в творческом плане. Если человек работает в театре, значит, он одержим, он альтруист, и здесь таких немало. Это только смотря «Пока все дома», мы думаем, что все артисты живут в идеальных бытовых условиях. Сейчас, после 20 лет трудовой деятельности, у меня впервые появилось жилье, которое можно назвать квартирой. И появилась она исключительно благодаря тому, что появилась ипотека. Но это очень нетипичная ситуация для артиста – позволить себе такое. Многие живут в общежитиях.
– До сих пор?
– Артисты всегда были перелетными птицами. Но раньше мигрировали гораздо чаще. Как только они приезжали в новый город, муниципалитет тут же выдавал ключи от квартиры. Провинциальный театр мог себе позволить выбирать артистов на фестивалях и приглашать на конкретные роли. Люди были согласны ехать в любой город даже из Москвы, потому что в столице значительной роли надо ждать лет двадцать, а в глубинке сразу можно было сыграть короля Лира. Сейчас среди приезжих в основном те, кто мигрировал очень давно, или молодежь, только что окончившая училища и не обремененная семьями.
В Орске меня смущает только одно: отсутствие интереса к театру со стороны городских властей. Будущему главе есть на что равняться. В Сызрани, например, мэр был очень продвинутым в этом отношении. На каждой премьере специально бронировался ряд для его семьи. Самарский губернатор получил «Золотую маску» за вклад в развитие областных театров. Хотя орский драмтеатр неплохо смотрится даже в нынешних условиях. Гастроли прошлого года показывают, что мы далеко не последние не только в области, но и России. На сегодняшний день, помимо нашего, по стране идут еще 99 «Тартюфов», и здорово, если театр замахивается, и не беспочвенно замахивается, на таких авторов, как Мольер, Чехов, Гоголь.
ПЕЧАЛЬНАЯ КОМЕДИЯ
– Думаете, зрителей все еще можно вернуть в театр?
– Да, если театр будет составлять достойную конкуренцию другим развлечениям. Если раньше молодые люди с удовольствием сидели дома, читали книги (может быть, потому, что детей до 16 или 18 на вечерние сеансы в кино, например, не пускали), то сегодня можно пойти куда угодно в любом возрасте. Или же никуда не ходить, а погрузиться в телевизор, Интернет или видеоигрушки. А нам хочется, чтобы зрители вечерами погружались в наш театр, а не на диван. Ведь ни один вид творчества так не обнажен, как театр. Это прямой контакт, это сиюминутность: произведение искусства существует именно сейчас. Спектакль не картина или кино, которые могут существовать в веках. Даже яркие спектакли, записанные на пленку, теряют свою неповторимую атмосферу, пленка не передает флюиды, а только констатирует факт.
– Так ли уж виноваты зрители, что театр их мало интересует? Тот же самый «Тартюф» – пьеса столь же вечная, сколь и набившая оскомину.
– Говорят, что о вкусах не спорят, а я считаю, что это лозунг для базара. В театре вкус необходим, его нужно воспитывать, а значит – спорить. Я, со своей стороны, стараюсь делать все, чтобы воспитывать зрительский вкус. Мне абсолютно не стыдно за то, что я сделал на сцене: ни за «Шарманку Дандана», ни за «Козий остров», ни за «Дон Кихота». Потому что делал это для зрителя и для себя, а кто пожелает себе плохого?
– Тогда, может, дело в том, что театральное искусство отражает действительность, далекую от Орска?
– А оно никогда не является отражением действительности. Искусство – всегда ее преображение. Пушкин сказал: «Над вымыслом слезами обольюсь»... Любой образ собирателен. Жизненная правда, искренность – вот слагаемые успеха. Только когда мы рождаем вымышленного персонажа, это является искусством, воздействует на душу. Выводим на сцену униженного и оскорбленного – слезами обливаемся, а на улице пройдем мимо бомжа и не остановимся.
– Грустно звучит все это, хотя говорим о комедии.
– Если вспомнить, что жанр – это угол зрения на события, то, по-моему, все вокруг – сплошная комедия. А я – оптимист.