С наступающим Днём Победы!

Преодолевая годы, расстояния и границы
Фронтовой путь Тамары Николаевны Писемской начался в начале марта 1942 года.
Втоварных вагонах из Орска отправились 500 девушек, едва достигших совершеннолетия. Война заставила их шагнуть из детства сразу во взрослую жизнь, полную невзгод, лишений, смертей. Все они сражались в составе 130-го отдельного батальона воздушного наблюдения оповещения связи. Огромная ответственность легла на хрупкие плечи наших землячек: от точного и своевременного обнаружения самолетов противника во время очередного налета зависела корректировка, а значит, эффективность огня зенитных установок.
На трех фронтах – Сталинградском, Донском и 1-ом Белорусском – сражались девушки-бойцы 103-го ОБ ВНОС в составе 62-й армии. А победу встретили в Германии.
Сегодня Тамара Николаевна живет в Днепропетровске, и ее отделяют от боевых товарищей не только годы, расстояния, но и государственные границы. Тем не менее она прислала в редакцию письмо, в котором как завещание звучат слова: «Боевые друзья и подруги, вспомните ужас войны, постарайтесь передать детям и внукам любовь к стране, городу, чтобы они сберегли мир».
Татьяна Зиннатуллина

Учились быть патриотами
По старой доброй традиции накануне Дня Победы членов клуба «Как молоды мы были» пригласили на встречу с учащимися гимназии № 1.
Блокадники Ленинграда и бывшие несовершеннолетние узники концлагерей Ленинского района посетили гимназию, где их всегда ждут, любят и проявляют о них заботу.
Каждому гостю дети прикололи георгиевскую ленту на грудь, преподнесли подарки и вручили праздничный выпуск школьного журнала «Маленькая страна». А потом гостям показали концерт. Праздник продолжился в столовой гимназии, где за чашкой чая участники встречи пели песни времен Великой Отечественной войны, танцевали вальсы и фокстроты. С хорошим настроением покидали гимназию гости, эта встреча дала им заряд бодрости и оптимизма, а дети, подготовившие подарок старшему поколению, в очередной раз учились быть патриотами.


«Русфанера» стреляла, как «Катюша»
Вглядываясь в испещренное морщинами лицо моего собеседника, я ловила каждое слово. 85 лет... Быть не может! Его память хранит мельчайшие детали пережитых событий, мест, в которых довелось побывать. Для него все было недавно. Между тем вчера от сегодня отделяет жирная черта в 62 года.
Военная судьба Фагима Исмагиловича Мустафина решилась за два года до начала Великой Отечественной. В татарскую школу, где он учился, пришли инструкторы готового открыться аэроклуба: набирали молодых людей, мечтающих о небе. Из класса вызвались 5 мальчишек (двое из них погибли).
Так получилось, что перед самым медосмотром Фагим заболел. Разумеется, врачи не допустили паренька до занятий. Но на заметку военкомат Мустафина взял. И на следующий год предложил 10-класснику поступать в Бакинское летное техническое училище на авиамеханика. Фагим согласился.
Летом 1941-го его группу направили на практику в город Ахалкалаки, что на границе с Турцией. В субботу 21 июня ребят попросили пораньше лечь спать, так как все воскресенье планировали потратить на экскурсию. Но...
Наш герой окончил училище в 1942 году. После чего был направлен в 11-й запасной полк, позднее – в 314-ю дивизию 390 авиационного полка ночных бомбардировщиков.
– Дали мне самолет У-2, – рассказывает ветеран. – Немцы называли его «русфанера». А он и на самом деле был из фанеры: легкий, но медленный. Экипаж состоял из командира эскадрильи грузина Д. Гьергобиани, штурмана-белоруса Нагорного и меня – авиамеханика.
За годы службы обслужил 488 боевых вылетов, из них половина – разведочные. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны 1 степени, медалью «За взятие Кенигсберга».
Фронтовой путь нашего героя протянулся от подмосковного Егорьевска (1943 год) через Белоруссию, Литву, Латвию до Кенигсберга (1945 год). Потом было еще два года службы.
За час, что мы проговорили с Фагимом Исмагиловичем, он рассказал, как дважды по счастливой случайности избежал смерти, отделавшись контузией, как летал на трофейном самолете «Зибель», как бежал из госпиталя после ранения, узнав, что полк снимается с места дислокации, а потом пожинал плоды недолеченной раны и вернулся домой с весом 47 килограммов...
Но особенно поразила эта история. Самолеты У-2 были снабжены оружием с небольшой зоной поражения. В летном полку был умелец по фамилии Мещеряков. И пришла ему в голову идея установить на борт реактивную установку со сбитого ИЛ-2. Сказано – сделано. На пару с Мустафиным они водрузили тяжеленный агрегат на борт хлипкого У-2. Но первая же попытка испытать «новое» оружие обернулась полным разрушением правого ребра «нежной русфанеры». И тут Мустафин подумал: «А почему бы не обшить самолёт алюминиевыми листами?» Попробовали. Выстрелили. Выдержала машина. Впоследствии сослуживцы, удивляясь мощи миниатюрного самолета, повторяли: «Русфанера» стреляет, как «Катюша»!»
Елена Полторак.


Он защищал единственную Родину, а теперь получает награды от трех государств
Те, кто побывал на войне, даже спустя многие десятилетия помнят всё до мелочей: названия мест, однополчан, даты... И всё ещё плачут, когда рассказывают о пережитом.
Николая Филипповича Мизецкого призвали на службу в 43-м. Ему было 18 лет. Сначала попал на обучение в Башкирию. Оттуда – пулемётчиком на Первый Белорусский фронт.
– Как приехали, в первый же день – в траншею. Только заняли оборону – началось наступление немцев. Недалеко от нас, у блиндажа, росло дерево. В него попал снаряд. Ствол – вдребезги, осколки разлетелись во все стороны. Многих поубивало.
Николаю тоже досталось: ранило в ногу. Изувеченных повезли в Ташкент. Там не оказалось мест. Сутки простояли в железнодорожном тупике и отправились в Самарканд, где Мизецкий провёл почти семь месяцев в госпитале, размещенном в здании школы. Потом оздоровительный батальон, и снова – на фронт. На этот раз – Третий Украинский.
Фронтовые дороги вели в Альпы. Полк следовал походным маршем, потом остановился – подошло время обеда. Заняли какой-то подвал.
– После обеда я запросился наружу по надобности. Старшина сказал: «Оружие возьми». Я спорить не стал, взял, что стояло поближе: автомат со штыком. Только вышел из туалета, слышу: «Хальт!» Рядом немец стоит. Он, видимо, за своего меня принял. Тут штык мне и пригодился. Заколол немца и кричу: «В ружьё!» Наши выскочили. Оказалось – немцев там было семь человек. Если бы мне тогда не приспичило, не мы их, а они бы нас засекли первыми, гранату в подвал – даже понять ничего не успели бы.
– Неужели вам не страшно было воевать?
– Нет, конечно. До страха ли нам было? Мы же шли в бой за Родину Даже умирать не боялись. И убивать не боялись. Думать было некогда – или ты, или тебя.
Война для Николая продолжилась в Альпах: внизу – летняя жара, наверху – снежные бураны. Там, на высотке № 17-38, и встретил известие о капитуляции Германии..
– А потом через Австрию, Чехословакию, Венгрию и Румынию шли пешком. Вся трофейная техника была к нашим услугам. Но мы в каждую деревню входили строевым шагом и с песнями, так же выходили. Потому что всей Европе хотели показать, что такое русский солдат. Так шли три месяца, три тысячи семьсот километров до Каменец-Подольска.
После войны Николай ещё три года проходил службу в армии. Война в зачет не пошла. И только в 48-м вернулся в родной Кос-Истек в Казахстане, где и прожил все последующие годы.
Пару лет назад Николай Филиппович вместе с женой Ольгой Николаевной переехали в Орск, поближе к дочери и внукам. На своей новой родине ветеран Мизецкий уже второй год получает поздравление от президента. А к шестидесятилетию Великой Победы неожиданно прислали медали Украина и Белоруссия. Память о войне оказалась сильнее дипломатического противостояния государств. Среди других наград Николая Филипповича – орден Отечественной войны I степени, медаль «За отвагу».
Оксана Романова.


Крошки на столе
Бабушка осторожно смахивает хлебные крошки в ладонь. Она никогда не выбросит остатки еды. «Да ладно тебе, бабуль, – говорю ей, – не последний же кусок хлеба доедаешь, забудь войну, ведь сколько времени прошло». Но она не слушает меня...
Дети войны. Они не понимали происходящего вокруг. Погибали родители, и они оставались совсем одни в мире, наполненном жестокостью. Точь-в-точь судьба моей бабушки. Зовут ее Тамара Семеновна Симкина. Когда началась война, ей было 8 лет.
– Мы жили в Туле, – рассказывает она. – С каждым днем линия фронта все ближе подходила к городу, стали часто бомбить.
Однажды мама с соседкой пошли на хлебозавод, надеялись достать немного муки: есть было нечего. Цеха были разгромлены, повсюду убитые. Случайно нашли перекисшее тесто. Люди дрались за него, но маме все же досталось чуть-чуть. Принесла домой, испекла булочек. Есть их было невозможно: до того кислые! Но делать нечего, с голодухи все сжуешь.
Еще помню, как мама нашла в каком-то заброшенном подсобном хозяйстве перемерзшую капусту, принесла ее домой. Стали ее парить, а потом ели. Лакомство!
Папа в то время ходил рыть окопы. Однажды вернулся домой не с пустыми руками: принес 2 буханки хлеба, килограмм сахара и 3-литровую банку соленой мойвы. Это был настоящий праздник!
У нас в доме останавливались солдаты, жили месяц. Отец их стриг и брил. За это кто банку тушенки даст, кто буханку хлеба.
Наконец власти города решили нас эвакуировать. Погрузили в товарные вагоны по 20 семей в каждом, дали паек на дорогу: мешок горелого хлеба и 2 кг сахара. Везли нас в Орск. Ехали месяц. Поезд часто бомбили, особенно доставалось вагонам с заводским оборудованием.
На весь вагон у нас были два чайника, ведро и печка. Дрова добывали ночью с эшелонов. Паек у всех быстро кончился. Во время очередной остановки несколько мужчин пошли к начальнику станции просить еду.
На каждый вагон дали по 2 мешка пшеницы. Мы приспособились ее варить в чайнике.
Так доехали до Оренбурга. В городе нам дали паек: детям – по 3 мандарина и кусочку сахара, взрослым – по маленькому бочонку соленых огурцов.
В январе 1942 года приехали в Орск. Нас стали расселять. Мы и еще несколько семей попали в школу по улице Советской. Жили там два года, потом получили комнату.
По карточкам нам полагалось 400 г хлеба на рабочего и 200 г на иждивенца. На семью получалось 1200 граммов. Мама продавала и меняла вещи, за папин костюм дали целых 2 пуда муки! Еще в то время из деревень привозили жаренное на жиру пшено в банках. Стоила такая банка целых 100 рублей. Однажды мама купила – это был праздник. Вот так и жили. В 10 лет начала работать: нянчила детей. Хозяева кормили, но домой брать еду не разрешали. А как я могла спокойно есть, когда знала, что дома голодный братик?
Прошло много лет, брат давно женился, уехал в Курск, но каждый раз, когда приезжает, вспоминаем годы войны, как голодали, и плачем...
Окончив рассказ, бабушка снова начинает собирать крошки со стола. Война приучила...

Юля Додонова, слушательница школы «Репортер»



У войны не женское лицо?
Им сказали, что они будут работать на солдатской кухне. Поверили не все, но никто не отказался ехать: комсомольцы так не поступают. А привезли в окрестности Сталинграда прямо под бомбежку.
Именно там для Рамзии Мухамедьяровны Муракаевой, совсем еще молоденькой 18-летней девчонки, началась непростая военная жизнь.
Окончив восемь классов татарской школы, Рамзия устроилась в швейную мастерскую. И тут война. Как-то начальница сообщила, что записала группу девушек на работу в солдатскую кухню, и велела собираться. Когда прибыли в пункт назначения, выяснилось, что теперь они бойцы Красной Армии. Рамзия стала телефонисткой, а потом радисткой.
Первое время было страшно, кричала от ужаса во время бомбежек, ночью не могла уснуть из-за шума далеких взрывов и стрельбы. Как же тогда хотелось домой, к маме, подальше от этих взрослых игр со смертью. Но вскоре военная жизнь стала привычной, а ее ужасы – не такими страшными.
– А сколько людей гибло не от пуль и снарядов, а от малярии, – рассказывает Рамзия Мухамедьяровна. – Что может быть глупее – умереть на войне от болезни.
Кормили, конечно, не ахти: раз в день какой-нибудь похлебкой. Бывало, что оставались голодными. Есть хотелось всегда. И вот как-то войска вошли в небольшой германский городок, жители которого спешно эвакуировались. Больше всего девушку поразили кристальная чистота улиц и аккуратные клумбы. Будто и нет войны. Зашли в какой-то дом, откуда поспешно сбежали хозяева. Вещей они не взяли, даже на столе лежали еще свежий порезанный хлеб и кое-какая снедь. Командиры, конечно, не разрешали ничего трогать, тем более что-то есть. Но как удержаться голодному? Девушки-радистки быстренько сообразили, что надо проверить, нет ли чего-нибудь в погребе. На «разведку» отправили Рамзию. Спустившись вниз, она увидела небольшую кадушку. Вытащила тару из погреба, предварительно попробовав содержимое. Там был замечательный цветочный мед! Старшина строго-настрого запретил его есть: ведь немцы, уходя, могли подмешать в мед яду. Но разве за всеми уследишь, кто-то не удержался и отведал вражеский продукт. Но все обошлось.
Я вернулась, здравствуй, мама!
Война закончилась в мае 1945 года, но домой Рамзия Мухамедьяровна вернулась только в июле в звании ефрейтора. Каждый день мама ходила на вокзал встречать дочь с войны. Но в тот день не пошла, попросила знакомого шофера привезти Рамзию домой. Если она вернется. И она вернулась. Мать долго плакала, допытывалась, была ли ранена. Оказалось, что из одноклассников она одна вернулась с фронта. Наверное, их родители, глядя на повзрослевшую Рамзию, представляли, какими могли бы стать их дети. Могли бы, но не стали.
Время шло. Рамзия Мухамедьяровна устроилась работать в госбанк, вышла замуж. О фронтовых друзьях не забывала, писала всем. Вот и сейчас пишет тем, кто еще жив.
Вот и еще один год минул со дня незабываемой победы, еще один год отодвинул Рамзию Мухамедьяровну от тех страшных событий. Многое пережила эта женщина, но не растеряла душевное тепло, которое дарит сыну, внукам, правнучке да и всем окружающим людям.
Ксения Назарова, слушательница школы «Репортер»


Два цвета Победы
Акция «Георгиевская ленточка» захватила страну, и Орск не остался в стороне.
Ленточка – на микрофоне у ведущего местной радиостанции, на лацкане у ведущей теленовостей, ленточки – на машинах «Скорой помощи» и просто на груди рядовых орчан. Даже ветераны с гордостью демонстрируют этот новый знак памяти. Двадцать пять тысяч черно-оранжевых полосок разошлись по нашему городу. А всего в России за две последние недели было их роздано более миллиона. На всех, конечно, не хватило.
– Мы ценим эти знаки, помним о Победе, и с удовольствием участвуем в акции. Она для нас не пустой звук, – так отзываются те, которым ленточки достались.
Акция «Георгиевская ленточка» впервые проводилась в российских городах весной 2005 года в дни празднования 60-летия Победы. Ленточка – аналог знаменитого биколора, ленты к ордену Святого Георгия. В годы Великой Отечественной войны с незначительными изменениями она вошла в советскую наградную систему под названием Гвардейской ленты как особый знак отличия. Цвета черный и оранжевый означают «дым и пламень» и являются знаком личной доблести солдата на поле боя.