Репортаж с поля боя

(Продолжение. Начало в номере от 18 мая).

Примечательно, что новая власть, видимо, не желая того, порой обнародовала факты, которые ее крепко дискредитировали. Свидетельством тому стала опубликованная резолюция собрания коммунистов, которое «…гневно протестует против безобразий и зверств, допущенных некоторыми представителями Красной армии.
Партия требует от Совета депутатов и штаба фронта незамедлительного разбора всех случаев самочинства и самосудов и беспощадной кары виновников». Вместо провозглашенных свободы, равенства и братства город захлестнула волна насилия и произвола. Вот одна из заметок под рубрикой «Местная жизнь». «15 августа в 11 вечера в номера бывшей гостиницы «Россия» явились два пьяных красноармейца. Желая выпить еще, они стали обыскивать комнаты и, не найдя ничего, ругаясь площадной бранью на прислугу, ушли».
Несмотря на критичность ситуации в городе, холод и голод, «Известия» находили способы взбодрить и развлечь население. Казалось, до того ли... Тем не менее на ее страницах появлялись фельетоны и стихи. Одно из стихотворений называется «Казацкая барыня», под заглавием в скобках указывается: «Поется под балалайку». Без «политического момента», разумеется, не обошлось. В самодеятельном творчестве фигурировали обманутые и темные казаки, трусливые генералы, спасающиеся бегством от красных.
Между тем в центре внимания, конечно, оставались Гражданская война со всеми ее последствиями, построение нового общества и его консолидация. 23 августа, в пятницу, газета опубликовала сведения о потерях, надо полагать, после очередного боя с белыми. Под заголовком «Товарищи, убитые и умершие от ран в борьбе с контрреволюционными бандами» значатся 29 фамилий. Через три дня в «Известиях» появляется статья «Долго ли будет еще наша орская интеллигенция нейтральной?» Она завершается такими строками: «…Стыдно становится за вас, господа интеллигенты, когда вы… в стороне от разрешения вопроса – быть или не быть народу, тому самому народу, за который вы еще недавно умирали». Автор не дал о себе знать, но не исключено, что это первый редактор С. Долгоруков.
Кстати, в номере от 1 сентября обозначена историческая дата, касающаяся нынешнего загса. Орский уездный комиссариат юстиции объявил, что с 25 июня при городском комиссариате открыт и начал функционировать отдел записей браков и рождений. В примечании содержатся пояснения. Одно из них гласит, что заявления о желании вступить в брак не принимаются: а) от лиц мужского пола ранее 18 лет, а женского – 16, б) от родственников по прямой линии, полнородных и неполнородных братьев и сестер.
Призыв газеты к орчанам «выражать письменно свои мысли и желания» был услышан, поскольку безобразий тогда творилось немало. Вот небольшая заметка «В городской больнице». «Лежу я, раненный уже две недели, и неприятно мне становится смотреть на уходы служанок за ранеными. На крик раненого: «Няня!» – ответа часто не бывает. Часто можно видеть, как они гуляют с кавалерами, забывая про свои обязанности». Подпись: «Раненый красноармеец 28 Уральского стрелкового полка 2-й роты С.А.Ф.».
Похоже, знаменитый писатель М. Зощенко брал сюжеты своих рассказов из газет, а заодно и их язык. Очередное письмо в редакцию выглядит буквально так: «Моя жена и дочь умерли от холеры, сам я остался жив. Несмотря на то, что комиссариатом отпущены большие средства, их не могут или просто не хотят использовать на это… дело, на удобства больных. В то время как сами служащие спят на мягких перинах, одеваясь теплыми одеялами, больным приходится валяться на голых досках, одеваясь грязными вонючими одеялами. При болезни холерой страшно хочется пить, и за неимением постоянного чая больным приходится пить из глиняного бака, в котором хранится уральская, насыщенная благодаря неподходящей посуде глиной вода. Больным часто нужно принимать теплые свежие ванны. Но что это за «свежие теплые ванны», когда в бессменной воде побывают 11 – 12 человек, после чего служители милостиво сменяют воду. Воду наливают какими попало ведрами, не брезгуя даже теми, в которые испражняются больные».
Можно представить, как нелегко приходилось нашим предшественникам, отставая право на новую жизнь, в которой всем должно быть хорошо. Любой из дней в обстановке эпидемии, разрухи, войны мог стать для каждого последним.
В ночь на 3 сентября казаками силой около 400 человек при одном орудии был занят конный завод, сообщала газета. С рассветом они стали обстреливать орудийным огнем наш правый фланг восточного фронта, а также, полагая, очевидно, что наше орудие находится у правой стороны опушки Перовского сада, ими было выпущено несколько снарядов в направлении города. Корреспондент, явно не обделенный литературными способностями, выразительно описывает бой: «Через 2 – 3 часа наша артиллерия довольно удачным обстрелом постепенно стала выбивать с конного завода противника. Затем вслед была пущена пехота, которая окончательно выбила противника из построек и очистила всю гору… Казаки отступили верст за 10 вверх по Ори».
«Известия» не скупились на подробности противостояния. В одной из заметок – «Пытка» от 24 сентября – говорится: «Плененный казаками гражданин Брусенцев Егор, проживающий в Орске, рассказывает: «На хуторе Сильном, куда меня привели после долгих похождений по разным штабам, и после того как все задаваемые ими вопросы об орских вооруженных рабочих, я ответил, что ничего не знаю, меня стали пытать, всыпав сначала 10, а потом еще 15 плетей. На том же хуторе я видел орских купцов Байдина Фадея, Маца Федора, Акиньшина Василия и Носачевых Василия и Ивана».
Осенью Дутов взял город. Известно, что в связи с этим здесь появилось новое издание – «Орский вестник». 7 ноября 1919-го аналогичное название использовали красные. Затем они вернули прежние «Известия», получившие статус органа Орского уездного комитета ВКП(б) и исполкома рабочих, крестьянских и казачьих депутатов. На том можно было бы остановиться. Увы, переименования продолжились. С 1930 года газета выходила под названием «Орские известия», с 1931-го – «Ленинский путь», с мая 1935-го – «Орский рабочий», с 1963-го – «Рабочая газета», с апреля 1965-го – опять «Орский рабочий».

Виктор Гончаренко