Школа выживания

Апрель. Земля только-только подсыхает, а огородники уже ждут теплых деньков, чтобы отправиться в любимый сад, взяться за грабли и лопату. Да поклониться земле-кормилице: как ты выжил зиму, милый уголок земли? Что вымерзло? Да нет, все в порядке. Рассада уже исходит на подоконниках зеленым цветом. А еще надо успеть продать вязание, за которым коротали зимние вечера, да книги, да одежду, из которой внуки выросли. Еще немного, и прощай, зимняя торговля, здравствуй, первая редиска, огурцы...

Нормальная пенсия только с 80

Фаина Михайловна Московкина отработала на заводе цветных металлов, в 45 лет стала получать пенсию. Но с предприятия не уволилась, а перешла в раздевалку гардеробщицей. Рассчиталась с работы, когда стукнуло 54 года. Пенсия была 132 рубля.

– На все хватало, ездила на южные курорты по бесплатным путевкам. Однажды в Хосте рассказала о нашем городе: промышленности много, дым и пыль в воздухе висят, горы шлака за городом, зимой снег красный в районе никелькомбината. Врач удивленно посмотрел и спрашивает: «Зачем же вы живете в этом городе?» А куда ехать, кто нас и где ждет? Я в Орске с 1956 года, прикипела к нему. Но пришла перестройка, и я «села». Одно время пенсию не платили, работы нет. И пришлось торговать, – с улыбкой вспоминает она. 

Размер пенсии небольшой, 13 тысяч рублей. Чем торгует? Собирает вещи из дома, соседки подкидывают. Вот мужчина купил немного поношенные кроссовки за 50 рублей. Доволен! И продавцу радость. 

– Я только с 80 лет, с прошлого года, стала получать нормальную пенсию в 20 тысяч рублей. А то 13, 15 – попробуй проживи! Вот как выгодно жить долго, – говорит Фаина Михайловна.

Ее зазывает к себе дочь, которая живет с мужем под Питером: «Что ты там, мама, одна будешь вековать? Тяжело ведь. Перебирайся к нам, я работаю в санатории, подлечим». 

Сын пенсионерки умер в 30 лет от астмы. Внук в Москве. Дочкина мысль запала ей в душу.

– Правда, что мне здесь делать? Вот и распродаю все, что есть, последние пожитки. С собой не возьмешь, а оставить некому. Все-таки собралась переезжать. А квартиры нынче по какой цене? – спрашивает она.

Таких историй немало. Многие переезжают поближе к родным. А потом начинают тосковать, вот ведь что ностальгия делает, не дает жить нормально, все бередит и бередит душу.

Мы уже союз!

Местечко для торговли орчане выбрали отменное: напротив рынка «Авангард», где широкий тротуар и прохожих немало. Настоящий маленький блошиный рынок. 

Никому не мешают, разложат на белых скатерках книги, товары немудреные, подходи и покупай. Есть новое, есть не очень, но и цена подходящая. Здесь уже все друг друга знают. Одна беда: часто полиция гоняет. И ее тоже можно понять. Иди в специально отведенное место на рынке и торгуй сколько хочешь. 

– Меня тоже вызывали в полицию, но обошлось уговорами, – рассказывает Ольга, бывший конструктор завода, а ныне мастерица тапочек, стелек. – Я пошла на рынок, заплатила за место, разложила товар. Не оправдала даже эту плату, никто не подошел, место небойкое. А здесь меня многие знают, спрашивают именно мои стельки, они «серебром» прошиты, долговечные, ноские. И вернулась. Вроде пока все спокойно. 

А уж сколько раз просили создать в городе блошиный рынок наподобие челябинского, где за вход берут всего 5 рублей, или гайского – тоже удобного. Но чтоб не за городом располагался, а там, где много прохожих. 

Мы брали интервью в воскресенье. Антонина Михайловна Додонова (тоже, кстати, героиня наших историй о выживании) сообщила: «Завтра мы, продавцы, принесем с собой грабли, лопаты, веники и начнем чистить вот этот палисадник, что за нашими спинами. Мы никогда не бросим туда бумаги или пакета, но здесь много покупателей, а работать в грязи нам не хочется. Не знаем, какому коммунальному ведомству он принадлежит, но мы выдвинули инициативу и очистим его от мусора.

Отличная инициатива! Браво, маленький союз продающих!

Где вы, хорошие руки? 

Александр – так представился мужчина, сидящий на остановке у рынка. Невеселый. 

– У меня жена умерла полгода назад. Со мной дочка живет. Надо бы женщину найти. Но это трудно. Одним деньги нужны, другим – квартира и прописка, – усмехается он. – Сам я метис, мусульманин, а жена была русской. Проработал много лет сварщиком на железной дороге, есть стаж и приличная пенсия. Так что отдамся в хорошие руки. Друзья советуют: не торопись жениться, надо почувствовать запах женщины. 

Сын Александра живет в Самаре. Зовет отца к себе. А тот рассказывает ему быль:

– В нашей конторе стоял фикус. Кадка под ним вся рассохлась, разваливалась. Начальник приказал пересадить цветок в другую емкость, переставить его поближе к свету. Так и сделали. Фикус зачах и умер. Так и я. Тронь с нажитого места – что получится? Так что доживаю.

Боль в его глазах. И надежда. Как жить дальше? 

Земля память тянет

Регина Фридриховна Гиль разложила книги на продажу. Читабельные, в самом ходу: «Скарлетт», «Анжелика», произведения Марка Твена. 

– Можно ли сейчас прожить на пенсию в 10 тысяч рублей? – спрашивает она. – Коммуналка забирает солидную долю. А если случится заболеть, то аптека вывернет карманы, куда без лекарств?

Детство ее прошло под знаком репрессий. Мать и отец, дедушка и бабушка, жившие в Энгельсе, Саратовской области, были признаны советской властью кулаками. Семью отправили в ссылку в Омск. Она училась за десять километров от города, добираясь туда когда как придется. В школе, вспоминает она, было тяжело, ее дразнили фашисткой. Дети, как известно, народец жестокий, не пощадят никого.

В Орск она приехала и пошла работать на хлебозавод № 2, а возглавлял тогда главное предприятие Либман. Пекарь – категория особая. Конвейер печей идет непрерывным потоком, только успевай ловить и забрасывать в пустую форму тесто, а затем вытаскивать готовое. 30 лет отпахала.

В 1991 году вышел Закон о реабилитации жертв репрессий. Ее дедам, родителям и ей вернули отобранные права, стали платить пенсии, компенсацию за политическую расправу. 

Регина Фридриховна вспоминает руководство хлебокомбината. Например, директора Холопова, в чьем кабинете росли и плодоносили лимоны. Он известен еще тем, что первым открыл минеральную воду, текущую прямо на территории комбината: рабочие часто пили ее и нахваливали. Тогда он отправил образцы в Оренбург, и вскоре первые бутылки с признанной орской минералкой поступили в магазины. 

– Я работала под началом Просвиркиной, человека огромной души, обаяния. Дай Бог ей здоровья, – говорит Гиль. – Потом трудилась 8 лет на гормолкомбинате оператором машинно-счетной станции. А отсюда нас прогоняют. Решила однажды даже бросить эту блошиную торговлю. Но надо помогать родственникам. 

Многие из этого большого семейства уехали в Германию. Почему она не едет? Говорит, тянут могилы отца, брата, дяди, которые лежат в орской земле: не могу их бросить.

Экспресс-опрос

Почему вы продолжаете работать, несмотря на пенсию?

Серафима Александровна:

– Еcли бы была стабильность, наши дети нашли бы отличную работу, то и мы бы, мамы и папы, бабушки и дедушки, не дергались так, и пенсии бы хватило. А им на покупку квартиры деньги нужны, на кредит – взяли машину внукам к дню рождения. Вязать или шить не могу, продавать вроде нечего. Но я живу в центре города, на первом этаже нашего дома открылся магазин. Хозяин попросил разместить рекламу по бокам наших балконов. Мы с соседкой не против были. Немного заплатил, но сейчас подбрасывает нам продукты. Чем не подработка? 

Любовь Ивановна:

– Немного пишу стихи. Но кто сегодня оценит это и даст деньги? Решилась наклеить на столбе объявление типа «сочиняю стихи на все случаи жизни». Откликнулась одна женщина. Я ей написала стихи – поздравление друзьям. А сейчас мы с ней стали подругами не разлей вода. Она находит мне клиентов, я пишу стихи и грамотные заявления разного рода, вместе с ней праздники встречаем.

Светлана Родина:

– Рядом с моим домом находятся оптовые склады торговцев фруктами и овощами. Работа там не из легких, потаскай-ка ящики да мешки. Мне предложили подработать. Очищать лук, перебирать помидоры с огурцами. Я и втянулась. На столе у меня всегда теперь свежие овощи, яблоки, апельсины. Главное – не бояться никакой работы.

Анна Богатикова, слушатель школы «Репортер»