Подайте милостыню им...

Рынок «Центральный». Женщина продает пирожки, зазывая покупателей: «Берите, с пылу, с жару». Старичок предлагает корзины, сплетенные из лозы, еще один – собственноручно сшитые тапочки, нищие тянут ладони к прохожим. По субботам слепая женщина играет на гармошке и поет жалостливые песни. Сыплют ей серебряную мелочь прямо в футляр старенького инструмента. Еще один незрячий, к которому многие привыкли, продает газеты. Утром его приводит поводырь, вечером – отводит.
– Как же вам удается газеты продавать, сдачу отсчитывать? – спросили мы у незрячего.
– Покупатели сами выбирают свежий номер, кладут деньги, берут сдачу, все по-честному, ни разу не обсчитали. Мы разбрелись по всему городу, подрабатываем кто как может. Другим инвалидам, согласитесь, чуточку полегче. А незрячий – в полной зависимости от окружающих, общества, жизнь на ощупь ужасна.
– Я играю на гармони не только ради денег. Важно ощущать людей, жизнь, – говорит тетя Валя. – А как хочется хоть одним глазком посмотреть на солнце, улицу, город.
Живет в нашем городе слепой музыкант. Мальчишкой он решил подзарядить фонарик от розетки. Раздался взрыв, стекла полетели в глаза, и Андрей ослеп.
Учился в специальной школе, поступил в музыкальное училище. Окончил его и снова учился, теперь уже на хоровом отделении. Слушаешь, как он играет на саксофоне серенаду Шуберта, и не удержишь слез. Предлагал организовать концерты, где бы он и пел, и играл, а сборы от них шли на благотворительные цели. Не пробил. Пытался устроиться в духовой оркестр, который играет летом на центральной площади, не получилось. Не прошел он и мимо рынка, пытался играть. Но саксофон почему-то не полюбился орчанам, тем более что Андрей стоял в праздничном костюме. А если, смекнул народ, имеешь такую одежку, то в моей монетке не нуждаешься. Мы говорим о слабости инвалидов, а надо бы – о нашем бессилье.
Долгое время сидит у двери стеклянного магазина на рынке бабушка с картоночкой, прилепленной на груди: «Подайте милостыню, мы погорельцы». Кто-то бросает мелочь, другой не верит и проходит мимо. Другая – тоже с картонкой на груди: «Собираю деньги на операцию сыну». И вновь неоднозначная реакция. Кто-то пытается втолковать, что операции еще делают бесплатно, другой пожимает плечами и бросает рубль, не жалко монетки. Едва стоит на ногах опухший от беспробудного пьянства мужичок: «Дочка, дай на опохмелку, иначе умру, ей-богу, умру». Жалко. Достаю рубль, отдаю. Прохожие смотрят на меня подозрительно: «Зачем пьянице подаешь, все равно пропьет».
Наверное, пропьет. Но дело не в нем, а во мне, и я отдаю рубль. Будет лишний рубль, отдам старушке, что сидит на пороге хозяйственного магазина, протянув руку. Никогда не просит, не плачет, не причитает. Наверное, ее горе страшнее других.

Анисья Дементьева, слушательница школы «Репортер»