Там, где похоронена война

Теплый вечер опустился над хутором. Керогаз на летней кухне погашен, вся еда – на столе. Стол – во дворе у хаты, под провисшими от тяжести плодов оранжевыми ветвями абрикосов. Мы садимся ужинать. Для аппетита – по рюмочке. А потом – разговоры. Но вот они утихают: тетя Дина заводит песню. Высокий и как будто грудной, бархатный голос. Мы знаем: она обязательно запоет: «На Мамаевом кургане тишина, на кургане похоронена война...» Она будет петь не громко, но так проникновенно, что никто из нас не будет стыдиться слез, которые, непрошеные, но так необходимые душе, вдруг увлажнят глаза и тихонько потекут по щеке. По моей, о войне знающей только по учебникам и рассказам матери и отца. По щекам матери, вспомнившей первые дни войны, бомбежки, кровь. Не удержится и отец, молодым лейтенантом призванный на фронт. О чем-то своем задумается дед, прошедший Гражданскую и Отечественную. Подперев щеку рукой, загрустит бабушка.
«Не придет домой, не скажет: «Мама, я живой»... Голос взлетает на самую высокую ноту, звенит и, кажется, вот-вот сорвется, и ком в горле мешает петь, но она доводит песню до конца и замолкает. Какое-то время мы сидим в полной тишине, и только где-то вдалеке слышно, как перекликаются петухи, провожая вечерний закат, прощаясь с еще одним мирным чудесным летним днем.
Поезд подъезжает к Волгограду. «Смотрите, смотрите», – слышится со всех сторон. Вместе со всеми пристраиваюсь у окна. Она все ближе и от этого все выше и величественнее. «Родина-мать».
Мамаев курган. Мемориальный зал. Рука, как из-под земли, держит факел, рядом часовые, приглушенная музыка и мужской траурный голос. Витая лестница вверх, вдоль нее на стенах тысячи фамилий солдат войны, чьей кровью пропитана сталинградская земля.
Мой отец, железный по характеру человек, украдкой утирает слезы. «Да... не ожидал. Даже меня потрясло». Что уж тут говорить обо мне. В тот день война для меня перестала быть схемами, стрелочками фронтов, цифрами дивизий, именами командующих, которые я прилежно запоминала в школе и институте. Именно здесь я поняла, что такое война.
Ленинград. Пискаревское кладбище. Я смотрю на огромные, десятки метров в ширину и длину, надгробия, поросшие сочной зеленой травой, и никак не могу взять в толк, что это – могилы. Братские могилы, где похоронены блокадники и защитники Ленинграда. Сотни, тысячи людей. «Так не бывает, – вертится в голове мысль, – так не должно быть! Вот, оказывается, что такое война...»
Я снова вспомню все это завтра, 22 июня, когда буду смотреть фильм о войне, а мама, сидящая рядом в кресле, глубоко вздохнув, скажет: «И как мы все это пережили...»