Времена не выбирают

В тридцатые годы прошлого века революционная страна взяла курс на строительство новой жизни. Но для ударных темпов всегда чего-то недоставало: не хватало материалов, денег, рабочих рук. А рапортовать о победах нового строя очень хотелось. И потихоньку пошли в ход репрессивные меры: не справился – непременно враг народа, поэтому газета тридцатых часто сообщала о «громких делах» тех, кто тормозит движение вперед.

Изобличение врагов народа

В номере № 194 от 1 сентября 1937 года опубликована статья о призыве в армию «Защита Отечества – священный долг», которая прямо предупреждает: «Еще выше поднять бдительность каждой призывной комиссии, не дав возможность замаскированному врагу народа пролезть в ряды нашей армии». Номер от 2 сентября посвящен борьбе с врагами народа внутри комсомола. Чего только стоят заголовки! «О состоянии разъяснительной работы среди трудящихся масс», «О методах диверсионно-шпионской деятельности иностранных разведывательных органов» и т. д. Райкомы, горкомы, парт-ячейки направлены на изобличение врагов народа. Например, горком партии признал, что партком треста стройникель забыл, что одним из средств ликвидации политической беспечности является правильное понимание и ясное представление каждым большевиком троцкистских целей. А вот бригаде плотников стройникеля, пишет дальше газета, не были разъяснены приемы троцкистской банды Франкфурта, орудовавшей на стройке. И потому она политбезграмотна, не понимает всей сущности строительства нового мира. Может зарапортоваться и, чем черт не шутит, пойдет по стопам контрреволюционеров.

Инквизиция

Дело Сергея Мироновича Франкфурта вообще показательно по своей жестокости и несправедливости. Сама партия назначила его уполномоченным наркомата тяжелой промышленности по Орскому району, он был начальником строительства никелькомбината, куратором всех возводимых предприятий наркомата. В декабре 1936-го его избрали делегатом на чрезвычайный Всесоюзный съезд Советов. После возвращения в Орск Сергея Мироновича тут же арестовали как участника подпольной контрреволюционной организации, поддерживающей центр Бухарина. Как известно, России нужен масштаб, а не результат, в этом случае обе составляющие слились в единую беспрецедентную жестокую силу. Надо было показать, что для партии все едины и все без исключения подлежат тщательному рассмотрению их дел. «Я себя под Лениным чищу...» Не важно, простой ты рабочий или делегат и начальник. И хотя Сергей Миронович успел свернуть горы в плане возведения орской экономики, его не пощадила машина репрессий, инквизиция тридцатых. Государственные задания брались с потолка, заводы сдавались в эксплуатацию с серьезным отставанием, Франкфурт обвинялся и в намеренном удорожании строительства с целью нанесения максимального вреда советской власти. Расстрел – популярный выход, нет человека – нет проблем.

Арестовали заместителя Г. Цейтлина, главного инженера Г. Калачева, начальника и главного инженера горнорудного управления Б. Шлайна. То же самое происходило и с руководством нефтеперерабатывающего завода. Партийной верхушки города коснулся меч карающий. В 1937 году арестован первый секретарь И. Золотов, в июне пост занял А. Субботин, но лишь до сентября. Золотов и второй секретарь Цвилиховский пытались противостоять террору, защищая Франкфурта. Но машина репрессий их раздавила. Сложили головы председатель горсовета И. Бондовский, целый ряд комсомольских, профсоюзных активистов. 

Не случайно из номера в номер газета публикует материалы о бдительности. Несколько ее разворотов посвящены утренним, вечерним допросам преступной деятельности орского отделения ОблТОРГа. Завышение цен на товары, запрещенная продажа оптом, нажива в 95 тысяч рублей – следствие шло долго. Под расстрел попали несколько руководящих работников. «Контрреволюционная» деятельность никельпродснаба, где руководство разбогатело на 862 тысячи рублей, расхищая народные средства, тоже вызвала в городе ажиотаж честности и непримиримой борьбы. Следствие отметило, что во всем виноват тот же самый Франкфурт, это он разваливал работу, срывал снабжение рабочих, чтобы вызвать их недовольство, подрывал изнутри советскую деятельность с пособниками, пригласил на работу своих единомышленников.

Вред или неосторожность?

Листаем газету. Иногда халатность, неумелые действия, неосторожность откровенно выдавались за контрреволюционную деятельность. Агроном пригородного совхоза приказала 30 тонн семенного зерна еще раз протравить. Почему в результате оно погибло, никто не знает. Может быть, яд оказался не тем или травильщики перестарались. Враг народа? Несомненно. Трое вели агитацию за ликвидацию колхоза – вражья сила. 26 сентября обком союза тяжстроя совместно с редакцией газеты провел совещание стахановцев, высок был саботаж этих методов работы. Кто не желает выдавать на-гора двести с лишним процентов нормы? Он – враг Родины, должен быть наказан строго, чтобы другим неповадно было. 

Вот сев. Механизатор после перетяжки подшипника свалил трактор на бок, у сельхозмашины сломался воздухогаситель. А может быть, размышляют в партячейке, он это сделал нарочно, чтобы сорвать сев и тем самым оставить односельчан и Родину без хлеба? Прошлась чистка и по Мясохладстрою, где якобы расхищались стройматериалы, а груды кирпичей валяются, известь лежит кучей.

Тут появились добровольные помощники, пишет газета. Один поехал на север области закупать лес. Телеграфирует в Орск: «Лес куплен, жду вагоны». Прислали вагоны, а леса и в помине нет. Выбрасываются на ветер тысячи рублей, разве это по-советски? Разве это не явный почерк контрреволюции? Вместе с ноябрьскими заметками о вредительстве газета не обходит стороной новости города, жизнь текла своим чередом: митинг на старой ТЭЦ, строится новая; 16 ноября – открытие театра Октябрьской Революции; 21 ноября поступает новое оборудование на никельстрой.

И тут же снова, чтобы не дремали, новая «контрреволюция» – дело инженера Бондаря из ВЭС. Всем нужно электричество, заявляет комиссия, а вы выключаете его. Специально? Бедный инженер оправдывается нехваткой нужных запчастей, но кто будет его слушать? «Инженер и с политической стороны слабоват, рабочих собраний боится, до сих пор не член профсоюза и боится вступать». Исключение из партии и под уголовную ответственность. Интересно, прекратились ли перебои со светом у новых руководителей ВЭС... 

В № 273 обличительная статья о том, как обком комсомола разрушал орскую комсомольскую организацию. «Засиделись в кабинетах, редко появляются в первичных ячейках, не выявляют факты контрреволюции». Хладстрой отремонтировал собственные общежития. Но как! Поставили печи не на фундамент, а на пол, и есть риск пожара. В каждую комнату поместили по 3 – 4 семьи, перегородки фанерные. Комендант не принял меры. Виновных привлечь. Привлекли.

Чистка рядов

В конце каждый обличительной статьи идут народные заметки. Памятуя о том, что заступаться за кого-либо чревато – голову можно сложить, народ подчеркивал правильность выводов репрессивных органов. И когда те давали «поблажку», то есть ограничивались тюремным сроком и исправработами на много лет, требовали «расстрелять врагов народа, этих подлых изменников Родины, применить к ним высшую меру наказания». Шоферы и грузчики облТОРГа одобрили приговор суда народным ворогам: «Пощады быть не может». Коллектив магазина № 9: «Просим пересмотреть мягкость приговора товарищу Василенко. Мы будем изживать недочеты «черновской группировки», обязуемся перевыполнить план». 

А ведь, указывали народу стоящие у руля репрессий, «есть беспартийные люди вокруг парт-активов, они любят большевистскую власть, и пора бы им вступать в члены, но ни комсомол, ни горкомы никак не могут до них дойти». Значит, надо чистить собственные ряды. 

Из допроса.

Адвокат:

 – Вы занимаетесь вредительством, как сами признались, с 1935 года? 

– Да я занимаюсь вредительством с 1935 года.

– Вы двурушник. Оказывается, контрреволюционной деятельностью Вы известны еще с 1929 года.

 – Да, я занимаюсь этим с 1929 года. 

Сумевшие выжить вспоминали: «Мне подсказали: соглашайся со всем, что говорят о тебе на следствии. Будешь протестовать – начнут истязать. И тогда уж точно никакой надежды обрести свободу, увидеться с семьей».

Решение – расстрелять. И тут же заметки из народа: «Приговор справедливый, надо еще жестче». Какой бы сферы жизни ни касались репрессии, читатель был уже наготове: одобрям-с. 

Это страшное время закончилось, посмертно люди восстановлены в своих правах. Есть книга о репрессиях в Оренбуржье. Страна уже не считает убитых врагами народа. Но что им от этого? Они погибли страшной смертью. Кто возьмет вину за уничтожение нации? Кто расскажет, как тяжело приходилось выживать в Стране Советов детям врагов народа? Они меняли фамилии, уезжали в маленькие деревни, куда не дотянулась бы карающая рука революции. Никто не виноват? Время было такое? Люди были такими. Не потому ли в наших жилах течет не кровь, а страх? И его оттуда ничем не исторгнуть еще через две тысячи лет.