Портрет Сталина не трогали

30 октября в стране отмечается День памяти жертв политических репрессий. В этот день  проходят траурные акции и мероприятия: митинги, возложение венков и цветов к памятникам репрессированным, уроки памяти в учебных заведениях, посвященные людям, погибшим и пострадавшим во время политических репрессий. О том, как они коснулись Орска, расскажем в сегодняшнем выпуске нашей рубрики. 

В городском краеведческом музее сохранилась подшивка газеты «Орский рабочий» за вторую половину 1937 года, где тема политических репрессий занимает одно из ведущих мест. 

Чуть ли не в каждом выпуске можно увидеть материалы об этом. Одни заголовки чего стоят! Вот некоторые из них: «Вражеские дела инженера Бондаря», «О состоянии разъяснительной работы среди трудящихся масс – методов и приемов вредительско-диверсионно-шпионской работы иностранных разведывательных органов». 

 – Часть материалов поступала из Москвы – на них нет гонорарной отметки, и они перечеркивались, – рассказывает научный сотрудник  краеведческого музея Е. Нижник. – Но если встречался портрет Сталина, то его аккуратно обходили. 

Бдительностью проникнуты и материалы с собраний комсомольского актива города. Так, в заметке «Уметь распознавать врага» опубликовано выступление Осипова, представителя Никельстроя. Читаем: «Актив комсомола не посещает общежитие, не знает, что там творится. Нередко организуются пьянки, дебоши, картежная игра. Помимо нас, выявляют факты продажи комсомольских билетов, и нас это нисколько не беспокоит. Мы еще не научились распознавать врагов, не умеем вовремя срывать с них маски, только поэтому враги народа нанесли столько ущерба нашей стройке. Обком комсомола вместо помощи и организации разоблачительной работы сам иногда срывал эту работу».

А в номере от 26 сентября опубликована обвинительная речь заместителя прокурора Оренбургской области товарища Салищева на процессе расхитителей соцсобственности и расхитителей в Орском торге. 

Обратите внимание на подзаголовки. «Дело торга – составная часть общего вредительского плана», «Расхищали и омертвляли государственные средства», «Кадры вредителей». Нетрудно представить, какой настрой тогда царил в обществе.

Дело НТДРП

 – В годы войны, как и прежде, практиковалось оформление групповых политических дел. Самым масштабным было дело так называемой Народно-трудовой демократической российской партии (НТДРП), которая якобы была организована в Орске в середине 1943 года и действовала до апреля 1944-го, – говорит Е. Нижник. 

– Осужденные обвинялись в создании партии, целью которой было свержение советской власти путем вооруженного восстания в Орске, Медногорске, Актюбинске, Челябинске. Следствие велось в Оренбурге. После его завершения 13 арестованных отвезли в Москву, где военная коллегия Верховного Суда СССР 30 октября 1944 года приговорила шесть человек к расстрелу, а семь – к 10 годам заключения в исправительно-трудовых лагерях. Через 40 дней после вынесения приговора были расстреляны курсант военного училища И. Анисимов, работник «Стройтреста» Н. Мочаров (по версии следствия, 1-й секретарь НТДРП) и другие. В числе приговоренных к заключению был слесарь ЮУНК А. Кумзин. Потом он рассказывал детям, что во время следствия, которое велось в Оренбурге, охранник посоветовал признаваться во всем, в чем его обвиняют, если хочет выжить. Отбывал наказание Кумзин на Колыме. Об этом семья узнала только через несколько лет, когда отцу позволили писать письма. Потом он вспоминал: если бы не умел чинить обувь, то не выжил бы. 

Подавляющая часть жертв политических репрессий – люди рабочих профессий. В 1941 – 45 годах пострадал только один руководитель предприятия – и. о. начальника ТЭЦ В. Иванов. Если в конце 30-х годов в газетах регулярно печаталась информация об уже осужденных врагах народа и о тех, кого только подозревают во враждебной деятельности, то в войну она была закрытой. 

Чтобы помнили

Саринское восстание в Орском уезде – еще одна трагическая страница истории Оренбуржья. В ноябре этого года исполняется 97 лет со дня тех событий. 

Это была самоотверженная попытка крестьян в условиях продразверстки предотвратить голод. При определении размера разверстки исходили из потребностей в продовольствии армии и городского населения. Но продовольствие изымалось у крестьян фактически бесплатно, причем не только излишки, но часто семенной фонд, весь хлеб до последнего зернышка. Это стало причиной восстания. Саринские повстанцы разоружили волисполком и коммунистов, захватили станции Сара и Блява, разобрали железнодорожный путь, срубили телеграфные столбы. Восстание было подавлено 68-й бригадой внутренних сил и регулярными войсками. Спустя много лет потомки репрессированных подняли эту тему, а преподаватель ОГАУ Р. Вострикова написала книгу.

– До вынесения приговора участники Саринского восстания находилась в орской тюрьме, – рассказывает Е. Нижник. – Здесь же их и расстреливали. Однако до сих пор неизвестно место, где находилась та тюрьма. Просим сообщить в музей или «Орскую хронику», если родственники репрессированных об этом что-то знают.

С известным клеймом

Орчанин Г. Мочаров, бывший директор шахматного клуба, сын репрессированного. Его отца Николая Степановича забрали в 1944 году. До этого он строил подстанции в восточном Оренбуржье.

 – Мама рассказывала, что в то страшное время забрали еще около 500 человек, живущих в поселке никельщиков, – вспоминает Григорий Николаевич. – Мне в ту пору было 2 с половиной года. 

Мочарова обвинили в том, что он якобы возглавлял Народно-трудовую российскую партию в Орске, которая ставила задачу свергнуть советскую власть. Это надо было до такого додуматься! Николая Степановича вместе с другими задержанными отвезли в Москву, потом расстреляли. 

Когда Гриша пошел в школу, то говорил, что он сын врага народа.

 – Позже понял, что сразу полтысячи людей не могут быть врагами народа, – продолжает Григорий Николаевич. – Кто-то, видимо, решил выслужиться и настучал наверх. 

О том, что отца расстреляли, Григорий Николаевич узнал от дяди. Тот обратился в компетентные органы по поводу судьбы своего брата. Пришел ответ, что Николай Мочаров осужден без права переписки, посоветовали больше ничего не пытаться о нем узнать. Тем не менее со временем тайное стало явным. 

 – Каково было ходить с клеймом сына врага народа? – спрашиваю Григория Николаевича.

 – Конечно, нелегко, но ко мне никто не приставал, никто не преследовал. 

 – Как Вы относитесь к тем трагическим событиям с высоты прожитых лет? 

 – Время было такое, многие тогда пострадали. Позже отца и дядю реабилитировали. Нас с братом признали политически репрессированными и восстановили в правах. 

Сегодня Мочаров пользуется льготами пострадавших от политических репрессий. К примеру, оплачивает коммунальные услуги в размере 50 процентов, раз в году имеет право на бесплатный проезд по железной дороге. Правда, последней льготой воспользовался всего один раз, когда ездил на соревнования во Владивосток.

Не жалели никого

Во время подготовки экспозиции на тему репрессий директор Орского краеведческого музея М. Холина направляла запрос в ФСБ с просьбой предоставить сведения о репрессированных. Музею пошли навстречу, прислав информацию. 

Это 12 человек разных профессий: учителя, экономисты, служащие, партийные работники, священники. Расскажем о некоторых из них. 

И. Бондовский, 1900 года рождения, уроженец Пензы, член ВКП(б) с 1920 года, в 1937 году был исключен из партии. 12 июля 1937 года органами НКВД Оренбургской области Ивана Васильевича арестовали. До ареста он жил в Орске, был председателем городского Совета. 28 января 1937 года Военной коллегией Верховного Суда СССР Бондовского осудили якобы за участие в антисоветской террористической революционно-вредительской троцкистской организации, приговорили военным трибуналом к расстрелу. Приговор привели в исполнение в Оренбурге, место захоронения не указано. Подобная участь постигла секретарей Орского горкома ВКП(б) А. Субботина и А. Цвилиховского. 

Не избежали катка репрессий и священники. И. Шевченко был дьяконом орской церкви. В 1930 году Иван Кузьмич был осужден на год принудительных работ за саботаж (так говорится в архивных материалах). В 1937 году Шевченко арестовали, затем осудили якобы за участие в контрреволюционной повстанческой организации и расстреляли. В 1957 году реабилитировали.