Торжество и величие простоты

Каждый раз перед долгими новогодними каникулами народ начинает ворчать: «Эх, все-то у нас, русских, не как у людей! Новый год выпадает на Рождественский пост – а что ж в пост за праздник? Ну перенесли бы Рождество на 25 декабря, как во всем цивилизованном мире! Вон греки тоже православные, а отмечают же церковные праздники по новому календарю…»
Но мне кажется, что есть в этом «русском курьезе» свой смысл.
Сначала с колоссальной помпой, с напряжением всех народных сил, копившихся целый год, отмечается пустячный, в общем-то, факт – замена одного настенного календаря другим. Новый год открывает суетный праздничный марафон и принимает на себя первый удар всеобщего буйного веселья. На столах образуются горы салатов и моря алкоголя, от разудалых песен и плясок дрожат стены, на голубых экранах мелькают светские львы, певцы-артисты, политики и прочие «звезды». И лишь через неделю беспросветного угара к уставшим от бездушных развлечений людям приходит Рождество. Приходит спокойно, чисто и торжественно.
Однажды из уст замечательного священника-монаха я слышал проповедь, посвященную празднику Входа Господня в Иерусалим. «Как посещает покоренную столицу земной царь? На белом коне, в золотом облачении, окруженный знаменосцами, трубачами и барабанщиками… А Господь, Царь Небесный, въехал в ликующий Иерусалим на деревенском осленке, в пыльной одежде странствующего плотника. Его Царство истинно, а истина не нуждается во внешних эффектах…»
Так и Рождество. Величайший праздник приходит без суеты, в тишине и спокойствии, принося истерзанным сердцам главную весть: на нашей грешной Земле, среди нас, рожден Спаситель человечества.
…Помню, года три назад шел я с ночной рождественской службы мимо пустынного ледового городка. Неделей раньше в это же самое время здесь буйствовала огромная толпа народа, гремела музыка, над головами хохочущих людей рассыпались огни салюта…
А теперь между заснеженными ледяными фигурами стояла звенящая тишина, в черном небе сверкали россыпи ярких морозных звезд. Был слышен только скрип моих шагов, и в такт им звенели в памяти слова праздничного тропаря: «Рождество Твое, Христе Боже наш… возсия мирови свет разума…»
И в этом безмолвном спокойствии, сходящем со звездного неба, в древних словах богослужебного пения чувствовалось столько торжественности, величия и неподдельной светлой радости, сколько никогда не смогут дать ни армия артистов-юмористов, ни тонны пиротехники, ни шампанское всего мира…

Павел Лещенко