Под выборы была заложена мощная бомба чиновничьей безалаберности

Вчера, по сведениям редакции, должно было состояться итоговое совещание городской рабочей группы по выборам в Законодательное собрание области с подведением итогов и, возможно, выяснением причин их срыва, о котором говорит все Оренбуржье. Однако «разбор полетов» перенесли на начало следующей недели. Мы в свою очередь, ввиду большого количества читательских откликов на публикации «ОХ», вышедших по горячим следам в номере за вторник, вновь возвращаемся к главной теме недели. Информации (в том числе и конфиденциальной) за прошедшие дни у нас накопилось достаточно для того, чтобы проследить, как действовал провальный предвыборный механизм.То, что низкой явкой на избирательные участки орчане прежде всего выразили свое недовольство исполнительной властью, не сумевшей решить целый ряд кричащих социальных проблем и оглушившей народ перед выборами повышением цен, практически бесспорно. Ряд ответственных должностных лиц, комментируя в эфире областного радио орский феномен, прямо заявили о том, что события 24 марта - результат социальной напряженности, вызванной совокупностью причин, начиная с грязных, неосвещенных улиц, заканчивая мизерной зарплатой и ценовым беспределом. С ними солидарен председатель областной избирательной комиссии Ю. Андреев, который в телефонном интервью «ОХ» главной причиной срыва назвал именно социальный фактор. Но! Смею высказать мысль, которая кому-то может показаться крамольной, кому-то - абсурдной. Даже при столь удручающей для потенциального избирателя действительности мы могли бы иметь совершенно иную картину выборов, диаметрально противоположную той, что имеем. То есть при наличии в городе шести округов счет был бы не 1:5 в пользу провала, а 5:1 в пользу состоявшихся выборов, да простят меня читатели за спортивные параллели в столь серьезной теме. Напомню, что с большим минусом шел лишь 43-й, «мэрский», как его называют, округ, где проголосовали менее 21 процента избирателей. Тут, в принципе, все понятно – полный крах. По остальным округам (я не считаю 44-й, где выборы состоялись), до 25-процентного барьера явки избирателей не хватило чуть-чуть. Речь идет о таких мизерных цифрах, как 0,92 процента, 1,14 процента, 2,5 процента… Это – крохи. Но из-за них назначат летние перевыборы, на которые понадобится изыскивать полтора миллиона бюджетных денег. При всем при том, что совершенно непонятно – оторвется ли народ от своих любимых дачных участков, чтобы вместо тяпки взять в руки бюллетень? А если не оторвется? Тогда возникает еще один, самый, наверное, серьезный на сегодняшний день вопрос: НЕ ОСТАНЕТСЯ ЛИ ОРСК ЗА ДВЕРЬЮ ОБЛАСТНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ? Впрочем, мы забегаем слишком далеко.
Вернемся к прошедшим выборам и попытаемся отыскать те самые сыгравшие свою роковую роль доли процентов. Прежде всего покопаемся в избирательных списках, которые в последнее время сравнивают с реестрами «мертвых душ» незабвенного литературного героя Чичикова. Как они формируются? Раньше ходили по домам (это называлось «записывать избирателей»), потом стали брать сведения в жилотделах. Сейчас, в пору поголовной компьютеризации, системный администратор берет на дискете сведения в паспортно-визовой службе (ПВС), данные в Загсе, один раз в год, во время призыва, обращаются в военкомат. Вроде бы, все должно сходиться. Однако в списках голосующих на участках 1186 и 1187, например, 88 человек упоминались… дважды. С помощью председателя районной рабочей группы по оказанию содействия выборам Г. Голышевой я попробовал разобраться в природе возникновения «мертвых душ» и «двойников», полистал списки. Вырисовывается поразительная картина! Был, скажем, избиратель БОЛЬшаков. При смене паспорта ошиблись в написании его фамилии и рядом с реальным человеком появился еще один, но уже несуществующий избиратель БОЬшаков. Рядом с СУЗиевой – мифическая ГУЗиева, рядом с МИХайловым – липовый МИШайлов… И так далее. Технические ошибки из-за большой нагрузки сотрудников ПВС, к сожалению, встречаются. Пойдем дальше. Если в рамках одного жилуправления некая семья выписывается из квартиры, а другая прописывается в нее, будьте уверены, что оба семейства в списках голосующих окажутся и по одному и по другому адресу. Неприглядная ситуация получается по общежитиям. В списках значатся люди, которые прописаны в общагах, но не появляются там по 8-10 лет (!) – исчезли в неизвестном направлении. Выписать их можно только через суд. На суд у коменданта нет денег. Да и с кем судиться, с призраками что ли? Но поскольку исчезнувшие прописаны, деваться некуда - они из года в год попадают в списки голосующих. Ну, что это, как не узаконенная глупость?! Почистить бы эти списки, но… Как справедливо заметила Галина Степановна Голышева, вручную 67 тысяч избирателей по их району перепроверить весьма проблематично, хотя такая работа все равно ведется – я сам тому свидетель. А что же всесильные компьютеры? Системные администраторы, работающие на выборах, утверждают, что компьютерная программа несовершенна. Не стану загружать читателя мудреными техническими тонкостями, скажу лишь, что если Иванова Марья Васильевна вышла замуж и стала Петровой, в компьютере паспортно-визовой службы фамилию ей, конечно, изменят. Однако из-за несовершенства программы в списках избирателей, которые, как вы помните, формируются в том числе и с помощью дискет ПВС, появятся уже две Марьи Васильевны - Иванова и Петрова: компьютер просто не сможет их различить и «выбросить» устаревшие данные из своей памяти! Но это не все. Когда я попробовал копнуть поглубже, оказалось, что ЕДИНОЙ БАЗЫ ДАННЫХ О НАСЕЛЕНИИ ОРСКА (И СООТВЕТСТВЕННО ИЗБИРАТЕЛЕЙ) В ПРИРОДЕ ПОПРОСТУ НЕ СУЩЕСТВУЕТ! Это нонсенс, но это так. Я, например, сейчас совсем не удивлюсь, если в одном списке найду себя под фамилией Апчхиников, в другом мне проставят дату рождения 1992 год, а в третьем буду значиться умершим пару лет назад. Пока не будет налажена единая компьютеризированная система с четко разработанной программой, в которую войдут властные структуры, УВД, ПВС, загс и так далее, с «мертвыми душами» и «двойниками» мы не покончим. В идеале перед выборами каждый избиратель имеет полное право прийти на участок и проверить, есть ли он в списках и в каком виде его данные там набраны. Но это – в идеале.
Кстати, много ли «мертвых душ» в избирательных списках? Авторитетные люди, отработавшие на выборах по несколько лет, назвали мне цифру – ОТ ПОЛУТОРА ДО ДВУХ ПРОЦЕНТОВ. В принципе, эти цифры укладываются в рамки тех изысканий, которые я провел по нескольким участкам. Вот они – недостающие крохи до признания выборов состоявшимися как минимум еще по четырем округам!
Облизбирком, зная о таком раскладе, уже успел назвать виновных – районные власти, которые эти списки составляли и согласно закону за месяц до начала выборов представили в округа и на участки. Но могли ли они при отсутствии в Орске единой системы учета населения подготовить идеальные списки? Нет, не могли. Однако это отнюдь не означает, что 24 марта не было еще одного, реального варианта довести выборы до логического завершения. Районные власти могли поработать в своих округах, агитируя народ прийти на выборы и обеспечить за счет этого явку нескольких десятков человек, то есть, те самые доли процентов. Почему же они этого не сделали? При попытке найти ответ на данный вопрос вскрылись весьма и весьма странные обстоятельства. Я лично держал в руках документ, в котором значилось, что 24 марта с 8 утра до 20.00 одна из районных рабочих групп в составе представителей администрации, прокуратуры и милиции намерена совершить объезд участков. Даже были указаны фамилии должностных лиц. Но ПОЕЗДКИ РАЙОННЫХ РАБОЧИХ ГРУПП ПО УЧАСТКАМ БЫЛИ ЗАПРЕЩЕНЫ. Так рекомендовала… городская рабочая группа. Ей, в свою очередь, подобное указание дали на областном семинаре в Оренбурге. Что за абсурд?! Все годы ездили – нынче нельзя! Как выясняется, функционеры споткнулись о статьи Закона о выборах. В статье 29 значится, что районные власти обязаны содействовать участковым избирательным комиссиям: обеспечивать оборудованием, связью, транспортом, средствами пожаротушения и так далее. А в пункте 7 статьи 17 говорится, что при органах государственной власти запрещено создание групп и комитетов, подменяющих собой избирательные комиссии. Решили не ездить, ибо это может быть рассмотрено как вмешательство в работу комиссии или ее подмена. Странно… Давайте попробуем разобраться. Одно дело, если прибудут люди в погонах, чиновник из райадминистрации и, почувствовав, что пахнет паленым и выборы под угрозой срыва, прикажут председателю комиссии: «Вбрасывай пустые бюллетени!». Это – вмешательство и давление, грубое нарушение законов. Но какое «вмешательство» в деятельность комиссии будет оказано, если люди из властных и силовых структур, знающие свой район, как пять пальцев, просто ознакомятся с обстановкой на участках, как это, впрочем, всегда и было? Предположим такой вариант. Проехали они по своим районам ближе к полудню. Поняли, что народ не идет. И в экстренном порядке запустили машины с громкоговорителями, созывая жителей на выборы, не дожидаясь, пока в шесть вечера, когда уже фактически все было ясно, по радио выступит председатель горизбиркома. Или призыв к народу прийти голосовать со стороны районных рабочих групп - это тоже «вмешательство и подмена»? Как можно решить, чтобы прокурор – блюститель законности, милиционер – блюститель порядка и представитель районной власти, обязанной оказывать всяческое содействие комиссиям, не могли и на порог участков ступить и весь день контролировали политическую обстановку по телефону?! Зато в качестве кандидатов в «стрелочники» сейчас рассматриваются именно районные власти. Бред какой-то. Получилось, что ТЕ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ МОГЛИ ОКАЗАТЬ РЕАЛЬНОЕ ВЛИЯНИЕ НА ЯВКУ ИЗБИРАТЕЛЕЙ, ВЫНУЖДЕНЫ БЫЛИ НАБЛЮДАТЬ ЗА ВСЕМ ПРОИСХОДЯЩИМ СО СТОРОНЫ. К чему привела политика “невмешательства” уже известно.
Но пусть даже так: прокурор и районный голова сидят в своих кабинетах, на столах участковых комиссий списки с «мертвыми» душами, народ идет плохо… Все равно шанс оставался! Комиссии не использовали свои резервы в полной мере. Хотя уменьшение финансирования участков в сравнении с предыдущими выборами в два с лишним раза на трудовые подвиги их сотрудников не вдохновляет, но все-таки… Обратимся к свидетельствам очевидцев. Приходит на участок дедушка 88 лет от роду с двумя паспортами – хочет проголосовать за себя и за супругу. Вместо того, чтобы растолковать ветерану, что он имеет право голосовать лишь от своего имени, а к больной бабушке члены комиссии могут прийти на дом, старичка обрывают: «За двоих голосовать нельзя!». Разобидевшись, тот уходит, так и не проголосовав. Вот вам – минус два голоса. Пришли пожилые муж и жена, муж плохо видит, поэтому в кабинку они решили войти вдвоем. Это запрещено. Вместо того, чтобы кто-нибудь из комиссии объяснил ситуацию и прошел со слабо видящим в кабинку, помог ему проголосовать, в спину пожилой паре кричат: « Куда?! Нельзя!». Пара разворачивается и уходит. Еще минус два реальных голоса. Сколько таких случаев – никто не считал. Зато доподлинно известно, сколько человек участковые комиссии посетили на дому и, соответственно, предложили им проголосовать. Одна комиссия посетила четверых, другая – троих, третья… 107! ВЫБОРЫ МОЖНО БЫЛО СПАСТИ, ПОСЕТИВ НЕСКОЛЬКИХ ИЗБИРАТЕЛЕЙ НА ДОМУ при соблюдении буквы закона и согласовании с наблюдателями. Кое-где, судя по цифрам, так и поступили. Но далеко не везде. Отсюда – опять-таки отрицательный результат.

Таким образом, в результате больших и малых проколов, «шероховатостей» и странных решений мы имеем то, что имеем. Точнее, не имеем того, что могло быть у города уже целую неделю: сильной депутатской группы, способной отстаивать интересы орчан на областном законодательном уровне, решать по мере возможностей те глобальные вопросы, в реализации которых местная исполнительная власть пока бессильна.