Больной – обуза для врачей

Пациент – это не профессия, это состояние души и тела конкретного человека. И это состояние должно быть хотя бы сносным. Из наших медучреждений после всего увиденного, даже с вылеченным горлом, хочется уйти навсегда. Слава Богу, не в буквальном смысле.
Для самых выносливых
Раннее утро. Не спит только очередь в регистратуру. Изнемогающие выстраиваются, тяжело дыша, кряхтя и охая. За больничной картой, за заветным талоном к врачу.
Посетители голосят в маленькую амбразурку, выпиленную на уровне пупка взрослого человека. Амбразурки – это особенность многих госучреждений. Как будто везде боятся заразиться от посетителей. Чтобы воспользоваться, нужно изогнуться, сдвинув задом очередь на полметра назад.
Очередной сдвиг. Кому-то наступили на ногу. Доносится жалобный вой. И тут какая-то женщина падает на пол. Нормальному человеку смотреть на эти очереди трудно, не то что стоять в них.
«Скорую», «Скорую», – гудит толпа, доводя ситуацию до абсурда. Из-за стола регистратуры поднимается сонное лицо, щурит глаза через стекло, вновь садится и меланхолически продолжает что-то писать. Белую как бумага женщину поднимают самые здоровые очередники. Усаживают на кушетку. Через 10 минут к ней подходит врач. Щупает пульс, измеряет давление. По-отечески хлопает по плечу и ретируется. Придя в себя, больная опять занимает обновленную очередь.

Диагноз – «неисправность механизмов»
Никита Александрович был крепким молодым человеком. На здоровье не жаловался, пока не грянула диспансеризация. Все началось с результатов флюорографии. Печать о том, что внутренности у него без патологий, в окошке не поставили. И рекомендовали сфотографироваться снова. Второй снимок ничего нового не показал. Медики заговорили о затемнениях и пятнах. А погрустневшего пациента направили в тубдиспансер. Жена, выделив ему дома отдельную посуду и предметы личной гигиены, настояла на скором визите к специалистам.
В коридоре было неуютно. Дождавшись своего часа, больной прошаркал до двери. Врач, сидящий в глубине кабинета, узнав фамилию пациента, лишь произнес многозначительное: «Н-да...» Никите Александровичу этот непонятный набор звуков показался приговором. Спасительной оказалась лишь последняя фраза доктора, которую больной услышал сквозь шум в голове: «Придете в понедельник».
Тем временем жена с ребенком уехала жить к маме. В понедельник снова, озвучив свою фамилию в том же коридоре, больной услышал жизнерадостный хохот врача. Доктор даже подбежал к пациенту на опасное расстояние. «А как же пятна»? – спросил пациент. «Нету ничего, – заключил врач, – а про поломанный флюорограф сам узнал только вчера». Никита Александрович выплыл из диспансера торжественно, как хоругвь, и по дороге до трамвая помолодел лет на десять.

Земля все спишет
Хмурым утром орчанин Худяков обнаружил, что корни его пессимизма кроются в высокой температуре и боли неизвестного происхождения под мышкой. Долго пытался Худяков вызвать участкового врача на дом, но телефон выдавал только короткие гудки.
Над приёмным окном гардеробной в поликлинике Худякова встретил жизнеутверждающий лозунг о том, что здоровье нации – это здоровье Родины.
На втором этаже у туалета он обнаружил нацпроект. На стене так и было написано: «Приоритетный национальный проект «Современное здравоохранение». Под ним лист формата А4 мелким шрифтом. Талон Худяков получил без пяти десять. До этого такие талоны получили еще человек 20. В половине двенадцатого дверь кабинета внезапно открылась, выпуская весь персонал, и сестра, закрывая ее на ключ, объявила пятиминутку. Длилась она час и десять минут. В час дня Худякова отправляют к хирургу и на флюорографию.
На следующий день она пройдена. Но очередь к хирургу вновь прерывается пятиминуткой, после которой эскулап уже не появляется. На другой день, пробившись к нему, Худяков получает направление на сдачу анализов, но сдать их можно только на следующий день.
Из-за всего увиденного за четыре дня в температурном бреду Худякова посещают недобрые крамольные мысли: ему кажется, что пациент для врачей – это существо, занимающее место (без него в кабинетах было бы свободнее), сорящее (без него было бы чище), требующее (без него было бы спокойнее), словом, это главная помеха налаженной работы поликлиник.
Дедушка с медкартой, похожей толщиной на «Войну и мир», боязливо поддерживает Худякова и вдруг страшно добавляет: «А вообще, земля все спишет: кого вовремя не пролечили, куда врач недосмотрел».