Чужой

Наверное, наш город лет тридцать назад посетили пришельцы, страшные монстры, которые потихоньку стирают его какой-то волшебной резинкой, превращая в местность со многими белыми пятнами, оставляя на память только призраки. Пик расцвета Орска пришелся на восьмидесятые, когда он строился, работал, гремел на весь Союз, представлял одну тысячную страны. СССР насчитывал 280 миллионов жителей, Орск – 280 тысяч. Престижно было попасть на работу в Орск, потому что тридцать лет назад он был процветающим, давались квартиры, на высоте была сегодняшняя «бедная падчерица» – культура.
Я приехала сюда в начале восьмидесятых и застала еще театр оперетты, народные группы и ансамбли, а Дома культуры ломились от множества кружков, спортивных секций. Сильнейшая самодеятельность, сильнейший спорт, люди-лидеры.
Время движет часы в ритме танго. Начался «отсчет чужого» с пищевой промышленности. Кто-то по-черному позавидовал прекрасной Орской кондитерской фабрике – и нет ее. Зависть вызывал горпищекомбинат, где тоннами выпускалась орская карамель. И какая! На натуральных начинках. Не стало цеха. Помню, как боролся директор винно-водочного завода против рейдерского захвата. Ничего не вышло. Завод и его продукция канули в Лету.
Пришел черед молокозавода. Какие в то время выпускались сырки в шоколаде в форме эскимо – объедение! Директором был Прянишников, он негативно относился к входящей в моду пластиковой таре: экологичнее стекла ничего нет, в пластике быстро скисает молочная продукция, но встряхни его – и продавай как свежее. Но мы так намучились с отмыванием бутылок, потом их сдачей, что с радостью приняли пластик. Но и гормолзавод уничтожил пришелец на долгие годы. Где свое молоко, масло? Кому понадобилось стереть завод с лица земли орской, чтобы открыть доступ на рынок привозной, а значит, более дорогой, но не такой качественной продукции?
А там и до мясокомбината всесоюзного значения рукой подать. Попробовать бы ту тушенку, ту колбасу, тот гематоген!
И тут новая скорбная весть – умирает строительство. А это два мощных треста, два завода железобетонных изделий, «Орская опалубка», кирпичный завод, многочисленные СУ, СМУ, подрядные организации. В Армении произошло землетрясение – первыми помогли строительными материалами орчане. Гордились. Виктор Бедулин, руководитель треста «Орскжилстрой» (царство ему небесное), упрямо повторял: «Уж что-что, а стройку не тронут, это жизнь, иначе пропадет город». Еще как тронули, еще как, с таким треском развалили и похоронили.
Монстр добрался до промышленности, уничтожил завод по обработке цветных металлов, который вытягивал тонкие металлические ленты, из которых Монетный двор чеканил деньги, памятные знаки, ордена. Нынче чужой замахнулся уже на никелевый комбинат, который теперь останется призраком в нашей памяти. А ведь ферроникель по-прежнему стоит немалых денег на биржах, потому что идет для нужд космической промышленности. Но город стал давить в вопросе экологии, и пришелец решил не мудрствовать, а вообще закрыть производство. Еще одно славное предприятие погибло.
Можно обвинить во всем власть. Но это было бы бесчестно и некрасиво. Что могло сделать государство, в лице которого выступает в городе исполнительная и законодательная власть, если само решило распродать страну по частным рукам? За тридцать лет Орском руководили 3 – 4 мэра, главы города. Выходит, этот самый квартет принимал хоть какие-то меры, а остальные двести семьдесят девять тысяч девятьсот девяносто девять орчан наблюдали? Собственники, эти чужие ненасытные монстры, распоряжаются собственным имуществом по своему усмотрению, и государство уже им не указ.
А вспомним, как все здорово начиналось: создавались акционерные общества, рабочие получали акции, но пришельцы перекупали их. И каждому хотелось заработать, и каждый продавал свои кровные акции, да еще гордился, как выгодно. В результате маленьких сделок в руках у пришельца оказывалось все предприятие. И он распоясывался, захочет – даст зарплату, не захочет – не даст. И мы точно так же распоряжаемся своим личным имуществом.
Так кто виноват, что многое в городе стерто с лица земли? Что проданные Дома культуры перестали быть ими, а превратились за редким исключением в торговые центры, кафе? Что молодежь уезжает и численность горожан снижается? Сами. Поэтому сегодня маленькие сдвиги радуют. Строится онкодиспансер. Открываются стадионы и клубы. На этом спасибо от нас, равнодушных и непредсказуемых, ленивых и завистливых, страшно богатых и очень бедных, умных и не очень.

А надписи: «Мы любим свой город» – вызывают в душе другие строки, написанные М. Лермонтовым почти два века назад: «Люблю Россию я, но странною любовью». И эта странность – тяжелое чувство нежности.

Татьяна Алова