Последний председатель

Ушел из жизни Валерий Николаевич Григорьев. Странное дело. Еще, кажется, совсем недавно «обмывали» юбилейный орден, еще какой-то месяц назад он твердой рукой управлял нашим собранием, а вот уже минул девятый день после нелепой, никем не жданной кончины.Смерть, действительно, была мгновенной: под утро, прямо в больничной палате навсегда затихло зарубцевавшееся сердце. Врачей рядом не оказалось, да и вряд ли, как выяснилось, можно было что-то сделать.
Что поделаешь! Григорьев ушел так же тихо, спокойно и благородно, как и жил свои шесть десятилетий на родной оренбургской земле.
Земля… Это было святое для него слово. Выходец из новосергиевской глубинки, из той самой, откуда идут и мои корни, Григорьев шел по жизни дорогой агрария, исподволь поднимаясь по служебным ступеням - от ученика комбайнера и до директора прославленного, гремевшего на все восточное Оренбуржье совхоза «Новокиевский». Того самого совхоза, где сельское бытие, благодаря директорской настойчивости, удалось поднять на невиданную дотоле высоту - с асфальтом, цветочными клумбами, душем и даже буфетом близ каждого из рабочих мест.
Именно здесь, на востоке, по моему разумению, обитала и будет еще долго обитать эта многострадальная душа. И в Гае, которым Григорьев успешно руководил до конца восьмидесятых, и в Орске, где помимо множества знакомых и друзей до сих пор живут 85-летняя мама и любимая младшая дочь Алла.
Не забудется, впрочем, и Оренбург, забравший из его биографии последнее десятилетие. С 1990 года Григорьев сначала заместитель, а потом и вовсе бессменный руководитель областного парламента. Какое это было испытание на прочность! Только вспомните: августовский путч, разгон компартии, развал СССР, гайдаровская «шокотерапия», расстрел «Белого» дома, попытка импичмента Ельцина, дефолт… Честь и хвала нашему спикеру, что депутаты ни разу не дрогнули, не шарахнулись из края в край, навсегда усвоив многотрудную, малоблагодарную в любой политике, но оттого не менее востребованную жизнью СРЕДИННУЮ линию.
Золотая середина. Вот что выгодно отличало Григорьева. Всегда. Во всем. Ну, а если когда и проявлял эмоции, вскипал, то исключительно на заседаниях Совета Федерации, где в роли сенатора от Оренбуржья чаще других ратовал за помощь армии и селу, укрепление государственности и увеличение пособий бюджетникам. С другой стороны, всегда твердо выступал против бездумной «прихватизации», тотальной распродажи земли, подрыва обороноспособности и замораживания массового строительства. И не всегда, к сожалению, пламенные речи оренбуржца находили отклик в столичных коридорах власти…
Он, в то же время, был исключительным организатором. Тихим, спокойным, с виду весьма мягким, уволившим за жизнь, по его признанию, лишь парочку подчиненных, но при этом умевшим, как никто другой, держать в ежовых рукавицах разросшийся аппарат Законодательного собрания. Каждый из 40-50 законопроектов, планируемых на очередное пленарное заседание, как правило, проходил тщательную ревизию с привлечением депутатских фракций и комитетов, а также структур исполнительной власти. Сотни, если не тысячи поправок скрупулезно вносились в согласованную редакцию того или иного закона, и не было ни одного случая (подчеркиваю: НИ ОДНОГО), когда бы спикера уличили в передергивании фактов. Как, кстати, не было отсутствия кворума или неявки в Оренбург без уважительной причины.
Неудивительно, что и рядовые депутаты старались во всем равняться на председателя. И это не просто слова. За семь с лишним лет совместной работы ни одного из моих коллег не заподозрили в коррупции или превышении полномочий. Тем более, не привлекли к уголовной или административной ответственности. Даже разговора, чтобы обзавестись за счет парламента оренбургской пропиской, зарплатой, автомашиной или другими льготами, ни у кого и никогда не было!
Валерий Николаевич и в этом подавал достойный пример. Скромная дачка, шесть соток, рядовая квартира на первом этаже старенького дома, железный гараж на отшибе… Сам водил личный «Запорожец», сам же чинил его и лелеял (как-никак, механик по образованию!), и только в последние годы - под давлением друзей - сменил свою колымагу на «Жигули» шестой модели. Скромность, порядочность и доброе имя. Вот, пожалуй, главное из того, что оставлено в наследство двум дочерям и двум внукам –Димке-первому и Димке-второму.
Нервная, почти без отпусков и выходных работа, дальние командировки и постоянные думы о том, чем же все-таки помочь простым смертным… Все это не могло не подорвать и без того натруженного сердца. Однако до самого последнего часа Григорьев ни жестом, ни словом не обмолвился, как ему тяжело. Видно, не хотелось, чтобы жалели. Лишь свежая седина, да горькие складки близ рта выдавали безмерную усталость…
Что послужило последней каплей? Отчего такая скоропостижность? Не знаю. Да и вряд ли кто скажет наверняка. Быть может, сказалось то, что в последний год до минимума сведена роль Совета Федерации, фактически последнего форпоста на пути повальной «модернизации» российского общества. И вот уже среди сенаторов вместо Григорьева и его коллег-спикеров из субъектов Федерации можно разглядеть проворовавшихся банкиров, проштрафившихся подводников, прожженных барыг и прочих предпринимателей… И это – коллективная совесть нации?!?
Быть может, сыграло обстоятельство, что и наш, областной парламент понемногу, из месяца в месяц, сдает былые завоевания. Помнится, еще несколько лет назад губернатор вместе с ближайшим окружением откровенно побаивались – и неспроста! – праведного депутатского гнева. Любого из зарвавшихся чиновников в полном соответствии с законом можно было не только прижать к ногтю, но и выписать, в случае чего, «волчий билет». Нас не только побаивались, но в то же время и уважали.
А что сегодня? Почти все законы в Москве переписаны. Почти все, включая формирование областного бюджета, отдается на откуп губернаторам. Нашему – в том числе. Жесткость Алексея Чернышева, порой переходящая в диктаторство, уже привела к тому, что миллиарды, полученные областью за «ОНАКО», ушли из казны фактически без депутатского ведома. Да, конечно, инвестиции в промышленность – это неплохо. Да, разумеется, 700 новеньких комбайнов, отданных на село в лизинг, - тоже ничего. Но разве нормально, что ни копейки из «нефтяных» денег не отправлено на различные социальные программы? Разве ржавеющие нынче под открытым небом комбайны лучше, чем адресные дотации, хотя бы на безмерно подорожавшие коммунальные и бытовые услуги? Так неужели депутаты, знающие нужды простых людей, как правило, не понаслышке, не подсказали бы пути наиболее достойного применения миллиардов! И, опять же, никому из нас не нравится роль марионетки…
Наверное, скоро будет совсем иначе. К выборам, намеченным на конец марта, уже рвутся не только крупные бизнесмены, желающие “отмыть” нетрудовые доходы, не столько директора предприятий, жаждущие отсрочить очередные платежи в бюджет, но и, прежде всего, видные чиновники, вроде глав районов и мэров, прямо-таки мечтающих припасть к губернаторскому плечу. Последний председатель, уверен, в таких “играх” вряд ли участвовал бы…
Кроме трех орденов на алых подушечках, черных платков жены и дочерей, неизбывных материнских слез и скромной могилки на самом краю самого дальнего оренбургского погоста о Валерии Николаевиче Григорьеве останется еще долгая, добрая и светлая память. Не так уж и мало, согласитесь, для нашего современного общества – больного, донельзя коррумпированного, почти потерявшего свои нравственные берега…