Голод – не тетка…

Смотрю реалити-шоу «Голод» на ТНТ. Участники, с виду сытые и благополучные, искусственно создают нехватку еды, а я все равно охаю и переживаю за них. Но тут же вспоминается блокадница Анна Фоминична Ковалева, которая рассказывала, каким был праздничный рацион жителя Ленинграда в 1942 году: хлеб, поджаренный на олифе, корешки одуванчика, кошка, пойманная на улице и сваренная в котле… Поэтому, как ни крути, а такие, с позволения сказать, шоу для любого ветерана выглядят, по меньшей мере, кощунственными. Это, скорее, неприличная пародия на голод настоящий, непридуманный.
– Я родилась 12 октября 1926 года в пригороде Северной Пальмиры, – рассказывала Анна Фоминична, – а через 8 лет семья переехала в Ленинград. Мечтала после школы поступить в институт, на факультет иностранных языков. Позади 7 классов. Всем классом собрались в увлекательный турпоход. Вдруг слышим по радио: в 12 часов будет передано важное правительственное сообщение. Ровно в полдень выступил председатель Совета Народных Комиссаров СССР Молотов и сообщил, что началась война. Поездку пришлось отменить, а вместе с ней и учебу, и девичьи мечты. Вскоре начались интенсивные бомбежки, которые не прекращались ни днем, ни ночью. Люди почти не выходили из бомбоубежищ.
Блокада Ленинграда ведет отсчет с 7 сентября 1941 года. 14-летняя Анна вместе с подругами записалась в отряд противовоздушной обороны. Девочки дежурили на крышах домов, надеясь спасти здания от пожаров и разрушений, но эти попытки были, как правило, тщетны, поскольку фугасные бомбы пробивали 5–6-этажные дома насквозь.
В конце сентября начался голод. Не тот, от которого просто сосет под ложечкой. Настоящий голод, когда, кажется, можно съесть все, что угодно, лишь бы насытить урчащий, как раненый зверь, желудок.
– Неподалеку от нас находились Бадаевские склады, о которых население было наслышано. Говорили, что еды там на весь город и на несколько лет вперед. Но в один из дней склады сгорели. То ли из-за диверсантов, то ли из-за бомбардировок. Люди собирали землю с пожарища, просеивали, находили крохи жженого сахара и пили с водой. Не только мне, но и всем маленьким сладкоежкам очень не хватало сладкого. Но мечты о карамельках и сахаре уходили прочь, как только вспоминался хлеб. А тут еще – зимние холода, а в квартирах ни тепла ни света. Ленинградцы ставили в комнатах «буржуйки» и жгли все, что попадало под руку. Особенно жалко было книг – самых любимых моих друзей, с которыми привыкла коротать вечера. Но и их пришлось сжечь, чтобы хоть немного согреться.
Ноябрь и декабрь были самыми трудными месяцами. На день выдавали лишь по 125 граммов безвкусного, с примесью опилок хлеба, цвет которого напоминал горчицу. От безысходности люди брали столярный клей и варили холодец. Чтобы получить «сладкий чай», в обыкновенную воду добавляли глицерин. Куски хлеба обжаривали на олифе. Кому как, а мне вкус и запах этих «лакомств» противны до сих пор, – вспоминает Анна Фоминична.
В апреле 1942 года ее взяли работать курьером в сберкассу, чтобы карточку иждивенца поменять на карточку служащего, а это лишние граммы драгоценного хлеба. Но Анна случайно потеряла ее, поэтому около двух недель ходила голодной. Питалась корнями одуванчиков, выкопанных из земли. Когда мама узнала об этом, то сначала отругала, а потом заплакала. Так и жили вдвоем на одну карточку иждивенца.
– Тем же летом нас эвакуировали на полуостров Ямал. Определили на рыбный завод, работала, где придется. Чего-чего, а рыбой накормили вдоволь, на несколько лет вперед. Зимой 1943-го приняли в комсомол, а еще через полгода избрали секретарем комитета комсомола. А однажды рано утром в комнату общежития, где жили 16 человек, постучала соседка и крикнула с порога: «Вставайте! Победа!». Эти слова помню до сих пор. Как и трагический случай с одним местным жителем, который, стараясь поведать о Победе буквально всем, пошел в сильный мороз по улицам, да там и замерз. Холодно весной на Ямале…
Ну, а в марте 1948-го ее завербовали на работу в Орск. Определили работать на местной железнодорожной станции. Поручили, в том числе, контроль над пропавшими железнодорожными грузами и предотвращением хищений из товарных вагонов. На одном месте трудилась ни много ни мало 42 года кряду. Ее ударная работа отмечена не только многочисленными грамотами и медалями, но и именной книгой «История Южно-Уральской железной дороги», на титульном листе которой – добрые пожелания Президента России. Показала Анна Фоминична и свою последнюю награду – памятную медаль, выпущенную к 300-летию Санкт-Петербурга.
Многое пришлось пережить Анне Фоминичне, в особенности – в войну. Но на жизнь совсем не озлобилась. Скорее, наоборот. До сих пор убеждена, что со всеми людьми, независимо от возраста и заслуг, надо быть доброй. До сих пор помнит не только каждый день блокады, но и любой такт светлой симфонии Шостаковича, написанной в честь блокадного Ленинграда. И, с усмешкой поглядывая на реалити-шоу «Голод», то и дело повторяет: «Не дай вам Бог, ребята, хоть однажды откушать олифы, корешков да столярного клея...»
Е. ТРЕТЬЯК,
слушатель школы «Репортер»
ученик школы № 51.