КОПЕЙКУ ПОДСЧИТАВ И СКУШАВ ПЛОВ, программу «Время» смотрит, лежа на полу, кочевник…

В конце апреля отослан я был в поселок Форштадт с целью изучения быта и нравов расселившихся там малоимущих граждан из суверенного Таджикистана. Прибыл по месту назначения, словно Миклухо-Маклай – к папуасам: звеня мелкой монетой в кармане для расположения к себе южного народа, с кульком конфет для детей и водкой для таджикских мужиков. Огненная вода не понадобилась – дело сладили, как это ни странно, без нее, родимой.Пару-тройку лет тому назад кочевые племена из азиатских стран разбивали лагеря в районе Коровьего озера, где жили в палатках, скроенных из цветных тканей. На пропитание зарабатывали, прося милостыню на улицах Орска или же промышляя на кладбище. Отныне они облюбовали частный сектор, где селятся у граждан с невысоким доходом, внося за квартиру ежедневную плату. Один из таких домов добрые люди мне указали. Много чего неожиданного, если не сказать – ошеломляющего, я выведал, сведя знакомство с хозяином того дома. А после – с самими квартирантами.

МОНОЛОГИ РАДЗИНСКОГО ВЫЗЫВАЮТ УЛЫБКУ
Бедный люд из Таджикистана приезжает к нам семьями, предпочитая иным суровым краям Южный Урал да Поволжье. С собой тащат в тюках весь домашний скарб – лежаки-подстилки, пиалушки, казаны, портки и прочую рухлядь. Отыскивают владельцев частных домов, стесненных в обстоятельствах, и сговорившись о цене, останавливаются на постой. Живут от месяца до трех. Жизнь южан в Орске проста как пятикопеечная монета. С утра женщины и малые дети, невзирая на погоду, рассаживаются по улицам города, выпрашивая копейку. Мужики отправляются в поисках заработка в соседние города и села. Соглашаются на любую работу, если, конечно, она не связана с подключением компьютера к сети Интернет или переводом с французского языка. В основном берутся что-нибудь разрыть-закопать или поднести-вынести. За труды получают продукты питания, реже – небольшие деньги. Вечером семья воссоединяется вновь. В комнате, ей отведенной, раскладывают на полу лежаки, собираемые после ночевки в стопку возле стены, и каждый высыпает перед собой мелочь. Мама и папа начинают счет. Удалось выведать страшную коммерческую тайну: каждый из тех, кто сидит на улице или демонстрирует свое вокальное искусство в трамваях, имеет от 10 до 12 целковых за смену. О существовании на Руси бумажных денег они, наверное, лишь догадываются, так как в семейной казне звенят самое большее – пятидесятикопеечные монеты. Это доставляет определенные проблемы хозяевам квартир, так как согласно контракту пришельцы рассчитываются с ними аккуратно каждый день, но – пригоршней медяков. Куда с таким грузом? Приходится договариваться с продавцами магазинов. В магазины, после сведения дебета с кредитом, отправляются и дети азиатов за покупками. Женщины тем временем затевают готовку, мужья, вместо того, чтобы улечься на диван с газетой или обсудить перспективы сборной на чемпионате мира по хоккею, помогают по хозяйству. Во дворе витает пряный аромат настоящего таджикского плова, который готовить они большие мастера. Когда кушанье сварилось, семья садится вокруг него кружком и начинает руками уплетать за обе щеки то, что Аллах послал. Затем долго пьют крепкий чай без сахара. Вслед за этим укладываются на лежаки, включают хозяйский телек и смотрят все подряд, начиная с сериалов и заканчивая новостями и аналитическими программами. Я усиленно пытался разузнать, какие мысли возникают в головах почтенных таджиков от выступлений историка Радзинского, речей Президента Путина или эротических фильмов? Но всякий раз лишь улыбки были мне ответом. Ко сну семейство отходит не по команде старших, а каждый сам по себе. Так и спят рядышком, в одной комнате на полу – малые и старые. И как только в столь экстремальных условиях у них получается по многу детей? Это – большая загадка для науки этнографии.
МУЖИК НА БАБУ С ТОПОРОМ НЕ КИНЕТСЯ
Вообще, у тех, кого принято называть побирушками-беженцами из Таджикистана, много загадочного. Например, где и как их женщины рожают? Что делают в случае болезней? И каким образом погребают умерших, коль таковые появляются? Рожать стараются в родном кишлаке. При лютой хвори, как уверяли меня, обращаются в орские больницы – наши медики, верные клятве Гиппократа, помогают, чем могут. Вопросы относительно покойников вызывали некий священный трепет и те, с кем заводил об этом разговор, делали глаза большими настолько, насколько это позволено азиатам природой. Данная тема у них напрочь закрыта и связана с религиозными верованиями. Пришельцы свято чтут мусульманские традиции, строго им следуют и священная книга Коран – необходимый атрибут их кочевой жизни. Согласно нему и строятся отношения в семье, где, невзирая на громкий говор, который внешне может показаться руганью, царят мир и покой. Жена во всем беспрекословно подчиняется мужу, младшие – старшим. Крохотным детям позволены вольности. Ни разу не наблюдалось местным крестьянством, как муж-таджик вдруг вломил своей благоверной зуботычину или, напротив, жена огрела мужа скалкой по голове. Из сомнительных достижений великого русского народа мужчины освоили лишь табакокурение, но водку не пьют, матерную терминологию не используют. Детишки, когда заиграются, бывает, завернут трехэтажным матом, но что с них, озорников, возьмешь? Женщины более чем скромны в вопросах ухаживания за своей внешностью. Духами, туалетной водой, дезодорантами не пользуются категорически и даже ночного французского крема, сделанного в Польше, на их туалетных столиках не найти, да и самих столиков нет. Однако уподоблять детей востока бомжам, годами не стирающим одежду и на моющим свои тщедушные тела, нельзя. Эти регулярно учиняют постирушки и периодически, за особую плату, топят для себя баню. Хотя чистоплотностью английских лордов не отличаются. Так ведь английские лорды целыми днями не сидят на пятой точке в районе Даунинг Стрит.
Кротость духа и бесконфликтный характер позволяют кочевому народу жить в криминальном Орске относительно спокойно: мужики в разборках не участвуют, на мордобой не нарываются, оттого их – черных, маленьких, одинаковых, как семечки в подсолнухе, почти не замечают. Я одного такого черненького, возвращаясь из Форштадта через парк Малишевского, поймал.

«ВАС НЕ ЗАРЕЖУТ, ВЫ НА РУССКОГО НЕ ПОХОЖИ»
Зовут пойманного человека, который при виде красного редакционного удостоверения подумал невесть что, Хорог. За пятерку сговорились с ним на эксклюзивное интервью.
- Что тебя и твою семью, приятель Хорог, на Русь погнало? – поинтересовался я.
- Работы дома нет, - совсем неплохо по-русски отвечал житель Вахшской долины.
- А братья твои где – из Афганистана героин к нам тащат или в горах бандитствуют? – строго спрашивал я.
- Нет, мы мирные, все здесь. Мы просто бедные…
- Ты в Душанбе был?
- Был.
- Памятник великому Авиценне там стоит или порушили?
- Не знаю, я в Душанбе был…
Вести речи о поэзии Насира Хосрова или литературных изысках Фирдоуси после столь откровенного признания было так же бесполезно, как объяснять средневековому летописцу преимущество компьютера перед гусиным пером. Потому я влепил парню в лоб. В переносном смысле, конечно.
- Вот ты и семья твоя на нашей земле живете спокойно, кушаете плов и смотрите телевизор, хотя налоги ты не платишь и, боюсь, не все документы твои в порядке. А если я, к примеру, приеду в Вахшскую долину – меня же зарежут сразу, как из вагона выйду!
- До нас поезд не ходит…
- Хорошо, доеду на ишаке и меня, россиянина, сразу же зарежут!
- Вас не зарежут, - тихо возражал Хорог.
- Это почему еще?
- Вы на русского мало похожи, - честно ответил таджик мне, обалдевшему.
- А в чем ты видишь смысл своей жизни? Зачем вы живете, скитаетесь, детей плодите? Если ты – дехканин, твое дело на земле работать, хлопок растить, а не по Орску таскаться!
- Не сердитесь, плохо у нас. Работы нет, детей кормить нечем.
После этих слов я поостыл немного, дал еще пятерку и мы разошлись. Странный все-таки народ нашел себе временный приют в нашем городе. Хорошо хоть, что народ этот вроде бы мирный.