Доктор хроникс

Сегодня гости нашей рубрики – врачи редкой и загадочной специальности. Пациенты видят их лишь у завесы медикаментозного сна, а потом не помнят, а если и запомнят, то вскоре после операции обязательно постараются забыть. Эти люди приходят на работу в восемь часов утра, а уходят с дежурства в реанимации только на следующий день в 18 часов. В октябре асы наркоза и проводники в царство сна – анестезиологи – отмечают профессиональный праздник.

Анестезиолог создает картину обезболивания

Корреспонденты «ОХ» побывали в отделении анестезиологии и реанимации горбольницы № 1 в поселке Никель. Через несколько дней ему исполнится 7 лет. В 2009 году подразделение отделилось от хирургического, став самостоятельным. В дружной команде работают анестезиологи-реаниматологи Ю. Зеленин, А. Саламатов и заведующий отделением врач высшей категории Д. Бессонов.

– Анестезиолог, как сапер, идет по «минному полю» и должен предугадать, как поведет себя организм пациента, доверившего ему свою жизнь, – начал знакомить со своей профессией Дмитрий Васильевич. – Изначально он оценивает статус готовности человека к операции во всем комплексе и настраивает его психологически. Понятия наркоза как такового сегодня нет – есть анестезиологическое пособие для хирурга, складывающееся из нескольких компонентов. Пациент, во-первых, не должен чувствовать боли, во-вторых, быть расслабленным, в-третьих, его вегетативная деятельность, давление, пульс должны быть стабильными, наконец, в-четвертых, человек должен спать. Каждый из компонентов достигается каким-то конкретным препаратом, вводимым внутривенно или ингаляционно.
В течение всей операции от больного нельзя отойти ни на секунду. Приборы приборами, но ничто не сравнится с опытным взглядом врача, который заметит мельчайшие нюансы эмоционального состояния пациента, находящегося в наркозе. Вдруг из уголка его глаза катится слеза... Значит, не все в порядке. Эмоциональный всплеск на подсознательном уровне говорит о том, что человек начал осознавать, что с ним происходит. Одного из компонентов анестезии не хватает, нужно срочно его добавить. Неожиданная бледность… Это появилась боль, резко включилась в работу кора головного мозга. Срочно добавляется препарат, который углубляет наркоз. Вал импульсов формируют эмоции. Косвенные признаки не просчитаешь, поэтому врач и пациент неразлучны во время операции и после нее до самой выписки.
– Белый холст – больной, а анестезиолог на него кладет крупные мазки компонентов обезболивания, – подарил личную метафору Д. Бессонов. – Когда все мазки наркоза лежат правильно и красиво, получается картина анестезии. На самом деле все очень сложно, но по-другому не объяснишь.

«Минное поле» реанимации

Работа в реанимации – постоянный стресс, врач всегда должен быть на передовой борьбы за пациента, находящегося в пограничном состоянии между жизнью и смертью. Процентов сорок вносят в успех операции знания, сорок – опыт, но и долю везения не надо сбрасывать со счетов. Бывает, люди всю жизнь живут с какой-то патологией и даже не подозревают о ней. В состоянии стресса болезнь может дать о себе знать, а вот насколько удастся компенсировать неожиданную ситуацию во время операции, это и есть подлинное везение. Дальше на «минном поле» помогут знания и опыт. В западных странах учится дольше всех именно анестезиолог – 8 лет, у нас продолжительность ординатуры – 3 – 4 года.
Анестезиологов-реаниматологов, сидящих на стуле, нет. Врачи должны постоянно совершенствоваться. А вот рассказывать о своих буднях они не любят просто потому, что не считают свою работу подвигом. Ни одной паранормальной истории после выхода больного из комы и последующих рассказов о потусторонних мирах мы так и не услышали.
«Молодой человек со сложнейшим осложнением ангины. Система иммунитета оказалась неспособной справиться с валом инфекции, которая на него обрушилась. Она выбрала самое слабое место – сердечную оболочку – и засела там. Лечить никто не брался. После сорокадвухдневных реанимационных мероприятий и дежурства у постели мужчина, отец семейства, пошел на поправку».
«Компания отравилась суррогатным алкоголем. Оживить удалось не всех».
«Бомж пил две недели. Замерз. После своего спасения ругался матом, ушел, хлопнув дверью».
В реанимации выхаживают вешавшихся, травившихся, но, к счастью, несостоявшихся самоубийц. После спасения выясняется, что никто не хотел уходить из этой жизни, поэтому благодарят. Кто стоит в иерархии после анестезиолога-реаниматолога? Только Святой Петр, открывающий ворота в рай или ад... Или патологоанатом.

Пациенты забудут о горящих сердцах

– Профессиональное выгорание – это о нас, – признается Дмитрий Васильевич. – На самом деле сердце уже не болит: я сгорел полностью после 3 – 4 лет практики. Да я бы и умер давно, порвал бы себе всю душу, если бы не выключил эмоции. Меня практически невозможно чем-то удивить, разжалобить, к чему-то призвать. Просто выполняю свою работу. Помню случай, произошедший в травматологии горбольницы № 2. Было холодно, мама положила двух детей в кроватку, а снизу плитку поставила, чтобы тепло шло. ДВП рассыпалось, они упали на раскаленную поверхность... Кричали столько и так, что соседи вызвали «Скорую». Мать в это время стирала и ничего не слышала. Четырехмесячный малыш погиб сразу, в реанимацию привезли ребенка, которому было год и девять месяцев. Он вот такой – и иголка вот такая… Какие эмоции? Надо спасать.
Анестезиологов не помнит никто из пациентов. На улице, может быть, кто-то поздоровается...
– Я помню. Всех. Это мое «минное поле», я прошел его, как же оно мне в память не зароется?.. – признается Бессонов. – В компании если встречаемся случайно, кто-то вспомнит: «Я же на Никеле оперировался, может быть, и Вы мне наркоз давали?» Не может быть, а давал. Память больного стирает стрессовую ситуацию. Никто не хочет помнить плохое, а с нами связано все самое плохое – боль, страх. Пациенты просто не хотят и не должны нас помнить.

Последние из могикан

Последние из могикан – вот честная и очень грустная характеристика коллектива никельских анестезиологов. Юрию Петровичу – 73, Александру Викторовичу – 67, Дмитрию Васильевичу – 47. Средний возраст высчитывается легко, а молодые специалисты осваивать профессию не спешат.
– Профессия, увы, непрестижная, – вздыхает Бессонов. – У нас, как нигде, должна быть преемственность. Чтобы довести врача до хорошего уровня, должно пройти лет 15. Даже если уже сегодня придет молодой анестезиолог, врач, который, подчеркиваю, захочет учиться, мне через 15 лет будет сколько? Это наша моральная катастрофа, чувство заброшенности – ведь знания отдать просто некому. Диплом врача никому не нужен, потому что при массе требований он не заработает на жизнь. Отучившись в мединституте, человек должен отработать 5 лет врачом общей практики, затем поступить в платную ординатуру на 3 – 4 года, а затем в 31 год прийти в больницу специалистом на зарплату в 9600 рублей. Это очень печально и никого не волнует.

Справка «ОХ»
По информации советника по здравоохранению главы города В. Ильницкого, медицинским учреждениям города необходимы 13 анестезиологов-реаниматологов. Вакансии есть для молодых специалистов и врачей с опытом работы.
К примеру, на сайте горбольницы № 3 – 8 вакантных мест для анестезиологов, предлагается зарплата до 60000 рублей с условиями работы более чем на одну ставку. На сайте детской горбольницы № 5 выложены 2 свободные вакансии анестезиологов с предлагаемой зарплатой от 15 до 17 тысяч рублей. Горбольнице № 2 необходимы 2 анестезиолога при зарплате в 17 тысяч рублей и компенсационной выплатой в связи с переездом на работу в другую местность в размере 50000 рублей, а также компенсацией расходов на оплату жилого помещения в размере 5000 рублей. Горбольница № 4 о вакансиях анестезиологов не заявила.