Двести граммов хлеба в подарок

«Уважаемая Элеонора Эдуардовна! Вы с честью отдали свой труд и способности Южно-Уральской железной дороге. Руководство дороги выражает Вам искреннюю признательность за Ваш добросовестный труд. Желаем Вам здоровья». Строки уважения написаны на первом томе истории ЮУЖД «Уральский исток Транссиба». Книга лежит на бархатной скатерти массивного круглого стола рядом с медалью участника Ленинградской блокады. Это реликвии долгой и непростой судьбы школьного педагога Элеоноры Эдуардовны Дорогокупцевой, полвека отдавшей воспитанию орской молодежи.Вчерашняя орская школьница ехала учиться в один из лучших институтов. Всесоюзный ленинградский им. Герцена. Окончив школу в 1940 году с золотой медалью, она могла поступать без экзаменов в любое учебное заведение огромной страны. Выбрала сказочный Петербург-Ленинград. Этот легендарный город сам по себе уже мечта для вчерашней школьницы. Первый студенческий год пролетел незаметно и счастливо. А известие о войне застало в библиотеке при подготовке к экзаменам. Преподаватель военной кафедры попросил всех военнообязанных срочно собраться в своих аудиториях. С его словами к студентам пришло ощущение беды.
Война разделила ленинградских студентов сразу. Большинство мальчиков ушло на фронт, а девушкам досталось рыть пять колец обороны вокруг города. По очереди. Часть ходила на занятия, часть уезжала на окопы. Под Лугой, Лыковкой. От дальних подступов до самого печально известного Невского правобережья. В этих линиях обороны поисковики до сих пор находят останки людей, оружие и невзорвавшиеся боеприпасы.
Та блокадная осень 1941-го для студентки педагогического института осталась в памяти непосильной работой, учебой в холодных классах и смертью подруг. На окопы ходили через сожженные села. Обгоревший котенок, выбежавший под ноги из сожженной деревни, впечатляет сильнее, чем трудности собственного бытия. Для Элеоноры Эдуардовны он так и остался лицом той войны.
Даже когда нормы хлеба сократились до 300, потом до 250, 125 граммов, было не так страшно. Когда заворачивали в простыни не проснувшихся от голода подруг, а затем несли их на Невский проспект, уже было не так страшно, как вспоминать то обгоревшее животное.
Им разрешили жечь в буржуйках мебель для обогрева комнат, но попросили сохранить наиболее ценные книги. По этим книгам еще пришлось сдавать четыре экзамена зимней сессии. Кто-то из профессоров ту сессию уже не пережил – умер от голода. Не в лучшем положении были и студенты. Жили по 12 человек в комнате. Спали для тепла по двое. Случалось, кто-то не просыпался, умирая во сне от голода. Но к учебе в блокадную зиму относились как к борьбе с врагом, сессия стала местью фашистам, обложившим город кольцом блокады.
пайку хлеба экономно делили на две части. Чтобы не съесть сразу. Ели с кипятком в течение дня, продлевая угасающие силы. В холодном и убийственноголодном декабре 1941 года студенты продолжали учиться, кто мог ходить, еще и в госпитале дежурили – благо, институт, общежитие и госпиталь помещались в одном большом здании.
Самым большим подарком к Новому году и самым светлым из праздников для будущего учителя стало увеличение кусочка хлеба до 200 граммов. Он был надеждой на жизнь. Эти дополнительные граммы давала «Дорога жизни» по льду через Ладожское озеро. Под обстрелами, по смертельно опасному льду в город везли продовольствие, а вывозили детей и женщин.
По «Дороге жизни» студентов пединститута и вывозили из блокадного города. Уже в марте, по мокрому рыхлому льду, под обстрелами дальнобойных орудий врага.
Потом, уже в другой жизни, в середине 70-х, во время командировки в Куйбышев, она ехала в трамвае и случайно увидела женщину, мучительно похожую на девочку из комнаты общежития в блокадном городе. Не удержалась, спросила, как зовут. Оказалось, та самая. Она тоже узнала. По голосу. И плакали обе в трамвае, проезжая мимо остановок. И мертвая тишина стояла в громыхавшем по рельсам вагоне. Люди сопереживали горю и счастью прошедших ад блокады подруг.
Из той блокадной молодости она больше никого и никогда не встречала. В годы войны, оправившись после Ленинграда, пришла работать учителем в школу. В ту самую железнодорожную № 33, которую окончила в предвоенный год. Преподавала, работала в комсомоле, училась. Вышла замуж.
Через год после войны окончила заочно Оренбургский педагогический. Экзамены ездила сдавать «всей семьей». С мамой, грудными детьми. Продовольственные карточки меняла на молоко для малышей.
Жизненной закалки хватало на все дела сразу. Правда, пришлось перейти работать в вечернюю школу. В те годы еще не знала, что эта школа рабочей молодежи станет ее судьбой.
Поколение военных детей училось трудно. Как правило, меняли школьную парту на цеха заводов, мастерские железной дороги. А доучивались вечерами, ночами. Были даже четвертые смены для взрослых учеников. Занятия начинались после 8 часов вечера. Преподаватель русской словесности может по памяти назвать десятки и сотни фамилий своих учеников. Есть среди них известные всему Оренбуржью люди, есть скромные машинисты тепловозов, уже вышедшие на заслуженный отдых.
Об одном жалеет учитель Элеонора Дорогокупцева – рано закрыли эти вечерние школы. Она успела поработать и завучем, и директором, помогла сотням и сотням железнодорожников получить аттестат зрелости и на свою судьбу не жалуется.
Но тем не менее, не все ее ученики доучились до выпускных экзаменов, некоторые остались без образования. Она же убеждена: человек должен учиться всю жизнь. Просто чтобы твердо стоять на ногах в изменяющемся мире.
Сейчас Элеонора Эдуардовна живет с внуками и правнуками. Два сына и две дочки уже давно выросли. А вот самым младшим внимание бабушки и прабабушки по-прежнему дороги и, конечно, необходимы. И старый рояль, на котором играла еще старшая дочь, иногда звучит нехитрыми мелодиями. Играют на нем самые юные наследники простой и великой судьбы российского педагога.
Прожив долгую жизнь, Элеонора Эдуардовна, как и в молодости, нужна людям. Работает в правлении совета ветеранов-железнодорожников. И по праву числит себя учителем при железной дороге.
И. ГРИШИНА,
начальник управления
соцзащиты населения
Советского района г. Орска.