Если есть лишний ключ

Людмила Сергеевна Н. отработала на ОНОС. Приходится тянуть внука, потому что сын злоупотребляет. Можно ее осуждать, критиковать за «неправильное» воспитание, но лучше понять. Пенсия – 10 тысяч. 

– Этого так мало! – говорит она. – За квартиру заплатить, а льготы ветеранские срезали, внука одеть-обуть, накормить. Он ездит в лагерь, с меня взяли 6 тысяч рублей, с единственной пенсии. Прихожу к рынку, чтобы продать то, что было куплено еще в советские времена. Были у меня три гаечных ключа, зачем они мне? Два продала, ушли влет, сейчас таких не найдешь. Хоть на сто рублей наторговать, да и это не всегда получается. 

Ее прозвали на этом самостийном рынке «главарькой». Потому что отстаивает права пожилых. Здесь часты рейды работников администрации и полиции, уличная торговля запрещена. Пожилых людей загоняют на рынок. Место там стоит 100 рублей, проходимость покупателей малая, да и не наторгуют старые люди на эту сумму. Вот и стоят здесь, на широком тротуаре. Но участники рейда делают свое дело. Обе стороны по-своему правы. 

К разговору подключается Светлана Михайловна М., проработавшая конструктором на ЮУМЗ:

 – Маме – 82 года, лежит после инсульта, пенсии не хватает, я выношу посуду, отличный советский фарфор, продаю недорого. Дочь живет в Челябинске. Помочь маме больше некому. Как-то спросил покупатель у меня шахматы и шашки доперестроечных  времен. А у нас они сохранились в отличном состоянии. Посмотрела. Сколько сейчас они, новые, стоят? 3 – 4 тысячи рублей. Я их продам по сто. Принесла сегодня, а тут рейды. 

Светлана Михайловна ездит в Челябинск время от времени. Рассказывает про изумительный блошиный рынок: вход – всего 5 рублей, стой хоть весь день. Присмотрела там самовар  родственнику, он несказанно рад. 

– Почему бы и здесь не организовать такой рынок, где можно продавать все? Только не на окраине, а в оживленном месте. Конфликт сам по себе исчез бы. Мы, пожилые, помощи от государства не просим, сами пытаемся заработать.