Дорогие читатели! А что происходит в вашей жизни? Есть ли загадочное, непонятное, чудное? Пишите нам. Звоните по телефону 8-922-802-49-85. Присылайте материалы на электронную почту: tbelozerova007@mail.ru
Силуэт
Самая страшная боль – это жизнь. Жизнь без любимых.
Так случилось, что я со своей невестой ехал к её родственникам в Уфу. Такси было удобным. Мы болтали о своем счастье, как сыграем свадьбу, как жить будем, в какой квартире, сколько детей заведем. Счастье переполняло. Водитель такси тоже улыбался, глядя на нас. Автомобилей на шоссе было мало. И вдруг откуда ни возьмись – фура. И тут что-то случилось с таксистом, он побледнел и схватился за сердце, наш автомобиль въехал под фуру. Удар. Скрежет, крики. Я потерял сознание. Очнулся в больничной палате весь перебинтованный: почему я здесь? Вспомнил все: дорогу, Аню. Медсестра подошла ко мне: попали в аварию, водитель умер – сердечный приступ, у вас царапины и ссадины. «Аня? Где она?» – «Все врач объяснит». Я облегченно вздохнул, значит, моя любимая в другой палате. Пришел врач: «О, да ты идешь на поправку. Ты парень уже взрослый, умеешь удар держать, нервы в порядке, ее нет, она погибла». – «Как? Почему? Что с ней случилось?» Врач молчал.
Я быстро выписался из больницы, проклиная судьбу. Почему мне сохранили жизнь? Зачем она теперь? Ушли бы вдвоем...
Горе сначала сломило меня. После похорон начал пить. Родители уговаривали не спиваться, а я не мог остановиться. Год пролетел мигом. Под Рождество я пошел в церковь помолиться:
– Господи, дай сил, мне так горько, так тяжело.
Ночь выдалась ясная, шел домой с мыслью напиться и уснуть. И вдруг впереди, будто из тумана, видение, моя Аня, живая и здоровая. Я побежал к ней, но она ускользала легким облачком. Я остановился, и она тоже. Дай хоть посмотреть на тебя. Она смотрела и улыбалась. Десять секунд, и все исчезло. Потом она мне приснилась: возьмись за себя, обо мне не переживай, у меня все хорошо, я всегда рядом с тобой. И я потихоньку возвращаюсь в жизнь.
Максим.
Хрустальный колокольчик
Нас в семье было двое, я и мой брат Миша. Он родился хилым, слабым.
Три года мама с папой мучились с ним, только переболеет гриппом, а уже корь. От ветрянки еще весь зеленкой разукрашен, а уже бронхит. И кутали его, и лекарствами, отварами пичкали, а он, как нежный росточек, от первого ветерка валился. Под Новый год папа решил поставить елку, Деда Мороза со Снегурочкой пригласить, чтобы порадовать Мишку. Да и маме нужен был хоть кратковременный праздник. Она последние дни все молилась и просила у неба защиты и здоровья мальцу. Отца не было долго. И вдруг стук в дверь. На пороге Дед Мороз, добрый, улыбчивый, с мешком подарков. И давай нам сказки волшебные рассказывать про заколдованный лес, хитрых зверушек. А вы мне стишки расскажете? Я прочитала с чувством. Мишка кое-как. Мама угощает дорогого гостя чаем с пряниками, достает конфеты. Он улыбается и смотрит на Мишу: чего это ты такой слабый, может, мало каши ешь? Мама стала заступаться: болеет он уже три года, замучились. Это не беда, улыбается Дед Мороз, подарю я ему игрушку славную. Вынимает из мешка хорошенький маленький колокольчик и протягивает брату. Тот берет, и мы слышим необыкновенный нежный звон. От зависти я разревелась. «Не плачь, – сказал мне дедушка, – тебе я подарю звездочку, будет твоя жизнь счастливой». И ушел, только мы его и видели.
– Странный какой-то, – сказала мама, – у нас тепло, а на его шубе ни одна снежинка не растаяла.
А Мишка звенел и звенел в колокольчик, и на наших глазах щеки его зарумянились. И тут папа возвращается с елкой и Дедом Морозом, но другим, с которого стал капать растаявший снег. Мы ему показываем подарки, а он только удивляется. Мама вечером мне шепнула: «Мы молились, чтобы к нам пришел Бог».
Мишка перестал с того времени болеть: чуть подбирается к нему хворь, он тут же хвать колокольчик – и звенеть. Таким богатырем вырос! А я припомнила сказки Деда Мороза, стала их записывать, а потом и сама сочинять, книги издавать. В литературном мире у меня есть имя. Храним подарки как зеницу ока.
Марина.
Под Рождество
Нас у мамы было шестеро. Отца я плохо помню, маленьким был. Он ушел на фронт и не вернулся. Без вести пропал.
Я не понимал, как можно исчезнуть, меня пугало незнакомое слово «без вести». Вот уж все сельские парни с войны вернулись, а кому похоронки пришли, и те спокойней жили, чем мы, ведь ясность хоть какая-то была.
Мама не могла смириться, что муж пропал, много молилась и нам говорила: чую, жив он, надо ждать. Мы бегали в лес за первой черемшой – диким чесноком, ягодами и грибами, хворостом и травами, зимой с горки катались, короче, росли, а мать печальной была, черного платка с головы не снимала. Пятый год пошел после войны. Как-то приехал фронтовик к соседке нашей и к нам заглянул. Долго рассказывал, как в госпитале под Псковом лежал, а с ним в палате мужчина раненый, его выписывать собрались, а он память потерял, не знал, где дом его.
Когда с поля боя подобрали, он твердил, что зовут его Серафимом, он из Макеевки, да мало ли Макеевок в Союзе? Мама ахнула, это муж, Степан Серафимович, и село наше, Макеевка. Фронтовик предложил ей письмо в госпиталь написать, она немедля так и сделала. Долго ждали ответа, наконец врачи отозвались. Все сходилось: и похож беспамятный на папу, и о шестерых ребятишках рассказывал. Мама не выдержала: поеду в Псков, сама все разузнаю. Через две недели вернулась: выписали того человека под именем Серафим Иванович, а куда он уехал, не знал никто. Оставила там свой адрес, вдруг зайдет. Бросилась в военкомат, там еще раз подтвердили, что пропал без вести. Под Рождество мы усердно молились. И он пришел. Незнакомый человек, тот самый из госпиталя: «Прочитал ваше письмо, решил приехать, а вдруг меня узнают». Мама залилась слезами: это не муж. Человек застеснялся и стал собираться в дорогу. И вдруг остановился: пусть я не ваш, но вам тяжело без мужчины, у меня тоже было шестеро ребятишек, жил, кажется, в Макеевке, но меня никто не ищет, возможно, деревню нашу немцы стерли с лица земли. Примите меня, некуда мне идти. Мама подумала-подумала и согласилась. И мы к нему привыкли, сразу стали называть его папой. Стало легче жить, он устроился трактористом, в доме был всегда хлеб, завели корову, мама родила троих братишек. Жили на зависть счастливо.
Аркадий.
Открывается дверь...
Бабушка всегда мне твердила, что в ночь под Рождество открывается тайная дверь для тех, кого любит Бог. Дверь как выход из тупика, из страшного положения, как начало новой счастливой жизни. Я верила и не верила, сейчас у нас Интернет, время сказок прошло.
На Новогодье пошла с друзьями на главную площадь, там собралось много молодежи, было очень весело. Кто-то выстрелил хлопушкой. Конфетти осыпало меня и стоявшего рядом парня. Мы, отряхиваясь, оба засмеялись.
– Ну, не судьба ли? – говорит он.
Познакомились, потихоньку сбежали от своих компаний и пошли по ночному городу. Разговорились. И столько общих тем нашли, и так нам было интересно, что на рассвете даже поцеловались. Потом решили встречаться, он записал мой адрес и телефон. Не хотелось расставаться. Вдруг стало понятно, что мы нашли друг друга, быть может, навсегда. Нас встретили его друзья:
– Ой, Сашка, где ты пропадал всю ночь? У тебя новая девушка? Познакомь!
Он нежно меня приобнял и сказал на прощание:
– Мы встретимся уже завтра. Нет. Уже сегодня.
И мы распрощались. Он побежал с друзьями кататься на горку, а я домой, чтобы созвониться с подружками и рассказать им о первом свидании.
Но завтра он не пришел. И послезавтра тоже. И через неделю его не было. Праздничное настроение улетучилось: неужели исчезла сказка, неужели не бывает чудес, а я поверила, как дура. Под влиянием шампанского мало ли чего можно себе придумать...
Месяц пролетел, а я все тосковала по Саше. Пришло понимание: надо жить дальше. У меня был его телефон, несколько раз звонила, но он был отключен. Мог же хотя бы позвонить! Весна пришла. Я стала улыбаться. И вдруг звонок от друга Саши: «Милая девушка, Саша лежит в травматологии, неудачно скатился с горки в Новый год, сломал и ногу, и руку, не хочет в гипсе показываться, но очень скучает». Я мигом сорвалась с места, купила мандаринов, сок, засветилась счастьем и вот бегу в больницу.
Анжелика.
Снеговик, повернись на восток
Двор у нас небольшой, но хватает вырастить и овощи, и ягоды. А зимой стараемся накидать больше снега. Решили как-то слепить снеговика. С шутками и смехом взялись катать комки, тащить из дома морковку, ведро и угольки для глаз, метлу. Славный снеговик вышел.
А уж мы-то вымокли с ног до головы, катались в сугробах да веселились. Нас домой загнали еле-еле. У печки тепло, хорошо, уютно, мама напоила чаем с малиновым вареньем.
И вдруг вечером к нам заходит соседка, очень верующая старушка. Мы тоже, конечно, православные. Но в храм заходили редко. Его маковки видны были из окон.
– Слепили снеговика, – говорит соседка. – А как вы его поставили?
– А как надо?
– Надо, чтобы смотрел на восток, в Рождество волхвов встречал, ваши мечты исполнял, вы же задумали желания?
Очень много мы в тот раз задумали. А главной мечтой было, чтобы наша мама выздоровела.
Ну, ладно, решили мы, утром перевернем его на восток, раскладывая ком за комом, это недолго. Утром побежали во двор и удивились: снеговик повернулся на восток. Кто же его переставил? Непонятно. Свежий снег замел все следы. Чудеса, да и только!
Маму позвали, спрашиваем:
– Может быть, это ты ночью была у снеговика?
Но она в ответ лишь улыбнулась.
Так и осталась эта тайна до сих пор неразгаданной. Ну не сам же он повернулся? Но главное, конечно же, в том, что с той поры мама резко пошла на поправку.
А недавно мы всей семьей собрались в Рождество в родительском доме. За праздничным столом вдруг вспомнили про того снеговика. И опять пристали к маме:
– Признайся, это ты тогда его развернула?
– Какого снеговика? – удивилась мама.
Ей уже восемьдесят пять, и она, судя по всему, уже мало что вообще помнит…
Игорь.
