Возле мусорных баков

Каждое утро, отправляясь на работу, невольно останавливаю взгляд на одной и той же картине. Стайка спившихся особей некогда человеческого рода роется в мусорных баках.Изо дня в день одна и та же публика. Прохожие привыкли к ним, даже узнают в лицо. Впрочем, лицо - это сказано громко. Скорее рожа, харя, почерневшая, припухшая, едва ли протрезвевшая после вчерашнего. Судя по одеянию, эти люди пока еще не бомжи. Так, живут, наверное, в какой-нибудь окрестной общаге или запущенной квартире типа “притон обыкновенный”. Редкий день они без фингалов и кровоподтеков. С вечера одаривают друг друга матом и тумаками, а с утра пораньше вместе отправляются на промысел - добывать из баков пустые бутылки и свежевыброшенные пищевые отходы. Сколько нравственных, этических границ переступили они на пути к окончательному падению? Ведь такое существование для них - обычный образ жизни. А впереди пропасть. Выселение за неуплату, бродяжничество и скотская смерть под каким-нибудь забором. Остановиться бы им, взглянуть на себя, одуматься. Но пожиратели падали давно перестали заботиться о будущем. Существуют в рамках своего мирка, который с каждым днем сужается до границ мусорного бака.
А недавно я своими глазами увидела собачьи лапы. Отделенные от туловища, они валялись у соседнего подъезда, в котором проживает всем надоевшая семейка алкоголиков. За день до этого невесть откуда приблудившаяся собачонка бегала по двору, с ней возилась ребятня. Страшная судьба ожидала беспомощное животное. Опустившиеся голодные пьянчуги забили ее и, по всей вероятности, съели. А какой-то десяток лет назад мы, школьники, с холодком в сердце слушали рассказы о блокадном Ленинграде, где в войну тоже ели кошек и собак. Но то была война. А сегодня, в XXI веке, в обычном мирном городе не редкость подобные акты вандализма. В одной нашей многоэтажке приходилось неоднократно слышать о подобных случаях. Соседки-пенсионерки жаловались друг другу, что пропадают их любимицы - кошки. День нет, другой, а потом взгляд случайно падает на отрубленную лапу или хвост...
Однако не у каждого поклонника Бахуса столь неприглядное существование. О некоторых пытаются заботиться родственники. Взять хотя бы соседа Кольку. Когда-то здоровый и одаренный парень, он прекрасно разбирался в технике. Но начал пить. И вот уже десять лет не может остановиться. Не работает. Сейчас ему чуть больше тридцати лет, на вид можно дать все пятьдесят. Не успев проснуться, он занимает место на своем “посту” у мусоропровода. Ждет, когда пройдет кто-нибудь из собутыльников. Своих денег нет. Его кормит мать-пенсионерка, с которой он живет. “А куда его? - сетует старушка. - Сын же, не выгонишь. Пропадет”. Вот и ждет пьянчужка с самого утра, кому бы «упасть на хвост», чтобы угостили вожделенным самогоном. Колькина долговязая фигура, одетая в видавшую виды одежонку, может маячить там часами. Он безобидный. Пьет тихо, не буянит, не нарушает общественный порядок. Наоборот, бесконечно извиняется перед соседями, прячет глаза. Его то и дело пытаются совестить. Он обещает завязать, с надрывом говорит, что у всех ровесников есть семьи, дети, работа. Но слова улетают в воздух пустым звуком, не оставляя даже воспоминаний. Он так же пьет запоями, таскает из дома нехитрое имущество, за рюмку продает тарелки, ложки, крупу...
Многих из его собутыльников забрала смерть. А Колька все несет и несет свою вахту у мусоропровода. Недавно ушла из жизни Нинка - шестидесятилетняя бабенка, шастающая по двору с непременными фингалами и сумкой пустых бутылок. Нинка уходила в запой аккурат после пенсии, «квасила» неделями кряду. Фингалы и бутылки - так сказать, результат, плоды ее усилий. Бутылки сдавались в ближайшем пункте, фингалы проходили. И все начиналось снова. Пока не попала по пьяной лавочке под машину. Ее муж, испитой сухой мужичонка, переживал недолго. Привел соседку Зинку, на весь дом знаменитую “синеглазку”. Теперь и она стала ходить по двору с фингалами и авоськами пустых бутылок...
Ванек, ее бывший бойфренд сорокалетний пьянчужка, живущий, как и Колька, на содержании матери-пенсионерки, кручинился несказанно. Зинка была на инвалидности, и невеликую ее пенсию они раньше пропивали вместе...
Судьбе Светланы Ивановны не позавидуешь. Вдова, живущая на скромную пенсию, она вынуждена платить алименты первой жене своего сына. Присудили ей, потому что сын не работает, пьет. Сам не заметил, как со второй женой прижил двоих детей. Малыши живут в основном у бабушки. Потому что дома есть нечего, родители не работают, пропивают детские пособия. Ребят подкармливают и одевают соседи.
Наш подъезд, к сожалению, не исключение из правил. Город спивается, все глубже опускаясь в трясину порока. В любом доме, дворе можно насчитать десяток-другой алкоголиков. Кто виноват, и что делать - вопросы риторические. Можно ругать власть, искать источники бед в так называемой демократии, свободе выбора и отсутствии “железной руки”. Можно кричать на всех углах и перекрестках об экономических проблемах, предприятиях-банкротах, задержках зарплаты, безработице. Все это, конечно, так. А можно пристальнее взглянуть на себя и задать вопрос: а не слишком ли часто выпиваю? Ведь все начинается с одной рюмки в праздник. Потом все чаще находится повод для застолий. А чем это заканчивается, мы видим каждый день...