Мост через пропасть свободы

Я побывала во многих детских домах, центрах реабилитации, учреждениях социальной службы и комиссиях по делам несовершеннолетних города. И всякий раз, покидая их, испытывала острое чувство жалости к детям и нечто, близкое к отчаянию. А в этот раз у меня не возникло этого щемящего ощущения. Попыталась понять и пришла к странному, на первый взгляд, выводу.
У нас не тюрьма!
Сказать по совести, отправляясь в Центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей при УВД Оренбургской области, я представляла если не мрачные застенки с томящимися там несовершеннолетними узниками, то нечто весьма близкое. Тем сильнее было удивление, когда увидела сначала аккуратное здание с елочками у фасада, большой ухоженный двор с фруктовыми деревьями, а потом – прекрасно отделанные светлые помещения. Ни тебе казематов, ни камер, ни несчастных узников. Те мальчишки, которые усердно клеили новогодние открытки, на эту трагическую роль совершенно не годились.
– То, что вы ожидали увидеть мрачную картину, полбеды, – говорит начальник Центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей майор милиции Т. Переселкова. – Плохо, что так же предвзято к нам относятся работники социальных служб, судов, комиссии по делам несовершеннолетних. У людей сложился стереотип, и они не хотят от него отказываться. А я еще раз повторяю: «У нас не тюрьма, а профилактическое учреждение».
В центр попадают только те ребята, кто совершил правонарушение, и только после соответствующего решения суда. В остальном пребывание в стенах этого учреждения не отличается от виденного мной в других реабилитационных центрах. Ну, разве что воспитатели в форме.
Тут следует сделать уточнение: не отличается внешне. Те же завтраки, занятия по учебной программе и интересам, прогулки, беседы с психологом, спортивные мероприятия. В чем разница? А в том, что здесь подростки ни на минуту не остаются без пристального внимания воспитателей, а свобода перемещения юных правонарушителей ограничена пределами учреждения.

Под пристальным, но добрым взглядом
День начинается как обычно: умылись, потом завтрак. Кормят здесь вкусно и сытно, порции «усиленные». Тем не менее в столовой всегда стоит большое блюдо с румяными сухариками для тех, кто не может наесться после хронического недоедания.
К занятиям по школьной программе подходят индивидуально, поскольку иные из ребят в свои 13-15 лет не то чтобы азы химии или физики не постигли, читать и писать едва-то умеют. После обеда и сна – игры на свежем воздухе. Летом ребят привлекают к работам в саду и огороде. Польза двойная: и свежие фрукты, овощи на столе, и ребята узнают, каким трудом это достается. И, конечно, занятия в кружках, спортивные игры, телевизор, «видик».
Если и возникает у детей протест, то только потому, что зачем читать, когда есть кино. Стирать носки и пришивать пуговицы тоже не всегда охота. Но в итоге любая деятельность направлена на то, чтобы показать ребятам обычную нормальную жизнь и объяснить, что за всяким преступлением неотвратимо следует наказание.
В Центр временного содержания для несовершеннолетних иной раз наведываются родители. С практической точки зрения, лучше бы они этого не делали. Приходит, к примеру, мамаша бомжеватого вида и приносит пирожок неустановленного происхождения и подозрительного качества. А при попытке оградить ребенка от столь сомнительного подношения родительница возмущается: «Имею право проявить любовь к своему ребенку!» Ты бы, уважаемая, эту любовь проявляла дома, да таким образом, чтобы твой ребенок не оказался на обочине жизни.
И все же дети продолжают любить своих непутевых родителей и рады им независимо от количества и качества принесенных подарков. Любовь не измеряется пирожками, она вообще не имеет рационального объяснения. Это когда не любишь, можешь объяснить за что, а любишь просто потому, что есть такая потребность.
– Нет таких детей, – считает Татьяна Борисовна, – к которым нельзя было бы найти подход. Дети у нас трудные? А разве они бывают легкими? Тут главное – найти верную струнку в душе ребенка, установить причину, сбившую его с дороги, и помочь вернуться, указать направление. Казалось бы, дети, которых мы определили в спецучреждения, должны нас ненавидеть. Ан нет! Они пишут письма воспитателям, делятся своими проблемами, радостями и огорчениями и приходят к нам спустя годы, чтобы сказать спасибо за то, что не дали им в свое время провалиться в бездонную пропасть криминального мира.
Жаль только, находятся у нас ребята недолго. Только удастся подобрать к мальчишке ключик, только приучил его к элементарным правилам поведения, а надо возвращать непутевым родителям. А если попадет к нам еще раз, все придется начинать сначала. Да и те же судьи неохотно определяют к нам подростков. У них представление о нашем учреждении как о тюрьме. И напрасно. Находись ребята у нас подольше, может, и от криминала многих удалось бы уберечь.

Вместо комментария
Я не гуманист. В том смысле, что я не приверженец этой теории. На мой взгляд, гуманизм плох, как всякий другой «изм». Однако теория, ставящая человека выше всяческих законов, в том числе и законов природы, имеет мало общего с гуманностью, то есть с любовью к ближнему. Гуманист пройдет мимо самоубийцы из «уважения» к его свободе личности и праву на самоопределение, а гуманный человек бросится спасать. Гуманистов у нас сегодня хоть отбавляй, но все меньше просто добрых людей.
На мой взгляд, всех этих брошенных, «лишних» детей следует спасать, даже если они будут сопротивляться. А они будут. Потому, уверена, ограничение их свободы, как это делают в Центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, не только оправданная, но и вполне гуманная мера. Никто ведь не допустит человека к работе с высоким напряжением, если он не пройдет специальной подготовки. А этим детям предоставили столько свободы, что иной взрослый не смог бы унести, при этом не объяснили, что с ней делать. И это не менее опасно, чем ток высокого напряжения. А порой и смертельно.

Татьяна Зиннатуллина