Бомжи атаковали больницы

(Начало в номере № 162 за 26 октября ) Мы продолжаем серию материалов о людях, живущих среди нас и фактически не имеющих никаких гражданских прав, но одновременно неподконтрольных государству. Этакая каста неприкасаемых – бомжи. Сегодня мы задались вопросом: оказывается ли им врачебная помощь? И если да, то в какой мере?Чем же они замечательны?!
Вторая городская больница. Третий этаж. Отделение травматологии. Здесь сейчас лежат двое пациентов, принятых врачами без каких-либо удостоверений личности. Один – мужчина лет 50 на вид. Вторая – женщина неопределённого возраста.
В мужской палате появление журналиста вызвало оживление.
– Сейчас я вам всё расскажу! – обращается ко мне с улыбкой смуглый дядечка, чью внешность портят перебитый (по всей видимости, уже давно) нос, глубокий шрам через всю щёку и некоторая нехватка зубов во рту. – Шёл я по улице Короленко. У меня тогда уже нога болела. И какой-то молодой чурбан (извините, другого слова и не подобрать) попросил меня четыре мешка ему на склад занести. Я отказался. Он меня догнал и побил. Ну, меня там подняли, помогли… В больнице гипс наложили. Три дня назад сняли. На поправку иду!
– А где вы живёте?
Пациент называет точный адрес.
– Правда, у меня там сейчас ситуация такая… с родственниками… Не хочу об этом говорить.
Вот так. О своей жизни – ни слова. С соседних кроватей интересуются:
– А почему это вы к нему именно пришли? Чем он замечателен?!
Ну, что тут ответишь… Пусть личность нашего героя останется для них окутанной ореолом тайны.
Направляюсь в женскую палату. Здесь лежат только двое. Свою «клиентку» узнаю сразу. Всё тот же чересчур тёмный оттенок кожи. Необычайная худоба. Голова обрита наголо. Врачи говорили: после того как санитарки её раздели и вымыли, хотя бы неприятный запах исчез. Женщина тоже не очень-то расположена разговаривать.
– Перелом бедра. Упала с лестницы. В травматологии впервые. Живу в Старом городе.

Спасать вопреки правилам
Разговариваем с врачами отделения, ортопедами-травматологами Николаем Ширко и Александром Котельниковым.
– С какими травмами бездомные люди обычно попадают в больницу?
– Это раны, переломы, кровоизлияния в мозг и так далее. Просто они часто дерутся друг с другом, увечат своих же собратьев по несчастью. А вообще в холодное время года таких пациентов в больнице становится больше потому, что, живя на улице или в неотапливаемых помещениях, они зарабатывают переохлаждения и обморожения.
– А как они попадают к вам?
– Привозят работники «Скорой помощи» или милицейские патрули.
– И вы их принимаете без документов, без полисов? В обход установленного порядка?
– При чём тут какие-то нормы и правила, если в первую очередь мы должны спасать жизни и здоровье людей! Что же, бросить его помирать, если у него паспорта нет?! Конечно, мы будем лечить всех, кто в этом нуждается.
– А на какие средства?
– Деньги выделяет государство.
– Соседи по палате не тяготятся такой компанией?
– В несчастье люди все равны… Соседи по-разному относятся. Обычно поначалу недовольны. Но потом проникаются сочувствием к этим беднягам, начинают их подкармливать. Ходячие даже ухаживают за ними.
– Что происходит с ними дальше?
– А дальше – тайна, покрытая мраком… Часто не знаем, куда они уходят. Мы их подлечили, восстановили им здоровье – и они ушли. Хорошо, если хоть «спасибо» сказали. Но не все возвращаются на улицу. Некоторых, которые становятся калечными, определяем в Дом для престарелых и инвалидов. Иные, ещё работоспособные, попадают от нас в центр социальной адаптации.
– А вот эти мужчина и женщина, с которыми я сейчас говорила, утверждают, что места жительства у них имеются. Один на проспекте Ленина обитает. Причём называет дом и квартиру. Другая – в Старом городе...
– Они могут сказать что угодно. Конечно, понимают, что лучше скрывать свой истинный социальный статус. Говорят: документы у них украли или потеряли сами. А адреса называют дальних родственников, давно забывших об их существовании, или знакомых. Другие просто заявляют, что живут на территории каких-нибудь предприятий.

Люмпены боятся за свой имидж
О себе эти люди в больницах не рассказывают, фотографироваться отказываются: вдруг кто-то их узнает! Получается, при всех перенесённых тяготах и невзгодах у них ещё не исчезло чувство собственного достоинства. А может быть, воскресло благодаря условиям, в которые они попадают в больничных палатах? И соседству с… так и хочется написать «нормальными» людьми. Соседству с теми, кому жизнь «на дне» знакома только по книгам.
Однажды мне довелось бывать по работе в одной из больниц Нижнего Тагила (Свердловская область), в отделении гнойной хирургии. Там людей с улицы тоже лечили за счёт государства. Но при этом их кровати стояли в коридоре. Грязную одежду у бомжей забирали, но мыть их санитарки отказывались. Ко многим приблизиться было невозможно именно по причине исходящего от них «аромата». Непонятно, как врачи не брезговали таких оперировать… Видно, хирурги из гнойного отделения привыкли ко всему.
Эти бродяжки часто даже не решались позвать к себе нянечек или медсестёр, как это делали другие пациенты. Поэтому за ними никакого ухода и не было.
И журналисту они выкладывали всё как на духу. Рассказывали, что живут на пустырях и в подвалах, боятся грядущей зимы и не знают, куда им идти после выписки.
Получается, у лиц без определённого места жительства от места этого самого жительства всё-таки очень многое зависит…
(Продолжение следует.)

Ксения Яркова.