Подарки Девонского моря

Двадцать с лишним лет об уникальной пейзажной орской яшме, камешке веселом, как будто все забыли. Свернулась ее добыча, хотя еще где-то с 1770 года казаки поставляли камень «ясину» в уральскую столицу Екатеринбург. А в 1848 году, когда в Петербурге братьями Фаберже было основано ювелирное дело, изначально ориентированное на царскую семью и придворный круг, открылась камнерезная мастерская, где орская яшма заняла достойное место. Сохранились чудесные вазы работы конца XVII века.«Веселый камешек с Ори»

Народный промысел расцвел в начале XX века. «Спит» Ильич в саркофаге из орского камня, одна из станций Московского метрополитена выложена «веселым камешком с Ори», как называли его древние кочевники. В те годы в наших краях работала Южно-уральская экспедиция Академии наук под руководством А. Ферсмана. Он называл наш район жемчужиной Урала: «Сказочны богатства орского района». На горе Полковник, там, где Орь омывает склоны, обнажаются полосы самоцвета. Тут в прошлом веке начинает работать филиал свердловской фабрики «Уралкварцсамоцветы». В 1937 году в Орск въехала колонна легковых машин, прибыли участники Уральской экспедиции Международного геологического конгресса, всемирно известные ученые Франц Ульрих, минералог Пражского университета; Габриель Кордосо, профессор минералогии Мадридского университета; Рафаэль Кандель Вила, директор Барселонского института; Бенджамин Миллер, профессор геологии Пенсильванского университета; доктор Хаутон из Южной Америки. Они, увидев пластины, приготовленные к отправке, ахнули от красоты, принялись выкидывать из чемоданов вещи и набивать их орским камнем.
– Начинали с нуля, но поставили изделия из яшмы на поток, – рассказывает страстно влюбленный в камень Валерий Брунько, бывший директор филиала. – Камень манерный, с характером, не так-то просто «выбить» из него красоту. В советские времена ясина пробила дорогу на международные выставки. В Монреале в 1967 году открылась экспозиция, орская яшма покорила сердца.
А уж орчанки-то щеголяли в яшмовых серьгах, оправленных в серебро, носили «заговоренные браслеты», покупали шкатулки и подсвечники. Если бы не перестройка в девяностые… Затих яшмовый бум. Но не оскудела гора Полковник. Просто стране, переживающей кризис, стало не до самоцветов. Остались камнерезы, которые продолжают работать с яшмой, установив станочек в стиральной машине. Например, Сергей Буркутбаев. И каменный цветок вырезал, и самовары из яшмы, иконы и картины выкладывает. В каком-то российском музее хранится яшмовая карта России, знатоки насчитали в ней более 800 оттенков. Мода никуда не исчезала, за рубежом проходят частные выставки самоцветов, и там непременно красуются орские изделия из яшмы. Так что петербуржцам достается неплохой подарок из степного края. Ясина, веселый камешек с Ори. Да откуда же его столько в орских краях? Геофизики скучно объясняют: в далекие времена здесь плескалось Девонское море, простейшие существа, радиолярии, осаждались на дно, слой за слоем миллионы лет, каменели.
Яшма. Пора, пора восстановить живую славу самоцвета. С восьмидесятых годов начала собирать невыдуманные истории, связанные с камнем. Все в них достоверно.

Серьга

В пятидесятые годы в Орске было не очень спокойно. Город стремительно строился, рабочих рук не хватало, поэтому принимал на жительство всякий контингент, например тех, кто отбыл срок. Денно и нощно работали комендатуры, за бывшими заключенными глаз да глаз требовался. Они быстро находили общий язык, сбивались в группы и продолжали делать то, что отлично умели до тюрьмы: воровать, грабить, убивать. Распоясалась целая банда дерзких воров – грабили лавки, магазины, состоятельных людей. Милиция с ног сбилась, отыскивая бандитов. Работал тогда участковым в Старом городе Тимофей Воронков. Парень пришел в милицию по зову сердца: и дед, и отец были сыскарями. Милиция, в принципе, подозревала, кто орудует в городе, но никак уворованного не могла обнаружить. Где банда хранила отрезы, золото, драгоценности, как и где сбывала? Загадка. Выявить бы каналы сбыта преступной группировки. Вот и вызвал молодого участкового начальник милиции. И говорит:
– Тимофей Ильич, посмотри на эту серьгу из яшмы. Листочки мелкие из камня вырезаны, а вместо бутончика сиреневые аметисты вставлены. Наша группа преследовала банду, задержали на кладбище Старого города. Да ручки чистые, нет товара украденного, только вот эту серьгу и нашли на земле. А она не простая, из коллекции недавно ограбленного ювелира, ниточка, считай, к банде. Так что поручаю расследовать загадку.
Тогда немало местного населения помогало милиции по разным причинам. Кого-то обокрали, и он действовал в собственных интересах, другой не мог смириться с несправедливостью, третий мечтал о светлом будущем. Народ и рассказал, что рядом с Покровским монастырем частенько собирается группка подозрительных людей: с рассветом появляются, словно тени, и также исчезают внезапно. А крутятся возле могил двух батюшек. Тимофей почувствовал, что разгадка где-то рядом. Понаблюдал за паломничеством к могилам иереев Антония и Михаила – приходили орчане и приезжие, просили божьей милости, надеясь на исцеление, веря в чудотворную силу. Они тоже наблюдали за милиционером, удивляясь: неужели советская власть решила охранять прах священников, которым сама и сократила жизнь? Рассказывали чудеса: якобы когда был пожар, огонь пожрал все вокруг, только могилы иереев остались зелеными.
Решил участковый встретиться с Прискилой, бывшей монастырской сестрой. Времена архиатеистические, в чудеса он не верил, другое требовалось – может, вспомнит сестра, не устраивались ли могилы с подкопом? Лаз подземный имеется? Ведь ясно, что сережку потеряли, когда прятали наворованное. Прискила встретила его приветливо. И пошли за чашкой чая воспоминания:
– Я была совсем молоденькая, когда познакомилась с отцом Антонием. Пришла как-то в церковь, увидела незнакомого батюшку, попросила благословения, с тех пор и стали друзьями. Однажды мой класс собрался в турпоход. Всех участников обязали вступить в комсомол, а я отказалась – православная. Прихожу к отцу Антонию, плачу: «Меня в поездку не взяли, в комсомол не вступила». Он плачет вместе со мной, а поступок одобряет.
Умер он, оставив светлую память, много людей пришло на похороны, каждый считал своим долгом проводить мученика Антония. Я шла за процессией, очень болела рука. Кто-то предложил мне понести гроб, я показала на свою почти неподвижную руку. «А ты только слегка придерживай». И я потихоньку взялась. Когда гроб донесли до кладбища, рука ожила. Всю жизнь я молюсь за упокой души Антония и Михаила.
Тимофей заслушался. Вера – вот самое главное для человека. Верить в себя, в то, что делаешь, в высшую справедливость – это и есть смысл жизни. Был почти уверен, что святые мощи помогут.
А подкоп? Не было ли тайного хода? Но Прискила отрицательно качала головой. А Тимофей уже бежал в Покровский монастырь.
Величественный храм начали строить в 1899 году, в 1905-м закончили. В 1908 году вновь выстроенный храм при женском монастыре в честь Покрова Пресвятой Богородицы был освящен Его Преосвященством Иакимом, епископом Оренбургским и Уральским. В 1925 году монастырь был закрыт и передан в военное ведомство, в храме разместились клуб военной части, Дом культуры. Бравый капитан внимательно выслушал участкового и вот что сказал:
– Был подземный ход от монастыря до кладбища, это обязательное условие при строительстве, ведь дома Старого города частенько подтапливались наводнениями, горели, но мы не пользуемся лазом, входы засыпаны землей.
Он повел участкового во двор, они спустились в темноту, зажгли фонарь, и Тимофей увидел старую покореженную дверь, действительно засыпанную землей. Молодой милиционер разочарованно вздохнул: как бы он хотел, чтобы подземный ход существовал! Тогда все бы встало на свои места – и таинственные исчезновения краденого, и неуловимость банды. Он уже собирался выбраться, когда на земле возле двери заметил что-то. Поднял и обомлел – яшмовый листочек от серьги, которую не так давно показывал ему начальник милиции.
– Несите лопаты, начнем копать, – распорядился он.
Лопаты нашлись, и пошла работа – земля подавалась легко, стало понятно, что перед ними отличная маскировка, вскоре дверь отворилась, они вошли в подземный лаз. Тюки, коробки, сундуки были расставлены по всему проходу, как в пещере с сокровищами, куда попал Аладдин. Они шли недолго, показалась еще одна дверь, легко ее подняли и вышли на кладбище. Эта дверь была замаскирована под заросший травой холмик. Тимофей отправил капитана за подкреплением, вскоре пришла машина гор-отдела, начальник милиции жал Тимофею руку, называл молодцом, обещал приставить к награде. Но этого Тимофей уже не помнил, домой он вернулся больным и разбитым – то ли от нервного срыва, то ли от простуды. Сильный жар свалил его. Бабушка отпаивала какими-то травами, а он бредил. Месяц молодой организм был на грани жизни и смерти. Когда Тимофей очнулся, почти ничего не мог вспомнить. И будто подменили его с тех пор. А потом уволился из милиции. Лет через пятнадцать после этих событий подался в священники. Но о яшмовой серьге, подземном ходе никогда не вспоминал и не рассказывал.

Татьяна Алова