«Кто мы – дети войны или безотцовщина?»

Нас у мамы осталось пятеро, когда пришла похоронка на отца. Он погиб в марте 1942 года в 80 километрах от Прохоровки, где в то время шли ожесточенные бои.
Старшему Ивану было 10 лет, он помогал маме по дому и работал в колхозе на заготовке кормов, на ферме, пас лошадей. А пасли ночами, и мама за него очень переживала.
Подрастая, мы тоже начинали работать в колхозе на прополке, веяли зерно вручную. Двое крутят, один засыпает зерно в веялку, третий отгребает чистое зерно. Другая группа носит его на своих детских спинах в склады. Взрослые нас подбадривали, хвалили – мы и старались: кто кого обгонит и больше перенесет. А после уборки ходили на поля собирать оставшиеся колоски, шляпки от подсолнухов.
Хлеба хорошего, конечно, не ели, из гнилой картошки мама пекла «оладьи». Они были жесткими, как кирзовый сапог, а нам тогда казалось, что очень вкусно.
Да разве все опишешь, что пережили! В школу с сестренкой ходили по очереди – у нас с ней были лапти одни на двоих, но учились хорошо. Впоследствии с братом получили образование: он – высшее с отличием, я – среднее специальное, у меня тоже красный диплом.
Но дети есть дети – росли, играли, бывало, что и дрались. Особенно давали отпор тем, кто называл нас безотцовщиной. А называли не только дети, но и взрослые. Одни с упреком, другие с жалостью.
Я все время жалела, что никого не могу назвать папой, как другие дети. И когда выросла, думала, что обязательно выйду замуж за парня, у которого есть отец, чтобы могла хоть кого-то папой назвать. Но не случилось: замуж вышла за такого же, как сама, за безотцовщину. Я ни разу за свои 75 лет не произнесла слово «папа», как и мой муж Александр, у которого отец тоже погиб на фронте.
Но жизнь есть жизнь. Поженились, сами стали папой и мамой. Получили образование, подняли детей, уже внуки и правнуки есть. В свое время осваивали целину, где, кстати, и познакомились. Бытовые условия там были не ахти, но материально жили неплохо. У кого было горе – горевали вместе, у кого веселье – вместе веселились. А какое было веселье в клубе! Песни, танцы и без водки и пива.
Все ругают брежневские времена, а я вспоминаю их с теплотой. Кто трудился – жил хорошо, кто ленился – похуже, но не было такого большого материального различия, как сейчас. Да и жили как-то по совести. Не то что сейчас. Вроде и заботятся о нас, ветеранах: льготы, компенсации, но либо копейки, либо так закон закрутят, что одной рукой дают, другой отнимают. По такому отношению у нам выходит, что мы – безотцовщина...
Н. Студеникина,первоцелинница, ветеран труда.