Редкий токарь доживет до пенсии, не поменяв профессии

В детской песочнице копошилась детвора. Она плохо выговаривала слова, однако в реальности уже разбиралась. Кроха, вылитая кукла Барби, шмыгнув носом, объявила: «Я моделью буду!» Пацан из соседней квартиры, вооруженный автоматом, ответил: «А я – киллером!» Кто встанет за станок?
Крепко изменились приоритеты подрастающего поколения. «Та заводская проходная, что в люди вывела меня», в них явно не значится. Что ждет завтра город, где промышленность является основой его существования?
Уже сейчас предприятия испытывают нехватку рабочих кадров. А со станочниками ситуация достигла критической точки. Стоило возрасти объемам заказов, как сразу выяснилось: кадровому составу, имеющемуся в наличии, они не под силу. У ОРМЕТО-ЮУМЗ после затяжного периода упадка наконец-то появились перспективы. Завод славился в стране своими машинами для металлургов, теперь появилась возможность сотрудничества с другими ведущими отраслями. Приходится поднимать документы прошлых лет, ездить по адресам, выясняя, не вернется ли токарь или карусельщик на прежнее место. Им сулят приличные заработки, социальные блага, повышение квалификации. Загрузка оборудования заставляет переходить на двухсменный режим труда. А кого поставить за станки?
Подобного рода вопрос касается почти всех производственных объектов. Особняком стоят ОНОС, завод синтезспирта, отделение железной дороги. Остальные находятся в неустанном поиске. В средствах массовой информации пестрят объявления, начинающиеся с неизменного «Требуются…» Завод строительных машин практикует дни открытых дверей. Мероприятие не обходится без определенных затрат, но руководство идет на них, потому что дополнительные рабочие руки сродни дождичку в засуху. Набирает обороты и ОМЗ, здесь планируется ввод в эксплуатацию новых мощностей, значит, тоже нужны люди.
Помните Маршака: «Ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы нашей столицы…»? Парня, совершившего подвиг, нашли. Но то было лет пятьдесят назад. Станочника скоро даже ФСБ не отыщет: резерва-то нет. Вот некоторые цифры. В 1995-м профтехучилищами были выпущены 230 токарей и фрезеровщиков, в прошлом – лишь 41. Ребят не прельщает профессия, требующая навыков и упорства. К тому же хорошим специалистом можно стать лет через пять, не меньше. Поэтому привлекает то, что обещает скорое богатство. Профессиональные училища зазывают: выучим на коммерсанта. Для девятиклассников обещание звучит «круто». «Клево» – записаться в менеджеры. Некоторые представляют его обязанности следующим образом: сиди за столом, пей кофе и командуй директором, который находится в прямом подчинении. Заморское слово действует магически.
Уместно заметить, что в прошлом году официально заявили о потребности в рабочей силе 629 организаций. Сведения предоставлены отделом статистики. Речь шла о почти 14 тысячах человек. Доля массовых, обычных профессий составляла 85 процентов. Трудоустроены около 700. Так называемая рабсила просто постепенно иссякает, словно вода в пустыне. Но торговать всем и каждому не получится, кому-то надо и производить.

Девальвация понятия
С другой стороны, стоит ли удивляться создавшемуся положению? Вспомним, кого в первую очередь коснулась волна сокращений на предприятиях. Станочников было много, поэтому с ними особо не считались. В результате большинство из них, вынужденных прозябать на базарах, потеряло квалификацию. Вернуть – цель почти нереальная. Да и не верят они в стабильность, резонно рассуждая: сегодня заманят, завтра скажут, что заказы кончились. Дети, глядя на родителей, уже освободились от иллюзий. Действующая ранее система трудового воспитания, трудовых династий, наставничества приказала долго жить. Теперь о ней остается только вспоминать.
Самое печальное заключается в том, что девальвировалось само понятие «рабочий». Стремление привлечь внимание к опасной тенденции и государства, и местных властей результата не приносит. Впрочем, забота должна беспокоить в первую очередь руководителей заводов. Но, поскольку зачастую они командированы собственниками в Орск для реализации текущих задач, перспективные их не интересуют. Впрочем, это тема для отдельного разговора. Сейчас о зарплате. Средний уровень по городу не дотягивает и до 7 тысяч рублей. Он ниже, чем в Новотроицке и Оренбурге. Притом в указанную сумму входят доходы нефтяников, химиков, энергетиков, железнодорожников. Станочники получают гораздо меньше. Кто пойдет в цех, когда 5-6 тысяч целковых дает разгрузка фур на торгово-закупочных базах? Ни нормы тебе, ни дисциплины, ни начальства.
Молодежь тем более не заманишь. Она отличается прагматизмом, будущее Орска ее не волнует, а свое благополучие решает элементарно – уезжает туда, где платят. Терять-то нечего: ни жилья, ни возможностей. Раньше в Новотроицке работали единицы, сейчас – не сосчитаешь. С транспортом – благодать. Отток специалистов растет постоянно. К нам едут вербовщики из других городов. Заметьте, на ярмарки вакансий. Из Электростали недавно пожаловали. Плавильщикам пообещали по 35 тысяч! Сразу предоставляют общежитие, оформление документов берут на себя. Зачастят в Орск – ведь всех вывезут, одни пенсионеры останутся.
На этом фоне упорство директоров, не желающих обеспечивать достойное вознаграждение станочникам, мягко говоря, озадачивает. Объяснить его можно только двумя причинами: равнодушием к судьбам людей или сговором любыми путями сдерживать рост зарплаты. Правда, у некоторых из них здравый смысл все же возобладал. На никелькомбинате, который освободился от социальной сферы, открылся физкультурный комплекс, налажен конструктивный диалог с профкомом. И жилье жизнь заставит строить, чтобы обеспечить производству стабильные кадры. И ордена давать. Кто только нынче ни получает награды: звезды эстрады и сцены, ученые и политики, бизнесмены и военные. Работяга, создающий для них материальные ценности, – в стороне, незаслуженно забыт и унижен. Будто не было уроков истории, которая учит: терпение бедного, обездоленного народа не беспредельно, и считаться с ним, хочешь или нет, придется. Иначе «великих потрясений» не миновать снова.