Объясни, я люблю оттого, что болит, или это болит оттого, что люблю?..

«Если ты чувствуешь боль и знаешь, что устранить ее может только тот, кто ее причинил, значит, ты знаешь, что такое любовь». Это изречение только на первый взгляд кажется справедливым. На самом же деле всё немного (или намного) сложнее. Всегда ли мы знаем, зачем страдаем?
История первая: «Извини, я забыл, что у меня кто-то есть»
Наде очень нравился Максим. Но подойти к нему она не решалась. Во-первых, он учился на три класса старше, а во-вторых, было страшновато.
Поэтому, когда он сам спросил номер ее телефона, она удивилась и обрадовалась.
Какое-то время они переписывались sms-ками, иногда перезванивались. Но до встреч дело так и не дошло... Как-то раз Максим позвонил Наде и сказал: «Если тебе будут звонить с этого номера, не бери трубку». Некоторое время она терпела звонки, а потом не выдержала (в самом деле, это ведь ее телефон!) и все-таки ответила. И услышала голос незнакомой девчонки, которая сказала: «Зачем ты звонишь Максиму? Он мой парень! А ты забудь этот номер!»
Больше Надя с Максимом не общалась. Но обида давала знать о себе еще долго. А значит, долгой была и память о Максиме. Неприятная память.

История вторая: «Принцесса моя ядовитая»
Сосед по школьной парте Женька был долго влюблен в Диану, одноклассницу с имиджем первой красавицы класса. Она знала об этом, но подчеркнуто не обращала на него внимания, а время от времени терзала издёвками. Когда у них все-таки случился роман, Диана не упускала случая на людях с царственным видом сказать ему какую-нибудь гадость. Женька кривился, но пропускал всё мимо ушей. Не такой он был человек, чтоб устраивать разборки. Кроме того, без Дианы ему было бы скучно.
Они уехали учиться в один город и даже стали жить вместе. А потом расстались, не выдержав постоянного нервного напряжения. Живое существо, ежели его постоянно бить током, либо умирает, либо убегает. Женька предпочел жизнь.

История третья: «А ты не знал...»
Этот самый Женька в школе мне нравился. У него была обалденная улыбка, и, кроме того, он же был такой... талантливый. Когда на школьных концертах он выходил к сцене и, прежде чем сеть за пианино, заявлял: «Ну, вообще-то, можно и похлопать», – ему прощали эту наглость. Ведь потом он играл «Полёт шмеля» – и вся школа аплодировала стоя.
Собственно, ничего у нас с ним и не было. Ведь он, как я уже сказала, был влюблен в Диану, примадонну школьного театра...
Но на уроках мы с Женькой очень весело проводили время. И нам постоянно делали замечания за слишком оживленную болтовню.
А по вечерам, возвращаясь из художественной школы, я звонила ему из каждого телефона-автомата, который попадался на пути. И мы разговаривали чуть ли не часами. Обо всем.
Тему, зачем я ему звоню, мы старательно обходили стороной. И это значительно облегчало общение. Конечно, время от времени я чувствовала обиду за то, что он не замечал или не хотел замечать мои чувства, но прямо сказать ему что-то – это было смерти подобно. Я страдала молча, зато интенсивно.
Одноклассники, конечно, догадывались о нашем любовном треугольнике. И, если во время общей работы над каким-нибудь школьным праздником кто-то меня доставал и я была уже готова, надув губы, отвернуться от всех, ко мне подсылали Женьку. На него-то я злиться не могла. (Кстати, к Женьке подсылали Дианку, так что здесь мы с ним квиты.)
Потом я перешла в другую школу, а он поступил в музыкальное училище. И надо же такому случиться – по утрам наши дороги иногда пересекались. В те дни я мучительно переживала на тему: «Ну, почему мне надо было встретить его именно сегодня, когда на мне эти ужасные ботинки?!»
После школы мы уехали кто куда (Женька, конечно, в консерваторию). Известие о том, что он живет с Дианой, конечно, не добавило радости, но было уже не больно.
После второго курса, приехав на каникулы в наш городок, я в последний раз позвонила бывшему однокласснику. Тогда и узнала, что из консерватории его отчислили, а с Дианкой они расстались.
Казалось бы, чем не шанс... Его голос был все таким же приветливым, и даже по телефону было слышно, что он улыбается... Но теперь мне одной улыбки было недостаточно.
В свое время я была слишком сильно занята мыслями о том, как стать нужной ему, и мучилась, вместо того чтобы подумать: а зачем, собственно, ОН нужен мне? Уже отболело, и наступила совсем другая жизнь. В ней нет места бывшему однокласснику, которого к тому же выгнали из консерватории (как он сам откровенно признался – за пьянку). Больше я о Женьке не вспоминала.