Бабочка на булавке

Завод «Ремстройдормаш» обосновался в Орске 1 января 1970 года. И сразу стал объектом союзного значения: ремонтировал строительную и дорожную технику со всех концов страны. Предприятие прибыльное. Перестройка внесла коррективы, строительная и дорожная отрасли свернулись. Директор завода Г. Данькин перепрофилировал завод на выпуск опалубки, с помощью которой осуществлялось монолитное строительство. Появился завод «Оропал», поставлявший продукцию в Сочи и Краснодар, Москву и Новосибирск. 

В восьмидесятых годах прошлого столетия в Армении произошло страшное землетрясение. Директор Г. Данькин рассказывал, как Орск поставлял бесплатно свою опалубку в Армению, где методом монолита возводились новые дома, устойчивые к природным катаклизмам:

 – Изделия с орской маркой пользуются заслуженным авторитетом. Из-за качества исполнения и сроков применения. Комплект опалубки выдерживает 400 циклов. Москва 600 раз использовала! Это около 30 шестнадцатиэтажных домов. Завод выдает опалубку с фанерным покрытием. Еще дольше служит.

Он показывал фотоальбомы: с применением опалубки можно строить башни и небоскребы различной конфигурации. Казалось, что заводу принадлежит будущее. Но наша область не воспользовалась модным монолитным строительством. Директор пошел ва-банк, предлагая горисполкому в счет налогов комплект опалубки для дома улучшенной планировки, с гаражами. Он рисковал, заплатив за проект два миллиона рублей. Осталось спланировать привязки. Горисполком резонно заметил, что в городе работают шесть предприятий, выпускающих железобетон, закрывать их, что ли, ради монолита? Лихорадочная экономика и непродуманная стратегия перестройки вышвырнула многие предприятия из реестра жизненных, нужных, стабильных. В один год на завод пришли 200 рабочих, столько же уволилось. Предприятие буквально душили налогами, лимитами на электроэнергию. Итальянская сварочная линия за два миллиона рублей, покупка и монтаж которой до перестройки оплачивало государство, висела грузом и наказывалась налогом на имущество, не введенное в эксплуатацию. Отчасти директору удалось снизить налоговое бремя, когда обратился за помощью в Законодательное собрание области. Завод сражался, как мог, хватаясь за любые заказы, снижая убытки и задолженность по зарплате. В то время он напоминал бабочку на булавке, которая еще бьется за жизнь, но все реже и реже взмахивает крыльями. Данькин, девятнадцать лет возглавлявший предприятие, верил, что выдюжит. Маленький коллектив работал в холодных цехах – общая с «Домостроителем» магистраль была перекрыта за долги. Собственные электрическая и газовая линия унесли немало средств, последние из могикан надеялись, что затраты окупятся. 

Область помогла с инвестициями, погасили долги, закупили оборудование. Будто глоток свежего воздуха для бабочки – она живо зашевелилась, почувствовав свободу. Единомышленников осталось немного, завод перешел в режим строгой экономии. Отказались от энергоемкой покрасочной линии, дорогостоящих компрессоров, мощных трансформаторов. Продукции выпускалось на 133 тысячи рублей, а зарплата плюс налоги складывались в 180.

Чтобы сохранить завод, не перечислялись вовремя налоги, не выдавалась зарплата, забывались социальные блага. Но при этом оснащались конструкторы современной техникой, появлялись компьютеры. Ждали, когда город расплатится за оборудование для очистных сооружений. На заводе был металл и такие умельцы, которые не только блоху подкуют. Сварганили линии по лепке пельменей, производству туалетной бумаги, еще каких- то товаров народного потребления. Чуть стало легче. Но рынок уже был завоеван и пельменями, и бумагой. Завод не выдержал. Впереди светила единственная звезда: налоговики могли  обратиться в арбитраж – и пошло бы так называемое оздоровление завода с конкурсным управляющим. Что и произошло со многими предприятиями города, которые сгинули.

– Меня называют красным директором, – говорил тогда Г. Данькин, – а мне пришлось изучать экономику новейшего времени, этот клубок противоречащих друг другу законов, направленных не на помощь предприятиям, а на уничтожение.

После трагической гибели Данькина завод менял названия, директоров, были случаи рейдерского захвата. Бабочка стихла. Завод умер.