Стреляют – обычное дело

Для них война в Афганистане закончилась два десятка лет назад. Они возвращались в Союз, когда афганские баи и контрабандисты только сколачивали свои боевые отряды. Самые тяжелые, самые кровавые схватки будут позже, когда вожди племен начнут бороться за сферы влияния. Но война опалила и этих ребят, успевших заглянуть смерти в глаза – артналеты, обстрелы, минная война, случалось, и прямые боестолкновения.Среди орских связистов бывших воинов немало. С. Егоров – электромеханик участка телеграфной связи Орского МУЭС «ВолгаТелеком» – военного афганского лиха хлебнул с самого начала. В числе первых воинских соединений зимой 1981 г. автомобильная бригада, где он служил, пришла под Кабул. Орскому пареньку досталось отработать свое в военных караванах механиком, доставляя из Союза оружие, технику, продовольствие, ГСМ. Д. Шипков – заместитель начальника линейно-технического цеха МУЭС «ВолгаТелеком». А на той войне в 1984-1985 гг. ему пришлось воевать стрелком погранвойск под Гератом, охраняя призрачные границы Афганистана от контрабандистов и возможных военных провокаций третьих стран.
Мы попросили ветеранов-афганцев вспомнить те годы.
С. Егоров:
– От той поры у меня осталось всего несколько пожелтевших любительских фотографий. Офицеры следили жестко, что бы, не дай Бог, лишнего не сфотографировали. И часто снимки просто уничтожали.
Под Кабулом жили в палатках, обустраивали военный городок. И первое время местное население относилось к нам с любопытством и настороженностью. Мы пришли на их землю и просто мешали: ставили палатки на тропах, где местные ходили всегда, занимали территории, где до этого они пасли скот.
Д. Шипков:
– Мне удалось привезти две фотопленки по случаю. Ездил в краткосрочный отпуск домой. Жаль, что одна из них оказалось засвеченной, видимо, по неосторожности. Но и те снимки, что удалось напечатать, остались в солдатском альбоме. Они передают атмосферу того времени, бесшабашность мальчиков-воинов, фотографировавшихся у растерзанной взрывами техники.
Когда мы служили, на точках уже были отрыты землянки. Впрочем, в землянках или палатках одинаково холодно. Климат резко континентальный, да еще горы. Днем хоть до трусов раздевайся, а ночью и бушлат не спасает. В очагах жгли только сухой навоз, траву, кустарник, саксаул. В домах, как правило, вместо мебели – ковры да сундуки. Одежда – штаны да халаты.
Егоров:
– Топить там действительно нечем. Только чахлая трава да небольшие кустики. Обогревались тем, что привозили из Союза. Доски от ящиков, уголь, ГСМ, на месте дров найти было невозможно. Зато привезли из Узбекистана пирамидальный тополек. За два года он там вымахал в настоящее дерево. Все солдаты поливали его, не жалея воды. В чужой стране он был для нас символом Родины.
Те два года Афгана остались в памяти как жара, пыль, песок, грязь, бардак. Голодно и холодно. И солдатская мужская дружба на всю жизнь.
Шипков:
– Плохое забывается, а вот солдатская дружба, действительно, остается надолго. Даже сейчас кажется, что плохих людей рядом со мной на той войне не было. Может быть, потому, что война не оставляет места для подлости, может, мы все были молодыми, открытыми, честными.
На одной заставе земляки со мной не служили, поэтому все мои друзья живут в разных городах. Мы и потом, после «дембеля», долгие годы перезванивались. Правда, постепенно меняются адреса, меняются номера телефонов. Годы службы уходят в прошлое.
Егоров:
– Мне повезло больше. Нас из Орска в бригаде было несколько. С Колей Куламбаевым, он сейчас на ОНОС работает, с Юрой Целовальниковым даже в учебке вместе служили, Володя Лукин в теплосетях работает.
Мы друг друга не забываем. На поддержку друзей всегда можно надеяться. Слава Богу, что необходимости такой нет. Но по несколько раз в год все же встречаемся, в гаражах, например, за всякими хозяйственными заботами.
Те два года навсегда объединили нас, переживших войну. Были молодыми, привыкали ко всему быстро, и стрельба с окрестных гор для нас была делом обыденным.
Шипков:
– Были молодыми и бесстрашными. Рядом с нами самолеты без опознавательных знаков, прилетевшие из-за границы Афганистана, разбомбили в хлам правительственный афганский полк. Мы находились на высотке, откуда просматривались все окрестности. Хорошо было видно, что творится у соседей под ударами бомб и снарядов. Когда самолеты разворачивались над высоткой, мы открыли по ним огонь из пулемета. По мишеням, летящим на сверхзвуковых скоростях, конечно, не попали. Но получили сдачи. По полной программе. Это счастье, что никто из нас тогда не погиб. Но каждый понял, что личный ангел-хранитель обязательно есть. А вообще за ту командировку на войну мы потеряли шесть товарищей. В том числе при подрывах.
На фотографиях можно увидеть результаты минной войны. Два мои однополчанина, когда БТР подорвался на мине, чудом остались живы. Мина взорвалась, когда машина надавила на взрыватель колесом третьей оси, технику изуродовало, а водитель и солдат не пострадали.
Егоров:
– Мин было много. И под технику, и против людей. Срабатывали на второе, третье, шестое нажатие. Взрывались только при определенном весе, пропуская над собой танк, разнося взрывом БМП. Но война – не только когда стреляют и взрываются на минах. Это еще и непролазная грязь. И зараза. Процентов 80 солдат болели. Это тоже особенность войны в чужой стране.
…Они сидели за рабочим столом, заваленным бумагами, в небольшом кабинете,
а альбом с фотографиями возвращал их в военную
молодость. Об армейских буднях всей правды, может быть, мы никогда
не узнаем, возможно,
они сами не помнят всех мелочей той жизни.
Но глаза ветеранов не обманывают. Хоть на миг, но меняются лица, становятся жесткими. Эхо войны
продолжает звучать.