Лесные отшельники

Во время переписи населения мне довелось ездить по злачным закоулкам в милицейском УАЗике, выспрашивая у каждого из встречавшихся бомжей, какими иностранными языками владеет, сколько институтов окончил и каковы официальные источники дохода. Так положено для анкеты. По ходу рейда сыскалась в диких лесопосадках семья, почти порвавшая с цивилизованным миром и живущая в единении с природой в лачуге времен позднего неолита. Для изучения феномена я решил навестить отшельников по-людски, то есть без милиции, и вызнать, чем обусловлен столь странный сюжет существования этой ячейки российского общества. По первому морозцу и отправился.Знамо дело, купил консервы, лаваш и все остальное, что полагается в таких случаях. Большую бутылку брать не стал, ограничился чекушкой, а то потом будут еще говорить, что пресса народ спаивает. От трассы на Первомайский пошел в степь, ориентируясь по толстой трубе. Страшные свинцовые тучи неслись над просторами Оренбуржья, стылый ветер завывал в гнущихся под его напором травах, и вскоре я заплутал. Вольные рудокопы, промышляющие на заброшенных отвалах, указали путь, махнув рукою куда-то вдаль, и битых два часа черти кружили меня по степи. Едва не увяз в болоте. Еле выбрался на знакомую просеку и потихоньку побрел вдоль опушки, останавливаясь на каждом шагу, ибо жилье отшельников скрывается глубоко в посадках, и путь к нему с легкостью найдет лишь следопыт из книг Фенимора Купера. Только с третьего захода сумел я воткнуться в густые леса в нужном месте и вышел по тропке к хижине. Привязанные на цепях собаки Баскервилей, завидев мою усталую фигуру, зашлись в свирепом лае, и в мутных окошках лачуги промелькнули неясные тени. Передо мной явился господин, одетый лишь в штаны да домашние тапочки, с диковинно разрисованным наколками обнаженным торсом и представился:
- Меня Юркой звать, сорок лет, из Воронежа я.
- А меня – Колькой, сорок первый пошел, я из “Орской хроники”.
Так и познакомились, после чего из соображений дипломатии перешли на “вы”. Хозяин сходил в хижину за курткой. По возвращении я вручил ему гостинцы с большой земли. Разливать сразу не стали, потому что я побоялся потом не найти дорогу к дому. Повели речь насухую.
ОТЧЕГО ЗЯТЬЯ УХОДЯТ В ЛЕСА
- Юрий, давно ли Вы лесовиком заделались?
- Да уж три года тут обитаю с женой и сынкой.
- Больше жить негде?
- Как негде? Есть где. Теща с тестем в поселке проживают, дом у них свой, хозяйство. Наведываемся к ним. Сынку сажаю в коляску, чтобы не устал – и поехали. Но я-то редко там бываю. Чаще жена с сынкой гостят. Старики внучка больно любят.
- А почему бы вам, Юрий, одним домом со старыми не жить? Худо, поди, в лесу-то?
- Одним домом, скажете тоже! Оно ведь как было… Приехал я сюда из Воронежа, будь эти степи неладные, оженился, то-се… Да как-то не сложилось с новыми родственниками. Теща – человек хороший, но нудный. Дед ей подъелдыкивает. Все им неладно! Что ни сделаю – все не так. И нудят, и нудят… Ну, у меня характер тоже есть. Что я, не мужик что ли? Не стерпел. Забрал жену, сынку и ушли мы жить сюда.
- Как я Вас понимаю, Юрий!
- А то! Меня все нормальные мужики понимают.
- Стало быть, это жилье Вы возвели после разрыва с родственниками?
- Не-е-е, не так все было. Я ведь когда приехал, работал на “Соколе”, в штабе, по слесарной и прочей части. Тут озерцо недалеко – дичь, рыбка… Построили с мужиками охотничий домик. Я в него и перешел с семьей потом, только облагородил.
- Как же Вы его облагородили?
- Печь сложил, стены, крышу утеплил.
- Кстати, холодно уже, зимой не померзнете?
- Ха! Померзнем! Печь-то я сам клал, для себя. Сухостоя кругом – завались. Полено сунешь на ночь – и хоть на полу спи: жара! Не то, что у вас в городе. Поди, отопление еще не дали?
- Не дали.
- Ну, я что говорил! Разве в городе житье?
- А Вам тут не страшно по ночам, да еще зимой с женою и сынишкой малым?
- Кого бояться-то? Здесь тихо, спокойно. Я из-за того и ушел в лес, что покой люблю, тишину. Бывает, завывают где-то вдали волки, но близко не подходят. От людей собаки есть. Да и не лезет никто сюда, поселковые все меня знают. Один, правда, попробовал права качать. Собачки его поучили маленько. Потом он пришел ко мне мириться. С бутылкой, между прочим.
- Не опасаетесь, что случайные охотничьи пули к Вам залетят?
- Все охотники – местные, знают, что мы здесь. Обходят стороной.
- Чем супруга Ваша занимается?
- Домохозяйка она.
- А сынишке сколько лет, как звать его?
-Звать его Линар, а лет ему – пять.
- Имя чудное больно.
- Не чудное, а татарское.
- Не хворает ли малец в спартанских условиях?
- Тьфу-тьфу, постучите по дереву: ни разу ничем не болел, как в лес переехали. Прививки, понятно, ему делаем, в поликлинику водим. А болеть – не болеет, здоровехонек. Природа кругом, покой и тишина – тут хворь не прицепится.
- А чем же на жизнь зарабатываете?
- В бригаде я на отвалах работаю. Платят понемногу, тем и живем. А вообще-то, на жиркомбинате я обучен работать. Но где ее, эту работу взять? “Сокол” развалили, все разворовали, я недавно был там, где штаб находился… Все разбомблено! Кому это надо было, такая часть воинская была!
- Неужто родственники помириться с Вами не пробовали?
- Да не ссорились мы! Просто характерами не сошлись. Они гундят, а я стерпеть этого не могу. Три дня тому назад теща с тестем приезжали, сосед их на машине подвез. Говорят, старые мы совсем стали, по внучку скучаем, хоть и каждую неделю, считайте, он у них гостит. Спрашивали, не вернемся ли мы к ним хоть на зиму.
- И что Вы ответили?
- Э-э-э, сказал я, милая теща, нам и здесь хорошо. Потому что вас тут нет.
ВЕК БЫ ПИТЬ ЭТУ ВОДУ!
Посмеялись, и хозяин повел меня на экскурсию по своим владениям. Первым делом – к самой главной достопримечательности, какой является чудо-родник. Вкуснее воду я пробовал лишь в таежных родниках под Сургутом. Ломит зубы. Холодит нутро. А вкус такой, что “Аква минерале” и тому подобная “Бон аква” в сравнении с этим даром природы кажутся протухшим пойлом из грязной лужи. Истину вам говорю! Потом под лай псов, которые готовы были порвать меня, как Тузик – тряпку, но почему-то совершенно не обращали внимания на кошку, осмотрели дворовые постройки. Они окружены таким густым лесом, что просто так к ним не продраться. Подобную естественную изгородь в свое время использовал Робинзон Крузо. Есть за этой изгородью помимо хибары летняя кухня. Есть отхожее место с корабельным иллюминатором в стене, видимо, для лучшего обзора.
За нашими передвижениями по подворью из окна наблюдала веселая физиономия голопузого пацанчика, и по его довольному виду чувствовалось, что здесь, на природе, вдали от шума городского, который ему неведом вовсе, паренек абсолютно счастлив и больше от жизни ничего ему не надо. Ничего не могу поведать о женской привлекательности супруги Юрия и ее умении вести домашнее хозяйство, так как она не показывалась вовсе, а в хижину я зван не был – такой там обычай. Бани у них нет. Сынку моют в корыте, в нем же устраивают постирушки. Спутниковые антенны, Интернет и кабельное телевидение замечены не были. Зато возле сортира я присмотрел прибитую поперек деревьев (под ногами) красную доску с портретом Ильича и вслух прочел на ней надпись: “Мы придем к победе коммунистического труда”. “Не дай Бог!”, - прокомментировал хозяин. Тема для продолжения разговора, таким образом, появилась сама собой. Как и все образованные русские мужики, мы затеяли политический диалог.
ПУТИН – НЕ ГРИШКА РАСПУТИН
- Юрий, а события, происходящие на Руси, Вас хоть как-то волнуют или же Вы окончательно порвали связь с цивилизацией, отрешились от ее бренных дел?
- Как не волнуют?! Что я, нелюдь что ли? В Чечне вон опять заваруха, в Грузии того и гляди бабахнет… Нам тут, конечно, спокойно живется, но ведь в иных лесах – бандиты, стрельба, война…
- А каково Ваше мнение о кабинете Касьянова?
- О Касьянове, как и о Селезневе, мнение мое не сложилось. А вот Путин – мужик правильный. Он все верно делает. Но Россия велика, и не до всего руки доходят. Потому плохо нынче живется. Взять к примеру меня. Работу после разгона “Сокола” потерял. Где ее, хорошую работу, найти? Денежную – только по блату, за взятку. Пошел на отвалы. Или вот еще. Хочу на родину, в Воронеж, уехать, семью туда увезти, сынка ведь скоро в школу пойдет. А как до Воронежа доехать? Это сколько денег надо? Нет их у меня. Хочу уехать, а не могу. Но сорвусь я, сорвусь, Николай, с этого места, порушу на хрен хибару, чтобы тут больше никто не жил, и поеду с семьей в Воронеж. У меня ведь там отец еще живой, хоть и слепой, дом у него есть.
- Погодите, а откуда же Вы о Грузии и Селезневе знаете, если газеты Вам не носят и электричества для телевизора нет?
- Транзистор на батарейках работает. Погоду, новости каждое утро узнаем. Не как лешие здесь живем…
А НЕ ПОЯВИТСЯ ЛИ В ОРСКЕ ЕЩЕ ОДИН РАЙОН?
Я тем временем все чаще поглядывал сквозь густые кроны деревьев в небеса, где тучи затевали бешеный танец, который запросто мог закончиться снегом с дождем. Засобирался восвояси. Хозяин лесного жилища высказал на прощание опасливую мысль:
- Вот сейчас распишите обо мне на всю округу, расхвалите, потом начнут тут строиться мужики, у кого проблемы с родней. Прощай тогда наша спокойная уединенная жизнь!
Если такое случится, и народ, терпящий бедствие от тещ, начнет уходить в леса, возле Вас появится еще один район Орска, никак не меньше Ленинского, основываясь на твердом знании ситуации, пообещал я. Но Юрий не сильно опечалился.
- А хрен бы с ними! Я все равно соберусь с силенками и махну в Воронеж. Может, и в зиму тут не останемся.
Мы расстались если не друзьями, то добрыми приятелями. Всю обратную дорогу стылый ветер сверлил мне спину, и я, словно под парусами, быстро добрался до шоссе. Дома ждала горячая ванна с эвкалиптовым маслом, уютный махровый халат, чашка крепчайшего кофе, любимый диван и мерцающие огоньки музыкального центра, из динамиков которого лился мягкий, убаюкивающий голос старины Элтона Джона. Нет, господа, все-таки в цивилизованной жизни помимо многих неудобств есть свои, хоть и маленькие, преимущества.

Фото автора.