Охота пуще неволи

(Продолжение. Нач. в № 177-180).
Белый камень
Этого дня я ждал как большого праздника. На сентябрь попросил свое руководство перенести мой календарный отпуск.
Виктор Ерохов, сам заядлый охотник, хорошо знал мое страстное желание побывать на озерах с загадочными названиями Бел-купа и Сар-купа. В один из дней он позвонил:
– Завтра меня с группой студентов посылают старшим в целинные края на уборку урожая. Дают бортовую машину. Хочешь поехать, к утру будь готов. Еще со мной едут три человека. Если не раздумают, то составят для тебя хорошую компанию. Обратно я вас привезу дней через 5–6. А пока собирайся.
Шутка сказать, за такой короткий срок собраться на целую неделю.
– Может, отказаться? – посоветовался я с братьями. – не смогу так быстро подготовиться.
– Чего там не сможешь, возьми четыре буханки хлеба, пряников к чаю, заварки, пачку сахара, картошки, лапши или вермишели, чашку, ложку, пачку соли.
– Ружья, патроны, – продолжил я, ободренный поддержкой.
Вдохновленный и окрыленный близостью давней цели, я до конца дня успел сделать почти все по закупке харчей, даже догадался заклеить проеденный мышами болотный сапог. Вечером, вернее, до полуночи, мы с братом смогли зарядить самодельной дробью (литушкой) больше сотни патронов. Попробовал на вес свой походный сундучок. Он оказался неподъемным. «Ничего, – ободрял я себя, – не на себе тащить, машина довезет, зато не пропаду с голоду».
Спать я, можно сказать, и не ложился, как был во всем снаряжении, прикорнул на диванчике у телефона. На рассвете он зазвонил.
В кузов старенького «ГАЗ-52» с фанерной будкой набились человек пятнадцать. На выбоинах пассажиров подбрасывало чуть ли не до потолка, но надежные скамейки удерживали наши тесно сомкнутые ряды.
Наконец показались дома Ащебутака. «Кисло-соленая ветка», – перевел я надпись на указателе. Это название селения, совхоз именуется «Солнечный». У самого поселка миновали переезд железнодорожной магистрали Орск – Светлый, а потом, спустившись к речке, которая зовется Тылькебайка, остановились. Перекусили малость.
Далее дорога шла по полям, но была довольно сносной. Мы курили, смотрели на пролетавших птиц, у самого села Курнаковка переехали тянущуюся в сторону Домбаровки речку Кугутык («камышовая»). Завернули в сельский магазин. Здесь почти все ехавшие и в кабине, и в «салоне» попробовали по стаканчику казахстанского фруктово-ягодного, купили несколько арбузов и дынь.
– Дальше до самого Буруктала едем без перекуров, – предупредил всех шофер. Однако через 3–4 километра путь нам преградила стоявшая поперек дороги «Волга». Остановивший нас человек подошел, о чем-то заговорил с водителем, который полез под свое сиденье и что-то стал там искать.
– Домкрат ребятам надо, баллон задний пробило, машину занесло, как еще не перевернулись. Сейчас баллон сменим и поедем.
– А зачем домкрат-то? – спросил кто-то из студентов. – А ну, ребята, поможем!
Несколько парней подняли правую сторону «Волги». Пробитый баллон сняли, поставили запасной, подтянули гайки. Вскоре легковушка покатила в сторону видневшейся на холме треноги.
– Я с этими хлопцами давно знаком, местные они, – пояснил водитель. – Один из них – охотинспектор, остальные – браконьеры. Думали поживиться за наш счет, и никакой домкрат им не нужен был. А тут видят, нас целый отряд, да и взять со студентов нечего, вот и прикинулись пострадавшими.
Машина тронулась, но уже минут через 40 остановилась опять у юрты чабана. Ребята проголодались, принялись обедать.
Тем временем я успел познакомиться с казахом. Звали его Сатбай. Общий язык мы нашли.
– Давай заходи, гостем будешь, вечером баран, овечка домой придет, резать будем, гостя угощать, – предложил хозяин.
– Некогда нам, аксакал, торопимся, там комбайны механизаторов ждут. Хлеб убирать надо. Ты нам дорогу до совхоза укажи.
– Это можно, – согласился он. – Сейчас дорога озером пойдет, потом Бадпак будет, туда ехать не надо рядом с маленькой дорогой. Потом скоро другой такой «тырло» (стоянка) будет, где я барана держал. Через пять километров большое озеро Актасты-куль. «Белый камень озеро» – русское название. Дальше еще один Актосты-куль. Потом большая – большой Кара-куль.
– Придется ночевать в степи, – грустно резюмировал водитель.
– Нет, Паша, темнит что-то чабан, – не согласился я, запугивает он просто нас, оставить ночевать хочет. Давай поедем, лучше в степи ночевать. Боюсь я этого Сатбая. Имя-то у него нехорошее: «Сат-бай» – значит, продажный барин или торговый барин. Казахи могли зарезать барана, а потом свалить грех на охотников.
Так и сделали. И, оказалось, не зря. Лужу, где буксовал какой-то грузовик, легко объехали по тростнику. От прежней стоянки чабана дорога пошла в гору, и уже через час мы оказались у берега реки.
Иргиз – земля птиц
Так вот ты какой, полусказочный край Иргиз, край птиц и озер! Самой реки сразу мы и не увидели. Берега ее, как и всех степных озер, заросли камышом и тростником. Ближе к середине ютились утиные табунки, пролетела стая лебедей. Молодые отличались от родителей темно-серым цветом.
– Смотрите, черные лебеди, – удивился самый молодой из охотников Юра. – Нас в школе учили, что такие птицы только в Австралии водятся.
– Наши черныши уже через пару месяцев побелеют, – объяснил я ему. – А вот японских или афганских уток ты здесь увидеть сможешь, да и балхашских пеликанов тоже.
После непродолжительного перекура, взяв курс на юг, мы двинулись по хорошо накатанному пути.
– А куда дорога ведет? – поинтересовался член нашей команды Николай.
– В Среднюю Азию, – ответил ему шофер.
«Ну, кажется, попали мы в переделку», – испугался я. На карте Оренбургской области мы быстро нашли Иргиз и поселок Богоявленский, рядом с которым берет начало эта река. Выходило, что до Буруктала от Иргиза, где стояли, километров 75–80, а от Светлого до поселка Первомайского, куда Виктор должен был доставить своих студентов, было всего 40–50 километров.
– Это мы часа за три сделаем, – обрадовался водитель. – Только бы в Светлом заправиться.
И снова потянулась степная дорога без деревца, поселков, только кусты густой чилиги. Порой слетит с придорожного валуна орел-стервятник, зависнет в стороне над дорогой, сторожа степных зверьков, и опять бескрайние просторы.
– Смотри, олени! – вдруг закричал один из студентов. Стадо стройных рогачей, поднимая облако пыли, пересекало нам дорогу.
– Не олени, сайгаки это, – поправил его кто-то. – Можно назвать их и степными антилопами.
Через две-три минуты пыль рассеялась, красавцев-рогачей уже не было видно.
– Мало их стало нынче, а ведь лет 15–20 назад стада голов в двести и больше бродили в этих местах. Постоянное место пребывания сайгаков вообще-то прикаспийские и южно-казахстанские степи. В тех краях они обычно проводят зиму, с наступлением весны сайгаки, джейраны и газели продвигаются на юго-запад. Встречаются в Адамовском, Светлинском и других районах нашей области. В засушливые летние месяцы заходят в кваркенские степи. Истребляются сайгаки безбожно. Самый страшный их враг – человек. Значительный урон антилопам наносит и волк. Он следует за большими стадами, подбирает больных и изможденных, старается отбить от табуна молодых.
Догнать в степи здорового сайгака волк практически не может. У хищника мала для этого скорость, да и выдыхается он быстрее. Отбив молодых или маток с оленятами, серые разбойники стараются загнать их в овраги с чилигой. Ну, а люди бьют их загонами из засады или со светом фар автомобиля.
Наша машина пересекла овраг и на бугре уперлась еще в одну дорогу, идущую с запада. Снова остановка. Если судить по карте, то мы остановились на пересечении иргизской и актюбинской дорог.
– Теперь я вспомнил, – обрадовался Геннадий. – Мы приехали с севера, вот эта дорога.
И он ткнул пальцем на две красные ленточки вдоль железной дороги, идущей в сторону Светлого.
– А вот эта, – указал он рукой, – вправо идет из Актюбинска в поселок Талды-Сай, который стоит на Иргизе. Я предлагаю держать на Талды-Сай, а затем, переехав железную дорогу, рванем на Буруктальский, затем в Светлый.
Примерно через полчаса справа показался неглубокий овраг, обрамленный таловыми рощицами. Вскоре и сам поселок появился.
– Талды-сай, – объяснил я своей компании, – «тальниковый овраг или лощина». Здесь где-то, видимо, есть родник, являющийся истоком бывшей реки.
В. Дырбов.
(Продолжение следует.)