Чай с горелой землей и хлеб на олифе – все помнит блокадница А. Ковалева

Анну Фоминичну Ковалеву всегда приводит в смущение вопрос: «Что Вы помните о Великой Отечественной войне?» «Помню абсолютно все и поименно всех», – не задумываясь, отвечает она. А рассказывать молодежи о войне приходится часто – 84-летнюю активистку, труженицу тыла, блокадницу Ленинграда часто приглашают на школьные классные часы, беседы с детсадовцами.
В 1941 году Анюте было 14 лет. На 22 июня у мальчишек и девчонок было намечено купание на Ладоге, но срочное сообщение по радио отменило последнюю беззаботную поездку детства. Выступал Молотов. Его слова до сих пор свежи в памяти Анны Фоминичны: «В 4 часа утра без объявления войны немцы напали на Советский Союз...»
– Наши парни, которым уже было по 18, в этот же день добровольно отправились в военкомат, лишь сказали: «До свидания!» Больше мы не встречались: все погибли в первые же дни, – вспоминает Ковалева.
Налеты, бомбардировки, пожары, дежурство на чердаках – событий было много, бомбежки учащались с каждым днем. Даже киносеансы раза по три прерывались – зрители прятались в бомбоубежище. Чай пили с горелой землей со склада продовольствия – получался чуть подслащенный напиток, чай же сдабривали глицерином, а пайковый хлеб жарили на олифе. Спасал от голода и холодец из столярного клея, на кладбище выкапывали корни одуванчиков. Ни света, ни тепла, ни воды...
– Люди делали запасы, я тоже купила 4 килограмма галет. Узнали мальчишки, стали забегать, запас ушел на угощение. Им же я и кисель из кваса варила, – рассказывает Анна Фоминична. – Выкрутились, выжили.
В Орске Ковалева оказалась в 1949 году «благодаря» финским корням в родословной: ни один город Центральной России не принимал. Трудилась на железной дороге. После реабилитации стал возможен переезд в Санкт-Петербург, но к тому времени наш город оказался роднее.