Дедушка перекрестил урну с бюллетенями

Избирательный участок N 1188, расположенный в помещении фабрики пошива и ремонта обуви, мне лично при первом знакомстве напомнил предбанник клуба «Красная синька» в деревне Лоховка – столь простеньким и совсем не праздничным было его убранство.Ни тебе привычных коробейников с лотками, на которых разложена вкуснятина, ни тебе песен и плясок самодеятельных… Лишь где-то за бордовым бархатным занавесом натужно кряхтел приемничек, настроенный на волну FM-радиостанции – вот и все приметы торжественного момента, именуемого выборами в Законодательное собрание области. Да и сам участок впору переименовывать в закуток: по метким замечаниям тех, кто голосует здесь не впервой, его на этот раз «заузили» и «скукожили», ограничив коридорчиком и маленьким фойе перед самым входом. От этого противный сквозняк, сифонящий всякий раз, как открываются двери, явно способствовал развитию ревматизма если не у членов комиссии, которых прикрывала стенка, то у наблюдающих за чистотой голосования – это абсолютно точно.
Предвижу, что кое-кто, прочитав эти строки, уже накручивает диск телефона, чтобы позвонить в редакцию и потребовать опровержения. Специально для них я в течение нескольких часов аккуратно записывал в блокнот изречения электората, непременно желавшего скушать плюшку после свершения таинства голосования и крайне раздосадованного тем, что выборы у нас чем дальше, тем все больше превращаются из всенародного праздника в “черт-те чо” – именно так выразилась бабуля, опустившая в урну 73-й по моим подсчетам бюллетень.
В основном, как водится, на участок пришли (или приковыляли – все зависело от состояния здоровья на текущий момент), самые сознательные, то есть старички. Некоторое время из-за большого числа наблюдателей я вынужден был стоять возле бархатной «исповедальни», в которой, уединившись сам с собою, народ метил крестиками или птичками бюллетени. И по мере необходимости открывал полог для ветхих и хворых. От того, что старый люд привык мыслить вслух, я услышал из-за занавесок много чего нового и непечатного о некоторых кандидатах в депутаты. Кое-что из услышанного есть смысл положить в основу журналистских расследований. Однако особо мне запомнился добрый ласковый дедок, громко назвавший имя своего избранника, и перекрестивший урну, в которую только что бросил бюллетень.
Не обошлось без конфуза. В списках, по размерам не уступающим книгам из библиотеки Ивана Грозного, попались умершие граждане или угодившие в колонию бандиты. Зато кое-кого из пришедших голосовать там не значилось вовсе и их приходилось вносить на отдельную страницу. Такое у нас повторяется всякий раз, причем – повсеместно, и толком объяснить, почему никак нельзя провести накануне народного волеизъявления элементарную сверку и отделить мертвых от живых, никто не может: эта орская загадка похлеще тайны Тунгусского метеорита.
Народ шел на участок волнами. К полудню был наплыв электората, а где-то часам к четырем людской ручеек обмелел, словно Урал в знойное лето. В половине шестого вечера до заветных 25 процентов не доставало девяти человек. Выручила старшая по кооперативному дому с проезда Металлургов: пожурив своих несознательных жильцов, провалявшихся целое воскресенье возле телека, она во многом способствовала тому, что выборы по участку N 1188 хоть и без пирогов и оркестров, но все-таки состоялись.