Бомжей выживают – они выживают Прежних законов нам не хватает

В разговоре приняли участие Ж. Дубинина, начальник Управления социальной защиты населения горадминистрации; А. Харенко, заместитель начальника милиции общественной безопасности УВД г. Орска; М. Шевченко, заместитель директора Центра социальной адаптации лиц БОМЖ; Л. Капинос, специалист по социальной работе Центра социальной адаптации лиц БОМЖ; В. Гилев, заместитель начальника Управления здравоохранения горадминистрации; В. Скоморохов, заведующий лечебной частью городской больницы № 1; Н. Кузин, заведующий терапевтическим отделением городской больницы № 1; Т. Гужва, заместитель начальника Управления ФМС по г. Орску.
Изменений к лучшему нет
В. Скоморохов:
– К сожалению, у нас в стране на этот вопрос обращается мало внимания. Но в некоторых городах, например, выделяются помещения, предназначенные для гражданской обороны. Делается это, чтобы сконцентрировать всех бродяг в одном месте. Так за ними проще следить. Почему бы не сделать подобного в Орске?
Наступает зима. С помощью таких мест уменьшилась бы смертность бродяг, упростилась работа милиции и социальных служб.
А. Харенко:
– До 2004 года милиции вменялось заниматься лицами БОМЖ. У нас был приёмник-распределитель, мы доставляли бездомных туда. Они там жили и работали. А мы устанавливали их личности, оформляли документы. Но в 2004 году указом Путина подобные учреждения были упразднены: решили, что это нарушает права человека, и передали их на попечение социальных служб. Прошло почти три года. И сейчас у нас вызывает тревогу эта категория лиц. Мы лицами БОМЖ занимаемся, но привлекать можем, только когда они совершат преступление.
За 10 месяцев нынешнего года в Орске 101 бомж совершил преступление. В прошлом году – 73. В основном совершались кражи. В нынешнем году начался рост убийств. В основном – по причине «разборок».
В 2,5 раза выросло количество преступлений в отношении этих лиц. Часто виновными оказываются несовершеннолетние. Например, в 1999 году пятеро подростков на улице Зелёной в подвале забили и пытались сжечь двоих бомжей. Сегодня подобных фактов стало больше.
Кроме того, в прошлом году в зимний период у нас скончались 96 бродяг. Греться им негде: подвалы, чердаки закрыты, теплокамер на всех не хватает, из подъездов их гонят… В этом году поступили 75 жалоб от жильцов домов. Мы бомжей выдворяем и пишем предписание коммунальным службам, чтобы закрыли чердак или подвал.
С появлением Центра практика не изменилась – доставлять их туда мы не можем, они должны прийти добровольно.
В. Скоморохов:
– Найденных на улицах бомжей везут в больницу. Мы их лечим, а потом не можем выписать. У них ни документов, ни прописки. И месяцами лежат у нас. В конце концов сами начинаем им даже документы оформлять.
Думали, что с открытием Центра адаптации этот вопрос решится. Но трудности с поступлением остались.
М. Шевченко:
– У нас есть Устав, утверждённый министерством социального развития Оренбургской области, в котором указано, что лица БОМЖ приходят к нам добровольно. Но они должны пройти медкомиссию (мы выдаём направления). Мы не можем взять психически больного или туберкулёзника.
Проживание у нас длится до шести месяцев. За это время восстанавливаем документы, ищем родственников. Кстати, правило приёма только с удостоверениями личности упразднили. Сегодня 99 процентов поступающих к нам – люди без документов.
Была проблема с финансированием: за восстановление документов надо платить. Трудоспособных устраиваем на работу, а на оформление документов для инвалидов область средства выделила.
Л. Капинос:
– Сейчас у нас проживают 43 человека. Возраст самый разный. Есть молодая мама, которая захотела учиться и теперь учится в десятом классе. Мы отслеживаем процесс обучения, ходим на родительские собрания. С директорами колледжей есть договорённость, что они могут устроить наших жильцов и дать стипендию. Среди проживающих есть почётные доноры, ветераны труда. Социальные выплаты, которые им положены, они получают.
Н. Кузин:
– Как-то замечательно у вас всё получается. Давайте расскажу, с чем я столкнулся.
Если человек без определённого места жительства поступает в отделение, мы его отмываем, бреем, обрабатываем от вшей, лечим. Когда он в медицинской помощи перестаёт нуждаться, направляем в Центр социальной адаптации. Но у меня есть список людей, которых вы не приняли! Им было отказано.
Вот, например, Пётр Иванович Дракунов, 50 лет, живёт в больнице с 19 января 2006 года. Были люди, которые жили и по 360 дней… Мы, медики, всё для них делали сами: и фото на паспорт, и прописку в больнице, и оформление в Дом-интернат для инвалидов и престарелых.
Почему моего пациента не приняли? Казусная ситуация…
Л. Капинос:
– Случай странный… А какова причина отказа?
Н. Кузин:
– Причину отказа не говорят. Его привозила наша машина. После пережитой болезни он может передвигаться только ползком. Но он полностью адекватен, самостоятельно ест, оправляется, может за собой убрать. Он живёт и кормится в отделении уже 10 месяцев. А потом мне главврач скажет: «И зачем ты его держишь? Будешь из своей зарплаты за него платить?» Потому что страховая компания оплачивает только три дня пребывания лица БОМЖ в больнице. А после – уже за свой счёт…
Л. Капинос:
– Хорошо, делайте медосмотр и привозите его к нам. Сделаем ему карточку ИНН, паспорт, страховую карточку и прочие документы, оформим инвалидность. Только главное, чтобы человек сам мог передвигаться. У нас нет медперсонала.

Перед медосмотром не мешает помыться
М. Шевченко:
– Кстати, ещё одна проблема, связанная с медициной. Пришли к нам два лица БОМЖ месяц назад. Оба с валенками, ватниками – на зимний период экипировались. Мы выдали им направление в шестую поликлинику – на медосмотр. Но врачи вряд ли там их будут смотреть, не то что флюорографию делать. Ведь от них пахнет, они грязные.
В. Гилёв:
– Этот вопрос, конечно, надо решать. Есть такое понятие «больницы сестринского ухода», что-то вроде западных хосписов, для определённой категории. У медиков есть нормативно-правовые акты, согласно которым данные учреждения должны быть местами для лечения и содержания одиноких пожилых людей и людей, имеющих хронические заболевания. Мы уж по-разному думали, как его можно было бы адаптировать под нашу ситуацию. Может, подключить Центр, расширить его полномочия?
Хосписы находятся на бюджетном финансировании и могут оказывать гражданам плановую помощь, в том числе медицинскую. А медучреждения, работающие в рамках медицинского страхования, на госпитальном этапе должны оказывать экстренную неотложную медицинскую помощь. И потому врачи вынуждены идти на нарушения.
На городском уровне вопрос сейчас решить сложно, но предложить такой проект на перспективу можно.
Ж. Дубинина:
– Да, нужно нечто среднее между больницей и центром социальной адаптации.

Всё равно что взять бомжа домой
А. Харенко:
– Мы говорим о тех, кто пытается исправить свою жизнь. Но большинство бездомных устраивает жизнь «под забором». Эти люди остаются без внимания, ни медработники, ни Центр ими не занимаются… И даже милиция теперь не в праве.
Н. Кузин:
– Как раз «Скорая помощь» ими и занимается. Хотя, не спорю, не всегда спешат их подбирать, знают, в больницах рады не будут.
А. Харенко:
– Понимаете, как это смотрится со стороны: приехала милиция, посмотрела и уехала. Или приехала «Скорая» – тоже не забрала. Какое мнение о нас с вами складывается?
Н. Кузин:
– Но в данном случае, когда его пребывание у нас или у вас не подкрепляется законом и не финансируется, забрать его равносильно тому, что взять к себе домой.
А. Харенко:
– Я говорю, что настало время серьёзно заявлять о проблеме. Дело в том, что федеральные законы нарушить мы не можем: например, создать приёмник-распределитель или ЛТП. А если какую-то ночлежку оборудовать?
По подозрению в преступных деяниях за 10 месяцев в отделения милиции участковыми доставлены 306 лиц БОМЖ... Вы, Михаил Владимирович, берёте в Центр клиентов со всей области. То есть если всего через ваши руки прошли 170 человек, то орских из них только часть. Львиная доля остается на улице. И опять мы находим замёрзшие трупы, убитых…
Л. Капинос:
– Но насильно мил не будешь. Вот у нас был мужчина из Кувандыка. Отмыли, обработали, через три дня он сказал: «Не нравится мне у вас», – и ушёл.

Человек лучше собаки?
Ж. Дубинина:
– Тем, кто нуждается в нашей помощи и хочет её получить, мы её оказываем. В этом году открылся Центр, которого так долго ждали, и благотворительные столовые, собираем подержанные вещи. Социальные работники оказывают помощь в оформлении документов. Тут сложность только в финансировании. Но есть выход: мы выделяем деньги под отчёт самому социальному работнику. И он, получив средства, оформляет документы и потом отчитывается перед бухгалтерией. В общем, есть возможности…
Главная проблема – прописка. Но те, кто попал в Центр, могут получить временную регистрацию, что помогает устроиться на работу…
Т. Гужва:
– В городе несколько организаций, с которыми по регистрации и документированию работают районные отделения отдела ФМС. В Советском районе – тубдиспансер, Дом-интернат для престарелых и инвалидов, в Октябрьском районе – психиатрическая больница, в Ленинском – Центр социальной адаптации.
Регистрируют данных граждан по месту пребывания (временно) до шести месяцев, в исключительных случаях, когда они находятся в учреждениях до конца жизни (например, по инвалидности), регистрируют по месту жительства, то есть постоянно.
Если гражданство Российской Федерации подтверждено, данным гражданам выдаются паспорта.
Иностранным гражданам, которые приехали в Россию и потеряли свой паспорт – чтобы они не оказались на улице в положении лица БОМЖ – в отделе ФМС выдают справку сроком 10 дней для поездки в Москву, в посольство. Там им выдают свидетельство для возвращения в свою страну.
К нам обращаются граждане, которые по разным причинам оказались бомжами, но нашли в себе силы вернуться к нормальной жизни. Мы их регистрируем по месту фактического проживания и выдаем паспорта граждан России. Но бесплатно регистрировать их не можем, а бюджетных средств на это нет.
Ж. Дубинина:
– Не так давно мы собирались у заместителя главы города по социальной политике Франца, где было сказано, что на базе Центра адаптации планируется открыть отделение ночного пребывания. Может, даже будет работать приёмный изолятор для экстренного размещения – он поможет в морозное время. Хотя в прошлом году в морозы было указание областного министерства социальной политики, чтобы такие изоляторы открыли даже в Домах-интернатах. И мы размещали лиц БОМЖ там.
Возможно, и наш Центр, если получит соответствующее указание, откроет у себя зимой такой изолятор. Хотя не всё просто: подобный пункт может быть опасен для окружающих как источник инфекционных и иных заболеваний – ведь во время экстренного приёма не будут требовать справок из поликлиники. Но если уж приюты для собак делают, то людей-то мы тем более должны спасать.

Вернуться к приёмнику-распределителю
Ж. Дубинина:
– Мы говорим о защите людей БОМЖ, помощи им. А вопрос о защите других граждан от опасности заражения или покушения на жизнь и здоровье как-то обходим. Роспо-требнадзор (бывшая СЭС) следит за санитарными нормами в учреждениях образования, здравоохранения и так далее. А то, что мы едем в трамвае рядом с бомжем, у которого может быть открытая форма инфекционного заболевания, никого не заботит.
Таких людей нужно изолировать – даже принудительно. Но нужны соответствующие законы.
А. Харенко:
– Раньше в приёмнике-распределителе такая обработка и проводилась.
В. Гилёв:
– Сейчас ведь думают над восстановлением ЛТП для наркоманов. А почему бы не вернуться к практике приёмников, которая подтвердила своё право на существование?
Н. Кузин:
– Можно будет провести градацию по категориям: кто социально опасен, кто ещё подлежит какой-то адаптации. Замечательный был бы вариант.
В. Гилёв:
– Правоохранительные органы быстрее смогли бы привести несознательных к определённым выводам, чем медработники.
А. Харенко:
– Вопрос нужно решать не в Орске, а на федеральном уровне, ведь это проблема не только нашего города. Нужны спецучреждения, соответствующие законы. А пока изменений в нормативных актах нет, у нас руки связаны. А общество страдает.

Подготовила Ксения Яркова.