Голоса вселенной

Душа вселилась в собаку?

Мы похоронили родного человека – дядю, брата моего отца, который любил нас не меньше. Сорок дней прошло с его смерти.  

Решили поставить в церкви свечи за упокой, отстоять службу. Дошли до улицы Добровольского, свернули к храму святого Пантелеймона. Было лето, народу шло немало. У обочины тротуара в траве лежала большая собака, она равнодушно смотрела на прохожих. Но едва мы к ней приблизились, как она встала и пошла за нами. Дорога неблизкая, а собака будто нас преследовала. Подумалось: вот войдем в храм, бродяжка от нас и отстанет. Но когда через пару часов вышли, сильно удивились: собака нас поджидала. И опять побрела за нами, словно что-то собираясь сказать. Дошли до ближайшего магазина, купили кольцо ливерной, она схватила колбасу, а мы убежали. Потом ломали головы, почему она ждала именно нас. Может быть, ее вел дядя Ваня? 

Наталья Клецова.

«А у нас цветут одуванчики»

Как страшно остаться одной, когда уходят самые любимые – мама, папа! Причем один за другим. От этого горя можно голову потерять. 

Я плакала, скорее выла, по любимым людям и днем, и ночью. Опухла от слез, а успокаивающее не помогало. Так прошел месяц. Друзья навещали меня и не узнавали: из пышной веселой женщины я превратилась в бледную тень. Они предлагали лечь в больницу. Я отказывалась, никакие уговоры типа «Бог дал – Бог взял» не помогали. Слез уже не было, остались сухие рыдания. И вот однажды ночью я проснулась. Вышла в коридор, где находится дверь в ванную комнату. Там висит старинное зеркало, еще бабушкино. Я машинально заглянула его и увидела, что за моей спиной стоят мама с папой. Живые. Веселые. 

Они приказали мне не оборачиваться. Шептали:

– Доченька, хватит убиваться! Ты сведешь себя в могилу. Если ты опять станешь плакать и стонать, мы заберем тебя с собой. У вас сейчас зима. А у нас расцвели первые одуванчики…

Мама взяла расческу, лежавшую на трюмо, и стала причесывать мои волосы. Мне стало спокойно и хорошо. Она провела ею и по своим волосам. Тени за спиной исчезли так же, как и появились: из ниоткуда в никуда. Я добрела до постели и крепко уснула. Утром я четко знала, что видела красивый сон. Но на трюмо лежала расческа с моими волосами. И мамиными – седыми, холодными. На полу валялся увядший одуванчик. Друзья не верили моему рассказу. Одуванчик? Прилип к подошвам еще осенью, а сейчас, в тепле, вон как его расквасило. Только я знаю правду. Стараюсь больше не плакать. И с трудом возвращаюсь к жизни.

Любовь Артемова.

По 25 тенге

Жили мы в то время в Актюбинске. Похоронила я мужа. Горевала. А жизнь-то продолжается. 

Веду как-то двух сыновей в школу, а сама думаю, на что бы хлеба купить. Проходим частными дворами, возле большого дерева песочек насыпан. Вижу, лежат монетки – 25 тенге, как раз на буханку хлеба.  На следующий день повторилось то же самое, опять меня ждали монеты. Главное, что по этой дороге ходило много людей, но никто не видел денег, стоило только подойти мне, как они красовались на песке. Я подумала, что, может, хозяин дома подбрасывает мне деньги. Но даже спросить постеснялась, дал бы сразу, не бросал бы их в песок. Так продолжалось весну, лето и осень, каждый день я находила 25 тенге. Я благодарила невидимого спасителя. Выпал снег. Но, едва он сошел, снова стала подбирать монеты. Весь год я покупала буханку хлеба в день, пока не переехала в Орск. И до сих пор для меня остается загадкой, кто был таинственным благодетелем. В Орске часто вспоминала об этих подарках, вот там деньги в песке под деревом лежат, а здесь ничего. 

Надежда Грушина.

Сны – испарина жизни? 

Отец мой умер очень рано, я его вообще не помню, поскольку мне было три месяца. 

Видела только на фотографиях. И всегда думала: «Какая же я несчастливая! Ни разу в жизни не сказала: «Папа», ни разу не прижалась к плечу родного человека, не обратилась за помощью, когда было очень трудно». 

 – Судьба твоя такая, – вздыхала мама. 

Судьба... Как будто я в чем-то виновата! Никогда отец мне не снился. Как может память воспроизвести того, кого никогда не видела живым? Но вот мне исполнилось 50. Мамы тоже не стало, я почувствовала, что оборвалась какая-то последняя нить, что я совсем одинока. Поплакала о своей горькой судьбинушке... И вдруг вижу во сне туманный образ отца. Он будто живой. Называет адрес, где нынче живет: город Волжский, улицу, номер дома. Даже телефон. Я проснулась, отчетливо помня цифры. Но к обеду они забылись. Снова вижу его во сне, снова он зовет меня в Волжский. Пять ночей подряд снился отец. Наконец однажды утром записала телефон и, смеясь над собой, позвонила. Мне ответил город Волжский. Сбивчиво рассказываю о сне, отце. «Такого не знаем,  никогда не видели, не знакомы. Это розыгрыш?» А потом сами позвонили, удивляясь: «С нами живет старенькая бабушка, она и вспомнила вашего отца, потому что родом из Оренбургской области. Была соседкой тети Фроси, мамы вашего папы». 

Я переговорила со старой женщиной. Она многое рассказала об отце. И я отправилась на его могилу в Оренбург, на старое кладбище, где сейчас Вечный огонь. Разыскала. Памятник ржавый, надо бы покрасить. Наверное, летом так и сделаю, выберу время. 

Елена Корнева.

Глаза в глаза

Жил я тогда на 240 квартале. Девятиэтажек еще не было. И мои окна выходили прямо в степь. 

Когда дымил Новотроицк, дышать становилось невозможно. Но иногда короткими летними ночами ветер приносил запах полыни и чабреца. Однажды я проснулся от того, что спальню заполнил зеленоватый свет. Вскочил и подбежал к окну: странное свечение шло из непонятного облака, висевшего, как мне показалось, над ближней степью. Но сначала несильно испугался. Ведь не очень далеко от нас находится космодром. Видимо, опять что-то в космос летит, может, это ступень ракеты сгорает в атмосфере, а ее отблеск виден так хорошо. Еще подумалось: опять какую-нибудь «Сатану» запустили...

Но облако зашевелилось, будто стало живым. Вдруг я увидел два громадных глаза, смотревших из зеленой гущи. Нечеловеческие глаза, без ресниц, продолговатые, немигающие. Секунд десять они как будто пронизывали меня, аж зябко стало. Потом стали расплываться. И облако двинулось в сторону соседнего города. Долго не мог уснуть, размышляя над увиденным. Думаю, что это было НЛО. 

Дмитрий Баранов.

Попал в параллельный мир?

Я ни во что не верю: ни в НЛО, ни в нечистую силу, ни в привидения. 

Однажды возвращался с работы в обыкновенном автобусе. Меня немного разморило, автобус подпрыгнул на колдобине, и я окончательно проснулся. Посмотрел за окно и увидел странное: движется мой транспорт по широкой магистрали, где нет деревьев, вместо луны светит фиолетовый шар, и много существ – непривычно одетых, с узкими деформированными  лицами, с когтистыми лапами вместо рук и ног. Они вглядывались в меня, хищно облизываясь. Автобус снова покачнулся на кочке, и все исчезло. Я был в Орске, вокруг были люди. Когда рассказал об этом странном случае дома, родные смеялись: просто уснул, приснилась фантастика. Я не могу доказать, что это был не сон, а явь. Может, на какое-то мгновение автобус перенесся в параллельный мир? Рисую, вспоминая чужой мир, а не могу точно изобразить его. Что-то есть на нашей планете или за ее пределами. 

Владимир Белов.

Дышал тяжело

Жила я на 5 этаже и за много лет научилась различать по звуку шаги мужа Николая, соседей Алексея и Юрия. А потом беда пришла в мою семью. Умер муж. 

На девятый день после похорон я, стоя на кухне у газовой плиты, опять услышала шаги. Но не Алексея и не Юрия, а своего мужа Николая. Прислушиваюсь – это он. Но мы же его похоронили! Шаги остановились у двери, а потом раздались в прихожей. Я стою ни жива ни мертва. А шаги приближаются. Остановились сзади меня. Слышу тяжелое дыхание мужа, именно так он задыхался, когда взбирался на 5 этаж. Мне показалось, что он положил руку мне на плечо. Я резко обернулась – никого. Но я же слышала явственно! Меня успокоили: душа возвращается туда, где жил человек, и прощается с нами, живыми.

Вероника Лапина. 

Гадалка – почти что экстрасенс

Три года назад я познакомилась с мужчиной старше меня. Муж давно умер, дети определились, у них свои семьи. А новый знакомый хорошо мне помогал в огороде, одна попробуй-ка поворочать землю. 

Скорее, мы были хорошими друзьями, он покупал мне одежду, а в квартиру – новую бытовую технику. Работаю я няней в детсаду, зарплата небольшая, мне эта помощь была необходима. Однажды иду по улице. Останавливает меня цыганка. Им я обычно не доверяю и стараюсь держаться подальше. Но эта – молодая, шустрая – почему-то подкупила улыбкой и простотой, как будто давняя знакомая. Она сказала: «У тебя есть старший товарищ, ты за ним как за каменной стеной, береги его. Ваша дружба недолго продлится. Через три года он умрет от болезни, две операции перенесет. А сердце не выдержит. Будет лето». Она ничего у меня не просила, но я вытащила пять монеток по десять рублей и отдала ей. 

Мы были вместе три года. И вот он заболел. Одна операция, другая, а сердце слабое. Все так, как говорила цыганка. Хоронили в августе. И стало мне материально и морально тяжело. И вдруг снова встречаю эту цыганку. 

– Я тебе предсказывала, что он умрет. Похоронила?

– Как ты это узнала?

Она только улыбается: вижу будущее. 

Лучше бы не знать этого будущего...

Валентина Равина.