Крутись, крутись, веретенышко

Маленькая, хрупкая, добрая и веселая – это все про неё, еще совсем юную девушку с очень значимым в её жизни именем Вера Китаева. С верой и надеждой она, инвалид, просыпается и живет 20 лет. С верой в то, что все будет хорошо и лучше, чем вчера. Что все её мечты осуществятся. В детстве она была обычным ребенком. Все случилось в 9 лет. С периодичностью в два-три месяца стали ломаться то рука, то нога. Учиться пришлось дома.
Окончила 7 классов. Конечно, в жизни ей вряд ли пригодятся физика, химия, точные науки. Ей никогда не придется поступать в вуз, хотя очень хочется. Но она смирилась с этим и выбрала занятия для души.
– В 8 лет я делала картины из соломки. Они даже в выставках участвовали. Но это быстро наскучило, оставила себе три картины, остальные подарила друзьям и близким. В прошлом и стихи, которые так любила писать. Больше не хочется. Сейчас любимым делом для меня стали вязание, вышивание, шитьё. Но ко всему этому необходимо было привыкнуть.
Чтобы вязать, надо прясть пряжу. На ножной прялке тяжело работать, а вот к веретену быстро приноровилась. Шить научила подруга, но дома только ножная швейная машинка. Мне бы электрическую, но нет возможности купить.
– Вера, у тебя, наверное, много свободного времени. Как его проводишь?
– По дому основную работу делает мама. Я даже не ем без неё. Кастрюлю поднять не могу, даже холодильник открывать тяжело. Когда ты немощен, обычные вещи становятся неуправляемыми. Недавно под меня приспособили балкон (застеклили, постелили ковер, веревки для сушки белья внизу привязали), теперь я могу вешать одежду.
– Мне нравится, что при твоей болезни ты не унываешь...
– Духом не падаю. Надеюсь. Сейчас на заказ вяжу большую паутинку, она как настоящий плед получается. Еще на бабушке тренируюсь делать маникюр. Ей очень нравится, и она мой постоянный клиент. Иногда в компьютерные игры играю. Жаль только, что не могу играть на нем в современные игры – процессор не читает эти диски. Мне бы новый, но денег не хватает, обхожусь.
– Везет ли на друзей?
– Настоящий друг – мама, она всегда со мной. Я думаю, что так и должно быть. Иногда ко мне приходит знакомая девочка со своей мамой, так как самостоятельно она не может прийти. Это бывает раз в две недели, а то и реже, ведь её мама работает. У меня очень много телефонных друзей, тут уж не надо никуда ходить.
– Часто ли ты гуляешь, ведь сама не в состоянии ходить?
– Гулять я очень люблю, но маме носить меня тяжело. Но ничего, справляемся. Как только к нам приходит кто-нибудь в гости, я прошусь на улицу, потому что вдвоем меня нести легче. Сейчас смирилась с тем, что реже стали гулять.
– А есть ли какая-нибудь помощь от государства, социальных служб?
– Нам выделили «Оку». Мы стали выезжать на природу. Разрешили за домом поставить гараж, в нем не только машину ставим, но и мою коляску, чтобы не поднимать каждый раз на четвертый этаж.
Обидно только, что люди рядом равнодушные. Никто никогда не помог маме донести меня или мою коляску, когда у нас еще не было гаража. А когда он появился, стали возмущаться, письма писали властям. В общем, отношения напряженные, но мы на них не обижаемся. Наверно, чужое горе очень сложно понять.
– У тебя есть планы на будущее?
– Хочется реализоваться в жизни, надо же как-то в будущем зарабатывать, пенсия невелика. Я уверена: мечты сбываются, у меня точно все будет хорошо!
Услышав это от Веры, я вспомнила своего знакомого, который остался без работы. Разнылся, разнюнился, пить начал, как будто жизни пришел конец.
Сравниваю две жизни – его и Веры, но так и не понимаю до конца, что заставляет одного верить и карабкаться, встречать с радостью каждый день, а другого, не сопротивляясь, плыть по течению, винить всех, скулить по «загубленной» жизни. Где ответы на мои вопросы?
Крутись, крутись, веретенышко жизни.

Ольга Фролушкина, слушательница школы «Репортер»