Плакали денежки, если бы ветеран труда не обратился в суд

Он даже не подозревал, какую злую шутку сыграет с ним жизнь. Вернее, не жизнь, а завод. Завод, который стал в сущности вторым домом. Причем в этих словах большого преувеличения нет.Второй дом

...Владимир Федорович Сорокин извлекает на свет пакет с бумагами. Их у него немало и основная часть относится к последним годам. Из старых документов, пожалуй, одна лишь трудовая книжка. Пожелтевшая от времени, но не затертая, поскольку много лет пролежала в одном и том же месте - в отделе кадров завода по обработке цветных металлов. Первая запись сделана в 1966-м: «Принят электрослесарем после окончания ремесленного училища № 1». Для той поры биография обычная - направили, куда государство считало нужным, и не подчиниться просто мысли не возникало.
Владимир Федорович попал в литейку. Там, значит, нужен был. Закончил вечерний техникум - назначили мастером в электроремонтный. Потом уж набрался смелости, попросил начальство перевести его в прокатный. Объяснил причину: женился, мол, дочка родилась, денег нужно больше. Семейные обстоятельства заставили сменить профессию, переквалифицироваться в электросварщика. Рядом располагалась травильная линия. Ядовитые испарения губительно действовали на организм, травильщики уходили на пенсию по «первому списку». Все остальные производственники, хотя и дышали теми же вредными выбросами, подобных льгот не имели. Не положено. Ну и ладно, сверху, как говорится, виднее. Тогда не принято было заявлять о себе. Все подчинялось интересам предприятия и цеха. Сорокин отдавал все силы, знания, здоровье его величеству плану, выходил, если надо, на смену в выходные и праздники. Нельзя сказать, что добросовестное отношение к своим обязанностям оставалось незамеченным. Поощрения не обходили стороной Владимира Федоровича. И почетные грамоты ему вручали, и премии выписывали, и звание «Кадровый работник завода» присвоили.
Перестройка, переход на рыночные условия хозяйствования резко изменили привычное течение жизни. Сначала коллективу ОЗОЦМ удавалось держаться на плаву в водовороте многочисленных реформ. Через некоторое время объемы выпуска продукции стали неумолимо падать. Вслед за одной бедой последовала другая - сокращение кадров. Приметой реальной действительности стала задержка зарплаты, принявшая хронический и, что печальнее всего, необратимый характер. Пришлось, кроме того, создавать комиссию по трудовым спорам, выполнявшую одну и ту же функцию - выносить решения о выплате задолженностей. Правда, толку от КТС было мало, поскольку в кассе завода по-прежнему гулял ветер. Как, впрочем, и от создавшейся тут же громадной очереди за выбиванием собственных денег - практически она не двигалась. В лучшем случае удавалось получить по тысяче целковых. Текущие начисления таковыми и оставались. Единственный способ хоть как-то использовать их заключался в безналичном перечислении за коммунальные услуги. Да еще голодный народ иногда радовали мешком муки или риса. Причем, как правило, по ценам выше рыночных.

Ущерб бывает разным

- Молодежь, помаявшись год-другой, покидала завод в поисках лучшей доли, - вспоминает дела минувших дней В. Сорокин. - На нашей сварочной линии из восемнадцати человек остались пятеро. Мне куда-то уходить - бестолковое занятие. Во-первых, оставался год до пенсии, во-вторых, кому в таком возрасте я нужен. В объявлениях везде одно условие: не старше тридцати пяти.
Сегодня, находясь в некоторой отдаленности от событий той поры, уже трудно понять, как смог человек удержать равновесие и не впасть в полное отчаяние.
- Вызовут людей в цех, а обеспечить работой не могут. Заставляют подметать территорию, потом крышу. Дня через два-три снова объявляют: в отпуск на два месяца. Фактически весь 1998-й мы простояли. Жена, кстати, тоже не приносила денег. Питались только тем, что выращивали на огороде. В те редкие дни, когда выходили на смену, нас кормили в столовой. В счет зарплаты, конечно. Многие, особенно женщины, за столы не садились, а несли обеды в банках домой детям.
Приказ, вышедший из-под пера администрации предприятия, отложился в памяти Сорокина надолго. В нем значились фамилии 133 человек, подлежащих сокращению. В черный список попал и Владимир Федорович. Было это 24 сентября 1999 года. В документе значится целый ряд пунктов, среди которых имелся и такой: «Принять меры по трудоустройству высвобождающихся в результате сокращения численности штатов». До «мер» дело не дошло, что, собственно, и следовало ожидать в сложившейся обстановке. О самом главном - выплате зарплаты за несколько лет - начальство даже не заикнулось.
За проходную Владимира Федоровича выставили, когда до заслуженного отдыха ему оставалось всего лишь семь месяцев. В подобных случаях законодательство допускает досрочное оформление пенсии. Финансовая несостоятельность ОЗОЦМ перечеркнула и эту возможность. В управлении по труду и занятости ветерану объявили сумму причитающегося ему пособия - 83 рубля. Но и они не попали ему в руки по причине отсутствия наличности в городе.
В народе говорят: беда не приходит одна. У жены умер брат. На похороны пришлось занимать. Дважды Сорокина сваливал с ног недуг, лечение которого тоже потребовало денег.
- Настроение - хоть вешайся, - вспоминает он. - Взял на заводе справку о долге по зарплате на 17901 рубль 36 копеек – и к судебному приставу, как все. А там мне говорят: справка недействительна. Тут плюнул я на все, прекратил обивать пороги инстанций. Честно сказать, силы кончились.
Через несколько месяцев почтальон принес первую пенсию - целых 478 рублей 34 копейки. Сумма, хотя и мизерная, вызвала прилив энергии. Почему я выпрашиваю свое же кровное, переношу унижения чиновников и переступаю через собственное достоинство, - задавал себе вопрос Владимир Федорович.
Надо отдать должное ему: не сломался, не запил «горькую», кляня в один голос с другими неудачниками судьбу. Много, безусловно, для него значила поддержка родных и близких. Испытания часто вносят разлад в семью. Не всякая супруга сохранит спокойствие и самообладание. Наступит день, когда прозвучат задевающие за живое слова: «Мужик ты или нет, в конце концов?». К счастью, не услышал их Сорокин. Еще и поэтому, наверное, нашел он в себе силы, чтобы решиться на поступок, требующий определенной смелости и способности отказаться от принципов типа «Я - человек маленький». Он снова обратился на завод. Ему сказали: раз жаловался властям, ничего не получишь. Выдали только очередную справку о задолженности за каждый месяц. Именно такую попросил Владимир Федорович, чтобы отправиться в городской отдел государственной статистики, где дотошные специалисты определили уровень инфляции по отношению к январю, февралю, марту и так далее. Получилось в среднем 300 процентов.
К слову, борцу за справедливость причиталось уже не 17 тысяч рублей, а 13849. Разница ушла на погашение коммунальных услуг. Вооруженный важным документом, Сорокин попросил помощи в народном суде Ленинского района, загодя заручившись поддержкой адвоката. На оформление нужных справок с родного предприятия понадобилось около четырех недель: то печать забыли приложить, то директор находился в отъезде. Похоже, вставляли, что называется, палки в колеса.
Сдавая бумаги в суд, ветеран столкнулся в служебных коридорах с товарищами по несчастью. Те получали деньги с облегченным вздохом. Ведь наши рубли за два года обесценились в три раза, пробовал отговорить их от опрометчивого шага Владимир Федорович. И услышал в ответ: «Правды все равно не добьешься».
Он отступать не собирался.
Далее события развивались сравнительно быстро. Суд пробовал разрешить спор мирным путем, пригласив стороны на собеседование. От ОЗОЦМ на встречу не явился никто. Процесс состоялся 17 апреля. Юрист завода пытался отклонить иск, мотивируя сроком давности. Однако его аргументы успеха не принесли. Судья обязал администрацию предприятия погасить долг своему бывшему труженику с повышающим коэффициентом. В результате сумма выросла до 33041 рубля.
Казалось, вот он - венец восторжествовавшей законности. Не тут-то было.
- Сдал я документы после суда приставу и поглядываю на календарь, - продолжает свое повествование истец. - Апрель кончился, май уже на исходе. Мне - никаких известий. Вдруг слышу по радио: с первого июня размер минимальной оплаты повышается до трехсот рублей. То есть тридцать три тысячи могут увеличиться еще в полтора раза. Звоню на завод. Еще не перечислили, отвечают там. Тогда, говорю, снова в суд на вас подам, дороже выйдет.
Деньги успели поступить до начала лета. Между тем радости от победы В. Сорокин не испытывает. Над кем, спрашивается? Ведь он всего лишь отстоял свои права. Скорее всего, есть удовлетворение, да и то неполное. В иске содержалось требование компенсации за причиненный моральный ущерб. Суд отклонил его, ссылаясь на отсутствие соответствующих документов, не приняв во внимание факт ухудшения состояния здоровья Сорокина. Бессонные ночи, острое ощущение своей ненужности заводу, которому он верой и правдой служил целых тридцать три года, видно не в счет.

(Имя и фамилия ветерана по его просьбе изменены).