Сегодня - день российской печати

Пути в журналистику неисповедимы
В «Орский рабочий» мне довелось попасть в феврале 1973 года с машиностроительного завода. Говорят, пути в журналистику неисповедимы. Так оно и есть.
Собственно, в газете я работал и до этого. Только в другой, которая называлась «Сельская новь». Но в 1965 ее закрыли, и встал вопрос, где теперь добывать хлеб насущный.
Как-то раз сосед по подъезду предложил: «Пошли к нам, на машиностроительный завод». Так на предприятии одним инженером – куратором производственного отдела стало больше. Но в глубине души таилась неудовлетворенность. Помогла случайная встреча с редактором городской газеты, бывшим сокурсником М. Девятовским, который пригласил меня в «Орский рабочий» в качестве зав. отделом партийной жизни. Выяснилось, журналистское мастерство не растерялось. Редакционный коллектив состоял в основном из молодежи, задорной и энергичной. И мои публикации получали одобрение коллег, отмечались на «летучках».
Потом случилась беда – умер Девятовский. Его место занял М. Секрет, бывший корреспондент «Южного Урала». В 1975 он назначил меня своим заместителем. Газетные будни нелегки, но, когда ты занят любимым делом, их просто не замечаешь: ведь сколько надо успеть за день, встретиться с интересными людьми, постоянно открывая для себя что-то новое, еще не познанное. Новый редактор передал мне свое детище – тематические выпуски разворота «Служу Советскому Союзу!», посредством которого осуществлялась связь с воинскими частями, обеспечивалось патриотическое воспитание молодежи. Были и другие творческие находки, не остающиеся без поощрения. Помню, однажды меня премировали путевкой на родину Т. Шевченко.
Суть, конечно, не в наградах. Тот период остался в памяти навсегда вместе с собратьями по перу. Назову лишь несколько фамилий: А. Аверьянов, А. Махлин, В. Прицкер, Н. Гаврилин… Каждый из них являлся личностью, отменным газетчиком. Немного погодя к нам пришли В. Базилевский, Т. Борисюк, Т. Белозерова. «Орский рабочий» имел высокий авторитет, пользовался уважением в Орске, за его пределами. В 1983 году мне присвоили звание «Заслуженный работник культуры Российской Федерации». Его я расцениваю как заслугу всех моих товарищей. Приятно, что традиции тех времен живы в газете до сих пор, что в них есть и мой вклад. Я поздравляю журналистов нового поколения с профессиональным праздником, крепкого здоровья вам и творческих успехов!
Михаил Лылов, ветеран журналистики

«Сначала было Слово печали и тоски»
Как правило, о профессии журналиста мечтают с юности. Я же мысли такой никогда не держала. Пописывала для души в стол и посмеивалась над собой, определяя свое пристрастие как графоманию. Профессия сама нашла меня. И сегодня не знаю, радоваться этому или огорчаться…
Большинство людей полагает, что журналистика – это увлекательно. Интересные встречи, новые впечатления. Заблуждение. Журналистика на 90 процентов отнюдь не творческий процесс, а ремесло. И, как всякое ремесло, она полна рутинной, скучной работы. Но фокус в том, что в какой-то момент она перестает быть работой, а становится образом жизни.
Как-то об этом меня спросила официантка в придорожном кафе. И после недолгих размышлений я ей ответила, что моя профессия немногим отличается от ее. Она, наверняка, радовалась, устроившись на новую работу. Проезжий люд казался необычным, встречи – увлекательными. Но прошло время, и один стол стал отличаться от другого лишь количеством грязных тарелок на нем. А люди, сидящие за столами, утратили прелесть новизны и стали делиться на противных, выгодных, скандальных, скромных. Иной раз, может, и попадется интересный человек, да остановиться, присесть рядом, вглядеться в его лицо нет времени.
Так и журналист. В суете, вечном поиске информаций и тем. Мелькают лица, судьбы, проблемы. И все по верхам: по макушке глобальной проблемы, по самому краешку чужой судьбы. Нет времени всмотреться, прочувствовать, проникнуть вглубь. И только изредка как нежданный подарок, как мимолетная передышка – встреча с искренним человеком, удивительной судьбой, поразительным фактом. И тогда процесс написания материала превращается в радость. Не ищешь точных слов, не складываешь мучительно их в предложения. Они сами льются, как песня, из глубины сердца.
С чем еще можно сравнить профессию журналиста? Пожалуй, вот с чем…
Есть у Высоцкого песни: «Певец у микрофона» и «Песня микрофона». Журналист совмещает в себе и певца, и микрофон. «Сегодня я особенно хриплю, – утверждает певец, – но изменить тональность не рискую. Ведь, если я нечаянно солгу, он ложь мою значительно усилит». Для журналиста микрофоном является газета. И стоит покривить душой, позволить себе неискренность, как вдумчивый и взыскательный читатель понимает – это ложь, это не стоит внимания. С другой стороны, нередко журналист является лишь «инструментом», посредством которого тот же чиновник, представитель власти пытается донести до людей собственные мысль, видение проблемы, и, если он лукавит, тогда: «По профессии я – усилитель. Я страдал, но усиливал ложь».
Народная мудрость гласит: «Не боги горшки обжигают». Вот и журналист не бог, а простой ремесленник, изо дня в день обжигающий свои «горшки», слепленные не из глины, а из куда более пластичного и тонкого материала – слов. Порой смотришь и понимаешь: этот «горшок» сыроват получился, другой перекалился слегка, у того форма весьма далека от совершенства. И искренне радуешься, когда в длинном ряду «побрякушек» вдруг обнаружишь удачный сосуд, где и форма, и содержание гармонично совпали. И тогда думаешь, может, не напрасным был весь труд, все ошибки и промахи, если хоть иногда удается создать нечто стоящее.
Татьяна Зиннатуллина


Вляпаться в историю – пара пустяков, если ты журналист и ты на работе.
Как-то решила я написать про несчастных, добывающих себе пропитание в мусорных баках. «Это как же надо опуститься, чтобы изо дня в день отбросы перебирать? – думаю. – Наверняка начнут мне плакаться. Ох, и жалостливый будет материалец, а главное – жизненный». Припарковала я свою «Оку» недалеко от мусорной площадки, наблюдаю. Подходит к мусорным бакам женщина лет 35, и давай копошиться. С виду вроде не бомжиха и не алкоголичка. Одета скромно, но не грязно, чтобы уж до неприличия. Юбка, туфельки устаревшей модели, но не заношены. Так вот, эта дама достает из мусорного бака большое яблоко, смачно его надкусывает и… направляется в мою сторону. Между нами происходит прелюбопытнейший диалог, который я приведу почти дословно:
– Тебя как зовут?
– Ольга. А тебя?
– Не все ли равно? – жует. – А ты что, инвалидка?
– Почему сразу инвалидка?
– Ну, на такой машине ездишь, – с упреком. – Лично я большие машины люблю. Хочешь яблочко? – протягивает мне надкусанное яблоко. То самое. Из мусорного бака. – Бери, оно чистое.
– Нет, яблоко я не хочу. Спасибо. А большие машины я тоже люблю, только они же бензина много «едят».
– Ну и что? зато солидно. Ну, давай, езжай, не позорься тут.
Она снова вернулась к мусору и, разогнав сонных мух, достала из бака еще несколько яблок. «Ездят тут всякие», – бормотала она, уходя.
Ольга Дядюра

Азбука профессии
Еще в школе полагал, что буду журналистом. Получилось как задумал.
Сложности фотожурналистики изучал на практике. Оказалось, что кожаный кофр фотокора с фотоаппаратами и сменными объективами весит до 16 килограммов. А ещё взамен можно поместить 13 пол-литровых бутылок пива.
Но самое главное – он очень мешает. Иногда кофр приходится вешать через шею и держать перед собой, изображая кенгуру.
Оренбургский газзавод в 80-х годах был лучшим в стране, и фотографировать его приходилось часто.
На одном участке на высоте велась изоляция труб большого диаметра. По широким швеллерам свободно двигались дамы в рабочих спецовках, перенося с места на место инструмент, проволоку, листы обшивки… Поднявшись по лестнице с кофром, я встал как вкопанный перед металлической тропинкой, проложенной в воздухе. Под балкой, больше похожей на доску трамплина 10-метровой высоты, кроме воздуха и асфальта, внизу ничего не было. Одна из изолировщиц, спокойно пройдя по металлу над бездной, предложила и мне повторить ее подвиг. Но с тяжелым кофром да без навыка монтажника-высотника тропинка в воздухе была непреодолимым препятствием, понимал, что равновесие без привычки удержать невозможно. Кто-то подсказал, что новички, даже из начальства, впервые преодолевают этот путь, опираясь всеми четырьмя конечностями на металлическую дорожку.
Пришлось, поборов гордость, укорачивать плечевой ремень, вешать сумку с фотоаппаратами на шею, преодолевать коварные метры «на четырех лапах», а, отсняв необходимое, возвращаться к лестнице уже проверенным способом. Утешал себя тем, что задание должно быть выполнено любым доступным способом, а зрители…
Увидев фотографии высотной женской бригады, ставшей победителем общесоюзного социалистического соревнования, и панораму завода в ведомственном глянцевом журнале, они же и похвалили при случайной встрече за настырность и неплохой результат.
Сергей Григорьев

Процесс сочинения
По правде, я никогда не хотел быть журналистом. Сначала собирался быть сварщиком, после – милиционером, затем – дирижёром симфонического оркестра. В итоге почему-то очутился в газете. Не жалею. Что-то вспоминается с непристойным смехом, что-то – «со слезами на глазах». А кое-что даже можно на публику вынести.
Есть у журналистов «бородатый» приём: когда не о чем писать, репортёр меняет профессию. Идёт в бомжи, спасатели, Деды Морозы. Мне однажды очень повезло – я чуть было не стал террористом. Причём далеко не по своей инициативе.
Однажды в горадминистрации проходила встреча городского совета ветеранов с нашим депутатом Госдумы. Меня послали освещать это мероприятие. Надо сказать, что за пару часов до этого я по работе встречался с представителями правоохранительных органов. В общем, пришёл на встречу, достал блокнот, сижу, записываю основные моменты. Тут примечаю, что в дверях конференц-зала то и дело начинают маячить люди в погонах. В холле – какое-то заметное волнение. По окончании мероприятия выхожу и наблюдаю большое количество сотрудников милиции. Выясняется, что охранник в администрации заприметил некоего молодого человека, который якобы под видом журналиста проник на пресс-конференцию. Человек этот был с чёрной сумкой (в ней, вероятно, лежали оружие и взрывчатка) и весь в чёрном (по типу шахида, наверное). Я с ужасом понял: по описаниям – я. (И угораздило же надеть чёрные джинсы с рубашкой.) Тот самый работник органов, с которым я пару часов назад встречался, тоже прибыл по тревоге. И долго смеялся, узнав, что к чему. Хорошо ещё на пол не положили да наручников не надели. Охраннику тому, наверное, грамота полагалась за особую бдительность.
Или вот, скажем, банкеты. Какой журналист их не любит? Случилась как-то в одной солидной организации пресс-конференция. Я пришёл чуть раньше указанного времени. Спрашиваю у «дневального», где пройдёт встреча с журналистами. Отвечает: «такой-то этаж, прямо, налево, большая дверь». Поднимаюсь. Вхожу, говорю, что из газеты. Меня приглашают в кабинет. А там уже суета, вокруг фуршетного столика снуют серьёзные люди. Странно, думаю, обычно наоборот делают: сначала – разговоры официальные, потом – без галстука. В общем, через час выяснилось, что пресс-конференция была этажом выше, а здесь чествовали юбиляра. Он сперва думал, что я по его душу пришёл. А потом, узнав всё, посмеялся и в непринуждённой обстановке очень обстоятельно рассказал, по какому поводу руководство организации встречалось с журналистами.
Мне потом коллеги постарше сказали: «Так и должен работать настоящий журналист».
И, конечно, особое наслаждение наш брат испытывает, общаясь с дорогим читателем. Некоторые очень настойчивы и могут часами кричать в трубку о том, что им известно имя будущего президента, они открыли способ предсказывать катастрофы, у них в шкафу заложена бомба, а из милиции никто не приезжает, или, скажем, на дворе июль, а дома тараканов всё нету, домочадцы беспокоятся.
Очень часто в редакцию звонит одна старушка и просит печать газету крупным шрифтом, а еженедельный гороскоп давать в каждый номер. В общем, конечный продукт «журналистской жизнедеятельности» – газета или журнал – чаще всего в сто раз скучнее, чем сам процесс их сочинения.
Александр Карандеев