Одна рождественская встреча

Шесть лет назад, незадолго до Рождества, когда я впервые переступил церковный порог… Нет, не совсем так. Конечно, переступал я его и раньше – то свечку поставить перед сложной сессией, то очередной крестик купить взамен потерянного. Но лет шесть назад я как-то вдруг осознал, что «Богом в душе» и религиозной всеядностью только оправдываю собственную лень, нежелание что-то менять в своей жизни, и решил попробовать вести себя как обычный христианин – для начала просто ходить на службы по субботам и воскресеньям. Так вот, переступая тогда церковный порог, я ожидал, что обнаружу внутри десяток ветхих старушек. И был сильно удивлен: в мерцающем огоньками свечей полумраке храма оказалось полно народу, по большей части молодежи или, во всяком случае, людей явно допенсионного возраста.
Естественно, я понятия не имел, как правильно вести себя в церкви (а умение вовремя креститься и правильно прикладываться к иконам представлялось мне тогда самым важным в жизни христианина). Поэтому я встал рядом с добродушным на вид здоровенным мужиком лет сорока пяти и принялся копировать его действия.
В моем тогдашнем понимании Сергей (его имя я узнал несколько недель спустя – разговорились, возвращаясь со службы) выглядел вопиюще «неправославно». Ни воздетых к небу печальных глаз, ни окладистой бороды, ни аскетичной бледности лица… вполне нормальный, пышущий здоровьем и уверенностью в себе современный человек. К тому же, как впоследствии оказалось, заядлый охотник и отличный стрелок – имелись на его счету и медведи, и рыси, и кабаны. О своем явно непростом прошлом Сергей рассказывал неохотно, отмахивался от расспросов: мол, бывало всякое… О том, что «всякое» действительно не обошло его стороной, свидетельствовали и выцветшие татуировки на кистях рук.
Как большинство неофитов, то есть новичков в церкви, я «с места в карьер» кинулся читать богословскую литературу и искал случая ввязаться в любой спор о высших сферах. А мой новый знакомый таких разговоров избегал – он просто приходил в храм на каждую службу и стоял, не сходя с места и не меняя осанки, все 2 – 3 часа, аккуратно и четко нанося крестное знамение, как будто выполнял важную, серьезную работу. Общался он со всеми прихожанами ровно и вежливо, был безоговорочным любимчиком всех наших бабулек, хлопотавших у подсвечников.
Помню один разговор, состоявшийся через год после знакомства, тоже под Рождество. За пару дней до праздника, когда мы вместе шли по скрипящему искристому снежку с очередной службы, Сергей обмолвился, что 7 января с утра он заступает на смену на своем заводе:
– Вот с ночной праздничной Литургии домой приду, вздремну пару часиков – и снова вставать…
– Неужели нельзя было подмениться с кем-нибудь, как работать-то в такой день?! – поразился я.
– А я и подменился, – невозмутимо ответил Сергей. – Вообще, по графику это не моя смена. Просто, понимаешь… Я праздника так ждал, постился полтора месяца. А тут с утра гости набегут, суета, шум-гам, пьянство и обжорство. Потеряется за этим скотством рождественское настроение, которое ночью из церкви принесешь. Я уже привык от суеты на работу сбегать, и на Рождество, и на Пасху. Занимаюсь там потихоньку железками. Молитвослов с собой возьму, почитаю в перерыв. Захвачу бутерброд с колбасой – вот и разговеюсь после поста!
Прошло немало времени, я уехал из города, где тогда жил, завел много новых знакомых в том числе и в церковной среде. Но воспоминания об этом искреннем, не показном христианине остаются по-прежнему яркими. Как и воспоминания о простом разговоре, состоявшемся тем зимним утром…