Портреты восьмидесятых

Газета – это в первую очередь журналисты. Но мало кто знает, через сколько рук проходили гранки – оттиски будущего печатного издания, чтобы стать «Орским рабочим»… Материалы читали заведующий отделом, главный редактор, его заместители, выпускающий редактор. Типография – линотип, метранпаж, гранки, корректоры. И опять по кругу  читка, правка, доводка... Так что праздник для всего коллектива! 

Надежный Базилевский

Виктор Васильевич – человек уникальный. 

В редакции у него был маленький кабинет, где он проявлял фотографии, приглашал на чай, заваривая его особенно. Скромный. Правда, семейная жизнь у него не удавалась. Впрочем, у кого из пишущих она удается... Его родители жили в доме возле элеватора, и весь сад-огород был засажен виноградом. Да каким! Таких сортов до сих пор даже на рынке не найдешь. Крупный, розовый или белый – объедение, да и только. Мы с Таней Борисюк иногда приходили в гости, и Виктор угощал нас вином из собственного сада. Вообще, он человек радушный и нежадный. Ходил с громадным портфелем, относил продуктовые пайки родителям. И нас угощал. А еще умел себя сдерживать. Чувствовалось, что душа его кипит, а виду не подает, смиряется. Писал статьи осторожно, вынашивая каждое слово, словно примеряя его. Несколько раз переделывал. Материалы были добротными, крепкими, читались солидно, вдумчиво. Были похожи на осеннюю тихую реку, которая бьется о берег. 

Спокойствия ему не занимать. Вот доделываем газету. Я уже на нервах, ору, кричу, из меня фонтан энергии бьет, а Витя спокойно  говорит: 

– У нас еще 20 минут.

И как-то все успевалось. Работать с ним было одно удовольствие. 

– Витя, надо то-то и то-то.

– Сделаем.

И делал. Постоянно он был в движении, куда-то бегал, возвращался, к нему заходили знакомые. Посвящала ему сиюминутные стишки: 

Мы сидим в отделе 

С Витей Базилевским,

Нас скрывают окна

В желтых занавесках.

На летучках не был особенно многоречивым, говорил скупо, но по существу. Обозревая номер, чаще всего положительно отзывался о работе коллег, но иногда взрывался и доказывал, что этому материалу не место на страницах газеты. Трудно сказать, когда он всерьез потянулся к Богу, стал истинно православным, начал издавать православную газету, создал свой пресс-центр. Но всегда чувствовалось это особенное смирение, умение не вступать в конфликты, сглаживать их, помогать людям. Тогда, в восьмидесятых, закладывалась его дорога к Храму. Если исключить невозможное, то, что останется, и будет правдой, какой бы она ни была невероятной. Бог и есть его Правда, к которой шел он извилистыми улочками, невымощенными мостовыми, спотыкаясь, бросаясь то в одну крайность, то в другую. Настоящий узник  бесконечного терпения.

Выпускающий смотрящий: Татьяна Николаевна Беркут

Новые сотрудники газеты проходили обкатку в отделе писем. 

Журналистам не поспеть за городскими новостями, не дойти до каждого отдельного жителя – и тогда орчанин сам обращается в редакцию с наболевшим вопросом. Вот она, настоящая жизнь! Вадим Семенович, демократически и критически настроенный, с удовольствием посвящал новеньких в работу отдела. А она была и есть монотонной, кропотливой – ведь надо не просто получить письмо и зарегистрировать его, но и принять меры, отследить до конца, решить проблему, опубликовать крик души с ответом в газете и уведомить автора об этом. Некоторые до сих пор полагают, что газета – это такой и сантехник, и водопроводчик, и энергетик: получила письмо – и мигом отправится устранять недостатки. Газета пишет о коммунальных безобразиях и отправляет письмо в коммуналку по месту жительства, что мог бы сделать и сам автор послания. Но ведь рядовому гражданину достучаться до обслуживающих организаций трудновато. А вот после запроса газеты обязательно устраняются недостатки, приходит компетентный ответ. Вот в этот ворох бытовых вопросов и окунулась Татьяна Николаевна, приехав в Орск с семьей из Оренбурга. По характеру подошла к отделу, как будто всю жизнь там работала. Уравновешенная, умеющая спокойно выслушать посетителя, направить его в нужное место, потом подготовить заметку о том, что было сделано, не ожидая слов благодарности, естественно, и при этом помнить каждую мелочь – вот портрет Татьяны Беркут. Не случайно эти качества подметил главред и назначил ее выпускающим редактором. Работать с ней было одно удовольствие.

– Получила материалы юных репортеров?

– Все на месте, буду потихоньку их ставить. 

Юлия, младшая дочь Татьяны, пошла по стопам матери – стала журналистом, успешно постигая азы мастерства. И вот мы уже бабушки. И время нас не щадит, не милует. Сильные характеры, вот и дает Господь ношу и крест сообразно силам. 

Вся молодость в газете: Тамара Алексеевна Новгородова и Валентина Ивановна Золотарева 

К машинисткам, которые быстро печатали наши материалы, всегда была очередь. 

Зайдешь в редакцию – стрекот машинок слышен издалека. Мы тогда писали на бумаге, а Тамара и Валя «переводили наши тексты на русский», потому что почерки у журналистов были жуткими, кто-то до того мелко писал, что приходилось разглядывать текст через лупу, другой так коряво и непонятно, что машинистки вызывали автора к себе.

 – Стой возле меня и диктуй по словам! Напишут, как кура лапой, а тут додумывай, что хотел сказать, – требовали они.

Журналисты, иногда простаивающие в очереди целый день, старались сами научиться печатать и приобрести машинку (дефицит в те времена) – она давала возможность работать дома. Машинистки знали буквально все обо всех. Да и как не поговорить, сидя возле них на стуле и заглядывая в свою рукопись! У Тамары Алексеевны блестели глаза, ее звонкий голос раздавался по всей редакции. Валентина Ивановна говорила мягко. Обе они были  красивыми, коммуникабельными и очень нужными. Новгородова стала профсоюзным вожаком редакции и многое делала для  работников: кому-то пробивала путевки в пионерский лагерь для ребенка, другому – отдых в санатории, третьему – материальную помощь. К Новому году готовила подарки для детей сотрудников. В другие праздники мы с ней объезжали город с заявками: редакция (как, кстати, и другие предприятия Орска) просила мясокомбинат выделить колбасу (вспомните орскую колбасу, запах натурального мяса, каким вкусным был сервелат, а сочные сосиски!), у кондитерской фабрики – коробки «Птичьего молока» (дайте хоть одну конфету восьмидесятых, чтобы почувствовать вкус!), у гормолзавода – удивительно нежные творожные сырки в шоколаде (вкуснее вряд ли что было). И нас к праздникам отоваривала пищуха. В Орске вся эта и другая продукция выпускалась тоннами, одной только колбасой мясокомбината можно было обмотать весь шар земной по экватору. Но в магазинах рот разевали пустые прилавки. Куда все девалось, отвозилось, где продавалось? Эту орскую тайну до сих пор не разгадал никто. 

Наступило время Захарова. Время компьютеров, электроники, двадцать первый век громко стучался в двери. Печатные машинки как символ уходящего века пылились под чехлами. Тамара Алексеевна так и осталась профсоюзным лидером. Валентине Ивановне подыскали должность дежурного. Прошло и это время. Иногда мы перезваниваемся. И сердце теплеет. Потому что невозможно забыть то, что было.

Корректные корректоры: Наталья Галета и Валентина Юртаева

Сколько раз и кем вычитывался очередной номер еще в гранках, не сосчитать: редактором, его замом, ответсеком, дежурным по номеру, корректором. 

Это сегодня компьютер автоматически подчеркивает ошибку. В восьмидесятые газетная грамота зависела от корректоров. А попробуйте прочитать гранки будущей газеты! Глаза устанут, уйдешь в смысл предложения – не найдешь очевидной ошибки. Они читали и перечитывали, вылавливая ляпы. И каждый номер давался с трудом.

– Что это у Вас? – деликатно спрашивала Валентина Юртаева. – В одном месте герой Иван Николаевич, в другом он уже становится Николаем Ивановичем. Разберитесь, пожалуйста! 

– Не может быть! – любимая отговорка журналиста. – Я писала, машинистки набирали текст, и никто не придрался. 

Тут уже сама в растерянности: а как же зовут моего героя? Лезу в блокнот, слушаю диктофон – там обращаюсь к нему по-разному, а он и не замечает, увлекшись проблемами завода. Его сейчас хоть горшком назови – не обратит внимания. Вдохновенно рассказывает и надеется, что газета решит эту проклятущую проблему с поставкой запчастей. 

А время – 4 часа. 

Звоню на завод: 

– Как правильно зовут вашего инженера? 

– А какого? У нас работают Николай Иванович и Иван Николаевич.

– У кого брала интервью? У главного инженера Бориса Алексеевича. Да какой-такой Борис Алексеевич, мне нужен Петров!

– Какой Петров? У нас их трое.

Дозваниваюсь до директора: 

– Кто рассказывал о проблеме с поставкой запчастей?

– Николай Иванович Петров.

Слава Богу! Бегу к корректорам, выпаливаю имя-отчество.

– А сразу почему не записать правильно? 

Увлеклась проблемой, разговаривала с инженерами и рабочими, записывая быстро, прямо-таки китайскими иероглифами в блокнот, держа диктофон, сумку. Утром выходит газета – и сразу звонок от директора:

– Он Иван Николаевич. Дайте поправку!

 – Что Николай Иванович Петров – это Иван Николаевич Петров? 

Сколько ошибок, описок, ляпов, безграмотных речевых оборотов выловили корректоры, не счесть. У них вырабатывалось особое чутье – чувствовать автоматически ошибку.  

А сколько водителей, доставляющих газету, бумагу, развозящих сотрудников, сменилось за это время! И каждый – личность! А бухгалтеры! А другие технические работники! Всех не перечесть. Остаются воспоминания. О чести, совести, достоинстве.