Солдатские байки

от старшего сержанта десантно- штурмовой бригады Сергея ЧугуноваТревога!
(Место действия: Закавказский военный округ, г. Кутаиси, в/ч 31751. Время действия: 1982 г.).

О том, что ночью будет тревога, как правило, знают все, от полковника до рядового. И особо не волнуются по этому поводу. Учебная… Но иной раз тревоги случались совершенно неожиданно. В казарме, где стриженые пацаны досматривают сладкие сны про гражданку, в четыре часа утра раздается крик дежурного по роте: «Тревога!» и грубо возвращает солдат в суровую действительность. Всех словно ветром сдувает с теплых постелей. Сотня человек, еще не стряхнув с себя остатки сна, опустив на окна светомаскировку, несется в ружейную комнату, на ходу застегивая гимнастерки. Взять автомат, противогаз, подсумок с магазинами, надеть шинель и бегом по известному каждому бойцу маршруту. Приглушенный шум, стук касок, топот солдатских сапог. Все происходит неосознанно, на автомате. Но через две-три минуты казарма пустеет.
Стоим у дороги. Напротив колонной стоят машины. Офицеров еще нет. Ждем… Тревога не только в части, но и в душах. Никто толком не знает: может, очередная учебная тревога, а может… Время неспокойное, в Афгане – война, недалеко – граница с Турцией, членом НАТО. Рядом со мной в позе «красного латышского стрелка» замер рядовой Оганян: шапка-ушанка завязана под подбородком, руки спрятаны в рукава шинели, за спиной болтается автомат. Похоже, продолжает спать с открытыми глазами. Ну, нет. Поворачивает свое лицо и произносит тривиальное: «Слюшай, холадна, да?» Мимо проезжает «ГАЗ-66» с прицепленной «Зушкой» (зенитная установка). Останавливается. Из окна кабины высовывается сержант-армянин с восклицанием: «Вонцес, ара?!» (Как дела, друг?) Несколько секунд говорит с Оганяном по-армянски. Из-за поворота появляются офицеры. «ГАЗ», рыкнув, едет дальше. «Чего говорили-то?» – «Спрашивал: боеприпасы получали? Война будет или учебная тревога?» В задних рядах появляется нер-возность. Там стоят «дембеля». Сержанты и молодые бойцы – впереди. Подошли офицеры. Ротный, капитан Маслов, сверкает как новый пятак. Видно, что слегка навеселе. Он признанный в бригаде щеголь. Начищенные с ваксой до зеркального блеска сапоги, ремни портупеи, белоснежный подворотничок, вместо зимней шапки – фуражка с высокой тульей, в руках – прутик.
– Товарищи красноармейцы! Сержанты и старшины! Господа офицеры! – говорит он, постукивая прутиком по сапогу. Это у него такое чувство юмора в четыре утра. – То, о чем не раз говорили наши политруки на политзанятиях, то, о чем писали в армейских газетах, произошло.
И указывает на два предательски светящихся окна в здании строевой части, не закрытых светомаскировкой.
– Штабные писарюги уже пишут наградные листы о присвоении вам всем звания Героя Советского Союза… посмертно.
Молодые солдаты едят ротного глазами: «Живота не пожалеем за отца-командира, за Родину-мать!» В задних рядах настроение, мягко говоря, противоположное. Напряжение достигает своего апогея. Дембеля вытягивают шеи и крутят головами в тщетных попытках разглядеть, грузят ли на складах боеприпасы. Там, в казарме, в укромных уголках уже дожидаются своего часа любовно оформленные дембельские альбомы. Приготовлены «пэша» (офицерский полевой китель) и голубые береты, сплетены аксельбанты из парашютных строп, из пули от патрона калибра 5,45 с впаянной в него эмблемой ВДВ терпеливо выточен и отполирован нательный крестик. А тут такое!
Мимо бежит замполит части подполковник Лейба.
– Как дела? – бросает мимоходом ротному.
– Да вот, политинформацию провожу.
– Нужное дело.
Через несколько минут отбой тревоги. Дорога пустеет.

Учения
(Место действия: Каспий, аэродром Кала под Баку. Время действия: лето 1982 г.)

Турция ограничила проход кораблей через пролив Босфор. В ответ Советский Союз «поиграл мускулами».
Две недели штурмовые батальоны отрабатывали военные действия в условиях пустыни. Захватывали аэродром условного противника. В районе города Красноводска, на другом берегу Каспия, высаживали десант. После захвата бригадой плацдарма в «бой» вступала морская пехота. По условиям учений и согласно военной науке бригада как боевая единица к тому моменту переставала существовать (условно). Вот только в память врезалось не это.
После учений штурмовые батальоны улетели в часть вертолетами. Большую же часть техники отправили по железной дороге. Машина «ГАЗ-66» – на платформе, я – в кунге радиостанции. Проснулся оттого, что эшелон остановился. Глаза открыл: в верхний люк небо смотрит. Синее, как у нас осенью, только еще ярче. И запах… густой, тягучий, сладкий. Выбрался на платформу, осмотрелся. Стоим на каком-то полустанке, а вокруг инжир растет. Это им так сладко пахнет. С платформы спрыгнул, полную панаму инжира нарвал и обратно. Только раскладушку из машины вытащил, устроился на ней поудобней, как слышу шаги по насыпи и голос с характерным прибалтийским акцентом. Потом на платформе появляется трехлитровая банка с молоком, за ней высовывается белобрысая голова сержанта Карлонаса. Запрыгнул на платформу. Позвали еще товарища из телефонного отделения. Основательный Карлонас педантично, не торопясь, разливает молоко по кружкам и рассказывает:
– Снится мне сон, будто я в своей родной деревне. Сон такой явственный, такой реальный. Я даже слышу, как девчонки по-литовски разговаривают, смеются. Проснулся, а сон не кончается. Вот они, девчачьи голоса, рядом. Смотрю, на соседнем пути поезд стоит, и родной говор оттуда доносится. Я кричу. Из окна две дев-чонки выглядывают. Представляете! За тысячи километров от Литвы своих встретить! Они в Тбилиси на сельскохозяйственную выставку коров возили. Поговорили про родину, про Нямунас. Девчонки молока дали.
– Про какой еще Нямунас? – спрашиваю.
– Ну, про Неман. Река такая.
Состав медленно трогается. Мимо проплывают вагоны соседнего поезда и два девичьих лица в раме окна. Мы что-то им кричим, машем руками. Они в ответ смеются и тоже машут. Потом мы едим сладкий инжир и запиваем его парным молоком.
– Ну, и как там твой Нямунас? – спрашиваю Карлонаса.
– Да, течет…
Ничего особенного, ничего сверхъестественного в то далекое летнее утро не происходило. А я этот тягучий запах инжира до сих пор явственно ощущаю.

Торжественным маршем…
(Место действия: в/ч 31751. Время действия: весна 1982 г.).

На плацу при полном параде в ожидании замерла бригада. Грудь командира бригады полковника Плетнева украшена орденами, один из которых он получил, испытывая вместе с сыном дяди Васи новый способ десантирования техники вместе с экипажем. (ВДВ – войска дяди Васи. Дядя Вася – генерал Василий Маргелов, бывший командующий десантными войсками.)
– К торжественному маршу, – раздается голос комбрига, – на одного линейного дистанция…
В это время линейные – сначала один, потом другой, третий – по очереди начинают бег вдоль строя по противоположной стороне плаца. Они вооружены карабинами Симонова с примкнутыми штыками. За несколько шагов до своего места линейные переходят на строевой шаг.
– …поротно…
Линейные поворачиваются лицом к бригаде и, резко щелкнув подбитым металлической пластиной прикладом об асфальт, замирают в стойке «на караул».
– …первая рота прямо, остальные направо…
Первая рота идет на исходную позицию.
– …Марш!
Грянул марш «Прощание славянки», и бригада, чеканя шаг, поротно марширует мимо трибуны. В это время у бойцов голова повернута направо, а глаза вразбежку. Умудряешься видеть одновременно комбрига на трибуне, грудь четвертого от тебя в строю, марширующего впереди ротного и при этом еще чувствовать локоть идущего рядом. Мысль одна: «Красиво идем!» И ощущение громады, мощи.
И ты – не маленький винтик огромного механизма, не пушечное мясо, а боевая единица, без которой этой мощи нет. Ну, может, именно такими словами и не думаешь, но что-то похожее испытываешь.

На дембель
(Время действия: ноябрь 1982 г.)

Весь день носился по части с «бегунком» (обходной лист). И вот усаживаемся в крытые брезентом «Уралы». На улице уже темно. Одет не по уставу: гимнастерка офицерская, белый ремень, бушлатик, голубой берет, тельник. Но офицеры на это глаза закрывают. Десантура демобилизуется. Сейчас до Риони, аэропорт в Адлере, и… здравствуй, родной Орск! Только что все кричали, прощались, галдели на разные голоса. И вдруг тишина… Не знаю, кто о чем в этот момент думал, а мне показалось, что только вчера именно на этом «Урале» я сюда приехал. Сегодня возвращаюсь домой. И ничего практически во мне не изменилось. Ну, разве что… Приезжал гражданский пацан в заячьей шапке, старой куртке, с рюкзаком за спиной, а уезжает боец 21-й Отдельной десантно-штурмовой бригады.
Сейчас бригада дислоцируется в городе Ставрополе и носит название 247 десантно-штурмового полка. Воинская часть прошла через все горячие точки Кавказа. Командовал подразделением Герой Российской Федерации полковник Эм.
Комбриг полковник Плетнев погиб в ноябре 1982 года.

Подготовила Татьяна Северина