Орский лабух вне конкуренции

С лёгкой руки советского поэта Вознесенского слово «лабух» пришло на печатные страницы и прижилось в общественном сознании. Так в уничижительном смысле именовали музыкантов вообще. А в просторечии нарекли тех, кто играет в увеселительных заведениях с целью подзаработать. Вероятнее всего, термин произошел от слова «лабать», то бишь играть. Ну, разумеется, на музыкальном инструменте, а не в домино. В тихий вечер, когда над Орском сгущаются сумерки, ярко разгораются огни развлекательных заведений. Тех, кто помоложе, заманивают дискотеки и бары.
Немногочисленные городские казино зазывают немногочисленных состоятельных клиентов. Но есть любители ресторанов, что, впрочем, для провинции типично. В них можно не только отрешиться от забот домашней кухни, но и послушать музыку. Какое-никакое, а все-таки культурное мероприятие. Как говорится, не хлебом единым...
Вообще в городе ресторанов в привычном смысле нет. Говорят, открыть его сейчас неимоверная волокита. Всё, что именовалось ранее ими, теперь просто бары. Правда, лабухи остались лабухами и именуют место своей работы незатейливо кабаками. Короче, всё как и было. И почти каждый день нехитрые мотивы ласкают слух орчан в ресторанах-барах.

ПО СОВМЕСТИТЕЛЬСТВУ
Я сам чуть не стал музыкантом. Играл, и довольно неплохо, на гитаре. Окончил музыкальное училище по классу духовых инструментов. Была даже мысль «сесть» в какой-нибудь кабачок и поигрывать лёгкую джазовую музыку не столько для публики, сколько для себя. Совмещая приятное с полезным…
Однажды мне позвонил один приятель, трубач. Оказалось, он сколотил довольно оригинальный для наших широт ансамбль, на джазовом языке называемый диксилендом. Заработок их был нестабильным, и музыканты перебивались от халявы к халяве. И тут, как назло, заболел гитарист. Нужна была замена. Я согласился.
Диксиленд пригласили играть в бар «Берегись автомобиля». Там была уютная сценка, а по периметру расставлены автомобили советской империи 50–60-х. Когда мы ввалились со всеми музыкальными причиндалами: усилками, пультами для нот, барабанной установкой в эти стильные апартаменты, – официанты посмотрели на нас с недоверием: мол, кто будет слушать это ваше музыкальное старьё. Репертуар действительно состоял из раритетных шлягеров первой половины прошлого века и был на любителя. Я бы даже сказал, подготовленного слушателя. Мы расставили аппаратуру и вдарили первой зажигательной вещью. Надо сказать, что публика уже отвыкла от живой музыки, когда исполнители, на глазах потея, выигрывают умопомрачительные пассажи, когда музыка и настроение создаются прямо на глазах. Из присутствовавших нам крупно повезло с одним парнем, которому всё это оказалось не чуждо. К тому же он был виновником и духовным предводителем торжества, отмечаемого группой человек в двадцать. Торжество, надо сказать, праздновалось достаточно помпезно. А следовательно, клиент был при деньгах. Парень сунул нам пару сотен и попросил, чтобы мы продолжали в том же духе. «Блин, да ведь это живой звук», – пафосно сообщил он своему подвыпившему приятелю. Басист Гена, музыкант с солидным ресторанным стажем, подал мне знак, означавший, что всё, что здесь творится, для начала очень даже неплохо. Параллельно тому, как мы входили в свой исполнительский раж, публика по-хорошему возбуждалась от нашей игры. «Ещё чуть-чуть, – прокомментировал кто-то из музыкантов ежеминутные тосты собравшихся, – и они будут готовы слушать даже Стравинского с Шонбергом». В самом деле, наш «протеже» от слушателей не унимался. Мы несколько раз по его заказу сыграли одну незатейливую, но весёлую тему. В наш общий музыкантский карман перекочевало ещё несколько сотен рублей. Вслед за таким достойным примером к нам потянулись благодарные и нетрезвые слушатели. Люди сгрудились вокруг сцены и начали от души отплясывать. И кто бы мог подумать, плясали не под Верку Сердючку, а под нормальные джазовые стандарты. Мы слабали даже хит всех времён и народов «Мурку» в лёгком свингованном варианте, чем вызвали неописуемый восторг у двух братанов с характерной внешностью. «Такого у нас ещё не было», – сказала молоденькая официантка, передавая нам очередную порцию купюр от заказчика. Работали мы до позднего вечера. Наш успех по части выручки можно было объяснить только приятной случайностью. «Такое бывает нечасто», – подтвердил радостно наш бывалый басист.

ЖИВОЙ ЗВУК УШЁЛ В МИНУС
С тоской можно констатировать только одно: эпоха больших ресторанных оркестров канула в Лету – содержать их нынче накладно. Да и вкусы у людей заметно изменились. Но профессия лабуха за надобностью осталась. Мне, можно сказать, повезло – первое боевое крещение я прошёл в настоящем живом коллективе. А ведь, в самом деле, времена, когда лабухи работали по полной, то есть вживую, прошли. Основная причина экономическая – хорошей группе музыкантов надо и платить нормально. В Москве, Питере сейчас воссоздаются ресторанные оркестры, но там совсем другие деньги. У нас в провинции всё решилось просто. Теперь лабуху не нужен даже «Корг», под который он ещё совсем недавно распевал ресторанный репертуар. Всё ограничивается проигрывателем мини-дисков. Вставил запись с фонограммами, с «минусами», как их называют, и вперёд. По большому счёту слушатель теперь неприхотливый – «фанера» так «фанера». Такая вот повальная «караокезация». Дешевая и сердитая. Зато у этого явления есть свои плюсы – среди лабухов нет нездоровой конкуренции. Это «старая гвардия» играть умела, а молодые стараются обзавестись техникой, где две клавиши нажал – и песня почти готова.

ТЯЖЕЛА И НЕКАЗИСТА
Труд ресторанных музыкантов нелегок. Полностью обеспечить себя работой в одном увеселительном заведении они не в состоянии. Поэтому работают везде, где подворачивается возможность. Стараются заработать не только на хлеб, но и масло. Правда, что тут говорить, увесистым куском сыра в нём едва ли катаются.
С наступлением лета орские лабухи улетают на юга. Почти половина наших кабацких музыкантов отъехала в Сочи и в этот раз. В Орске хороших денег не заработаешь. Сумма, на которую ты можешь рассчитывать каждый вечер, в лучшем случае – 300 рублей. Но работать каждый вечер не каждый физически и морально сможет. Южные кабаки – лучший выход. В Сочи целая диаспора орских лабухов, они базируются там вот уже с десяток лет. Некоторые ребята пытались в Питере пристроиться, но возвращались обратно – расходы в столичном городе больше доходов от работы. Да и жизненное пространство давно поделено между своими музыкантами.
Практика, когда клиент заказывает песню, работает, как правило, в праздники, тогда многие готовы выложиться, как говорится, на полную катушку. Бывает, попадется хороший клиент, и ты на него полвечера работаешь. Но это нечасто. К тому же сумма, которую платят люди за песню, напрямую зависит от уровня ресторана: в хорошем заведении это сто рублей, похуже – пятьдесят. Чтобы нормально заработать, все вертятся как могут: на свадьбах играют, музыку для рекламы пишут. Можно, конечно, на улице поиграть, поработать, как говорится, «на ведро», но с этого в Орске вообще ничего не светит.

НЕ СТРЕЛЯЙТЕ В МУЗЫКАНТОВ
Клиент бывает разный, но сейчас в смысле безопасности, говорят сами лабухи, стало легче – хозяевам кабаков разборки, а значит, дурная слава не нужны. Конфликты, конечно, случаются – не нравится кому-то, например, репертуар. Но музыканты стараются договориться, обойти острые углы. «Не стреляйте в пианиста – играет как может». По части репертуара – народ разный. Молодым что-то дискотечное подавай, «колбасню». Как правило, в рестораны ходят люди среднего возраста. И что отрадно – среднего достатка. Потому и репертуар соответствующий: в основном ретро, лёгкий шансон. В среднем в месяц лабух готовит по пять–восемь новых песен. Объем немаленький, поэтому, чтобы все тексты знать, приходится с собой постоянно таскать здоровенные «талмуды». Всё, что пользуется популярностью у посетителей, запомнить трудно.
На вопрос о том, каково играть перед жующими людьми, один наш известный кабацкий музыкант, проигравший немало лет, ответил так:
– Знаешь, когда я пятнадцать лет назад пришел в этот «бизнес» и начал работать, то рассуждал вот так же, как ты. Но там тогда неплохая команда музыкантов была. Мы играли то, что самим хотелось, – джаз, блюз. Первое отделение нашего выступления всегда было инструментальным. А когда вот так играешь живьем, с хорошими музыкантами, то невольно заражаешься самим процессом игры. И нам как-то не было дела до того, кто в зале сидит, мы занимались любимым делом. Как только я «сыгрался» с командой, то перестал обращать внимание на то, кто меня слушает, а кто просто сидит и жует. Как сейчас?.. Наверное, уже просто сила привычки. Хотя работать в психологическом плане становится все труднее. Наверное, поэтому и не гонюсь за ангажементами – всему есть предел.
- А ты жалеешь, что вообще занялся этим?
- Честно? Да. Когда пришел из армии, у меня были иные задумки. Но тогда «засветил» кабак, деньги появились, и я от всего отказался. Сейчас, конечно, поздно все менять – жизнь вспять не повернешь. На кусок хлеба хватает, и ладно.

КРУГОВОРОТ ЛАБУХА В ПРИРОДЕ
На заработанные в ресторанах деньги укомплектовано немало студий, на которых записано множество любимых народом песен, снова возвращающихся в залы ресторанов, чтобы дать возможность энтузиастам купить новые гитары, «примочки», микрофоны, синтезаторы и продолжать писать и записывать новые песни, которые станут хитами. А сколько звёзд (без кавычек!) эстрады вышло из кабаков! Ведь мастерами своего дела становятся только после продолжительной работы по специальности, а уж где, кроме ресторана, артист может набрать критическую массу сценического опыта, закалить волю к преодолению творческих неудач, которые неизбежно преследуют по-настоящему талантливых, требовательных к себе и другим исполнителей, авторов, аранжировщиков, звукорежиссёров?
Кое-кому успех у пьяной публики может вскружить голову, в то время как для человека трезвого то же самое исполнение явно будет выглядеть откровенной халтурой. Отсюда и вытекает зачастую пренебрежительное отношение к ресторанным музыкантам. Образ вечно нетрезвого тапёра, его разухабистый характер. А ведь мало кто вспоминает, что, кроме пьяного разгула, обычно наступающего лишь к концу вечера, есть такое время, которое называется «первым отделением». Там музыканты играют вещи, на запись которых у оригинал-исполнителей уходят десятки, а порой и сотни часов студийного времени, множество дублей и наложений. А лабухи лабают всех этих киркоровых, кругов, стингов, пёрплов и прочих цеппелинов КАЖДЫЙ ДЕНЬ. Живьём и часто – один в один!