О том, как журналисты «ОХ» чуть под статью не попали

Абсурда, а подчас и неприкрытого маразма, в журналистской практике встречается немало. Что, честно говоря, и составляет ту, большей частью необъяснимую, прелесть профессии. Удивляешься безмерно – регулярно. Восторгаешься – ежеквартально. Негодуешь праведно вообще почти каждую декаду. И все чему? Многообразию природы человеческой…

Однажды, в один прекрасный летний день, в нашем редакционном кабинете прозвучал далеко не рядовой телефонный звонок. Меня и фотокора Григория Горбунова вызывали в особый отдел для дачи не менее особо важных показаний. Зачем – сказано не было. Но, как стало ясно из крайне скудной приветственной речи особого сотрудника, в обозримом будущем нас не ожидало ничего хорошего. Поохав-поахав, выдвинув несколько гипотез предполагаемого ареста, мы начали собирать свои рабочие торбы. Притом с радостью и ужасом неподдельными. Ведь проникнуть вот так, «по особому приглашению», в закрытое для посторонних глаз и ушей учреждение – редкий, можно сказать эксклюзивный, случай. Тем более, что не на шутку взыграло хроническое любопытство узнать все-таки, что там «за горизонтом?». Трудовой коллектив в лице зам редактора Николая Овчинникова проводил нас в тревожную неизвестность ободряющими словами «Держаться стойко, ждать передачки».

Обвинение в особом отделе было предъявлено нешуточное. В частности – «хроникам» вменялось обострение политической обстановки в Орске! А сыр-бор разгорелся вот из-за чего. Неким высокопоставленным лицам не понравились материалы первой полосы одного из выпусков «ОХ», где по соседству были расположены моя заметка об аресте Хорьякова и фотофакт Григория с изображением плаката Хамиева в клозете суда. В различные канцелярии, судебные, прокурорские, административные, полетели начальствующие петиции - разобраться, принять меры, наказать наглецов, замахнувшихся на «общественное достояние»! О накале должностного гнева свидетельствовал не один документ, заверенный гербовой печатью. Делом журналистов, нагнетающих в Орске «политические тучи», занимались отнюдь не рядовые госслужащие. Не зря, совсем не зря бдят на своем посту слуги народные! Теперь-то мы знаем, как становятся известными политическими деятелями. Революционерами местного розлива. Конечно, мы были польщены.

Грозный приказ, спущенный по инстанциям, попал в руки профессионала, бойца невидимого фронта, по жизни больше занимающегося поимкой особо опасных преступников, нежели выяснением у журналистов их творческих планов. Он был, мягко говоря, смущен и растерян. Рапортовать начальству надо, но о чем?! О том, что журналисты «больше не будут»? Допрос включал в себя риторические вопросы: «А зачем вы пишете? Кому это надо? Для чего вы поместили на странице сразу две заметки?» и т. п. Таким образом, расследование зашло в тупик. «Ребята, выручайте! – воззвал к нам уполномоченный. – Срочно нужен ответ, любой, главное – отчитаться о проделанной работе». И вот тогда на свет родился официально-бюрократический гибрид в виде «заявления-разъяснения» (прилагается ниже), который мы и сохранили у себя на добрую память о рьяных начальниках, стремящихся любыми способами «навести мир во всем мире».