В Горячке лягушки квакали даже зимой

Купались с апреля до ноября
Для истории полвека – пустяк, для одной жизни – солидный срок, в течение которого может произойти множество перемен. Взрослому человеку это особенно заметно. Оглянувшись, вдруг он обнаруживает, что родная улица выглядит иначе, чем в детстве. Тот, кто родился, скажем, в поселке Октябрьском, вообще лишен подобной возможности. Населенного пункта с таким названием на карте Орска больше не существует.
А еще раньше без следа исчез Стройгородок. Достопримечательностью Первомайского служила рукотворная речка, звали ее Горячкой. Звали не случайно, поскольку вода достигала восьмидесяти, а то и выше градусов. Пройдет еще немного времени, и тоже забудется, хотя пользовалась известностью за сотни верст вокруг.
В сущности, речь идет об уникальном явлении. Оно оказывало определенное воздействие на фауну, флору и даже на состояние атмосферы, представляя немалый интерес для ученых. Что касается жителей Майки, то они воспринимали Горячку как дополнение к природе, причем весьма полезное. Она начиналась от забора никелькомбината, в узких местах клокотала, словно предупреждала об опасности. Туда никто и не совался: свалит с ног, и сваришься заживо. Потом выбегала на простор, разливалась озером, снова спешила вниз, в следующий водоем, становилась Быстрянкой, которая некоторое время катилась почти параллельно Уралу. Наконец соединялась с ним, теряя свою мощь и неповторимость. В холода растительность вдоль русла покрывалась толстым слоем инея, деревья и кустарники принимали фантастический вид. Часть их, похоже, не засыпала круглый год, превратившись в вечнозеленые тополя, ивы и клены. Бодрствовали лягушки, давали о себе знать в любой мороз и замолкали разве что в пургу. Раскраской не отличались от обычных, зато размерами превосходили – кормежка-то не переводилась, условия – лучше не надо.
С приходом тепла открывался купальный сезон. Точнее сказать, помывочный. Управившись с делами, семьи тянулись на речку в полном составе. Жаль, картина не вдохновила никого из орских художников. Живописнее сюжета не придумаешь. Взрослые, выловив из волн и обмяв мочалку об орущую от боли малышню, принимались драить спины соседям, близким, друзьям. Ребятня тут же кидалась назад, плескалась, визжала и ныряла до рези в глазах. Многие из них именно здесь, на Горячке, постигали искусство плавания, впервые ощутив способность держаться на поверхности. Она привлекала школьников, которые коротали уроки, благо, укромных уголков хватало на любой вкус. Некоторые представители зрелой молодежи предпочитали горячие ванны по ночам.

Вся таблица Менделеева
Наибольшее скопление народа наблюдалось в трех местах. Это был район так называемой Первой Майки, располагавшейся в верховье Горячки. Над гладью поднимался слоящийся пар, пологий берег позволял привыкать к температуре воды постепенно, и фигуры одна другой исчезали в плотной пелене. Вечерами с предприятия вывозили очередную порцию жидкого шлака. Состав выползал на железнодорожное полотно. Оно находилось совсем рядом, возвышаясь на десятки метров. Громадные ковши по очереди опрокидывались, выплескивая огненную массу. Издалека зарево казалось неземным.
Около бывшей школы № 21 располагался второй водоем, прохладнее, с глубокой впадиной, что приводило к печальным последствиям. Утопленников, конечно, боялись, но через пару-тройку дней опаска улетучивалась само собой. Однажды нас, нескольких пацанов, матери отправили в баню по случаю окончания весенних каникул. Искупавшись в озере, свои законные 15 копеек мы потратили кто на конфеты, кто на сигареты. Купальный сезон на Горячке начинался практически в апреле, а завершался в ноябре.
Быстрянка считалась колыбелью местной детворы. Карапузы плескались в ней без боязни, росли, крепли и обретали уверенность. Наступал день, и она выносила их на слив. Так называлось слияние с Уралом, где представлялась редкая возможность находиться в разнородной стихии, где одна рука ощущала холод, а другая – тепло. При наличии воображения приходило ощущение, будто кто-то большой, сильный и мудрый выпускает тебя в другой мир.
Вряд ли кто из нас тогда задумывался о происхождении Горячки, которая, казалось, текла испокон веку, став неотъемлемой частью Орска. В действительности она появилась в тридцатые годы, в эпоху индустриализации страны. Старожил И. Луценко рассказывает:
– На месте, где сейчас Первомайский, располагалось несколько строений, служивших дачами состоятельных людей Старого города. Кроме того, здесь находилась крупная книжная база. Ее владелец имел магазин на улице Советской. Когда он сбежал куда-то, склады опустошили, их содержимое телегами несколько дней подряд возили на железнодорожную станцию.
Наша семья приехала сюда в 1928-м. Из Каменного оврага бежала речушка, которая получила его имя. В пойме, напротив теперешнего завода синтезспирта, находились покосы. На плесе мужики ставили «морды», ловили щук. Речка впадала в цепь озер, идущих к Уралу. Туда ходили на уток. Первое теперь завалено шлаком. Наша хата выходила окнами на следующее. Его прозвали Луцевым. Понятно, почему? Было еще Пасюково – в честь Пасюка. Музыкант играл на скрипке, а дочь – на бубне. Четвертое озеро – Верблюжье. Говорили, до революции зимой по нему шел купеческий караван и провалился.

Орская здравница
В 1938-м на комбинате вошел в строй плавильный цех. Шахтные печи нуждались в охлаждении, и в отсутствие замкнутого технологического цикла вода сбрасывалась в ближайшую речку, превратившуюся в горячий источник. Причем широкого назначения. Сюда ходили стирать белье и половики. Отсюда носили ведра и поливали грядки с овощами.
– Картошка в орошении не нуждалась – почва была пропитана насквозь, – вспоминает Э. Коп. – Мальчишки заходили как можно выше за острыми ощущениями. Им нравилось, когда бурлящий поток нес их между узких и крутых берегов. Прибегут – блестят, аж светятся. От никеля, наверное.
Чего содержалось больше в той воде, сегодня трудно сказать. Скорее всего, вся химическая таблица. Как уже упоминалось, ручей огибал завод синтезспирта. Однажды он загорелся, видно химики дали промашку. Огонь бушевал, черный дым поднимался все выше, заволакивал окрестности. Примчались пожарные, растянули рукава, открыли громадные бочки с пеной. Долго боролись с движущимся пламенем, но все же одолели. Хотя какая-то часть сбросов в Урал попадала. В ту пору рыбаки нередко возвращались с добычей, а она имела характерный запах. Ничего – ели, не выбрасывали.
– Горячка прославилась лечебными свойствами, – замечает Луценко. – Приезжали издалека с костылями и палками, снимали комнаты, ковыляли до цели, парили конечности, обмазывались илом. Многим помогало. Но не все знали, что с сердечными болячками этого делать нельзя. Сам видел: полоскала женщина пеленки и вдруг упала. До больницы-то ее довезли, умерла в приемном покое. Из Сары деда одного привезли. Зашел, минуты две простоял, и – дух вон. Смотришь: лежит такой гость на берегу, ноги в воде, а сам кончился.
Несмотря на подобного рода случаи, о речке-целительнице вспоминают до сих пор. В первую очередь те, кто застал ее.
Лет двадцать назад век Горячки иссяк. Предприятие перешло на замкнутый цикл производства. Прежних мест не узнать. Правда, отходы металлургии никуда не делись. Их масштабы астрономические, перерабатывать придется долго. Сбоку тянется ряд густых камышей, указывающих на присутствие влаги в каменистой степи. Они сопровождают потерявший свою силу ручей, исчезают перед небольшой скалистой впадиной, потом появляются снова. Былые озера заросли высокими ветлами, кустарником и уже ничем не напоминают о себе.
Тем не менее хозяева ближних строений покоя остаткам Горячки не дают: прокапывают в свою сторону канавы, качают на свои участки воду. По нынешним временам – проявляют предприимчивость. Наведываются и на шлакоотвал, усердно роют, невзирая на явную опасность. Их упорство иногда вознаграждается кусками сплава с присутствием цветного металла. Вероятно, есть кому сдать, иначе не рисковали бы.
Одно неизменно: ручей течет в том же направлении – к Уралу, только стал в несколько раз короче.
– Не та Горячка, – констатирует Иван Семенович. – Но вот какая петрушка. Вышел я как-то зимой на улицу. Луна светит, Мороз – градусов двадцать. Вдруг лягушка заквакала. Своим ушам не поверил, вслушался – точно она!

Фото Дмитрия Бикбова