Плененное детство. Отечественная война глазами четырехлетней девочки

«Зачем ворошить прошлое? Столько лет прошло…», - отказывалась от разговора А. Машкова. Я не настаивала, понимая ее чувства и нежелание вспоминать годы, проведенные в плену. Некоторым нужна целая жизнь, чтобы забыть пережитое. И все же помнить надо, в назидание современникам. «А правда, что Вы попали в плен, когда были четырехлетней девочкой?», – воспользовалась я известной информацией. «Правда», - сдалась Анна Варфломеевна.УРОК ЭТИКЕТА
В 1941 году отец Ани ушел на фронт, оставив в селе Староселье Ярцевского района жену и троих детей. Немцы продвигались вглубь страны по новой автомагистрали Москва-Варшава, которая проходила недалеко от Ярцево. Поэтому в село война пришла быстро. Схватка между войсками была безжалостной. Бесконечные автоматные очереди, взрывы снарядов, бомб захлестнули некогда тихую деревеньку. Чтобы спастись, маленькая Аня вместе со своими сверстниками спряталась в картофельной ботве. «Мы сидели, стараясь не дышать, опасаясь, что нас «услышат» пули», - рассказывает Анна Варфломеевна. Когда бой прекратился, в Староселье въехали немцы.
- Я часто вспоминаю какой-то амбар, где мы жили. Мама рассказывала, что это было временное жилье, а сам дом родственники хотели отремонтировать. Понятно, что наши условия проживания немцев не привлекали. Как-то я пришла к подруге и узнала, что у них в доме поселился немецкий офицер. В комнатах никого не было, и мы, голодные дети, взяли со стола булку белого хлеба, шоколадные конфеты без оберток, поделили их пополам и съели…
Вечером за матерью и дочкой пришли солдаты. Арестованных привели к «пострадавшему» офицеру, который долго возбужденно говорил по-немецки, а потом поставил четырехлетнюю Аню к стенке и выстрелил. Девочка потеряла сознание и очнулась только дома.
- Мне часто снится тот вечер. И каждый раз я испытаю те же ужас и страх.
ЖИЗНЬ В ПЛЕНУ
В мае 1942 года на рассвете во двор Бельских зашли два полицая. Дети еще спали, а Матрена Харитоновна доила корову. Немец подошел к хозяйке, и, пнув ведро с молоком, приказал срочно собираться и идти к управе. «Отправляем вас в Германию», - объяснил он. Матрена Харитоновна так и не успела взять необходимые вещи и продукты. Конвоиры выгнали женщину с детьми на улицу и повели в сторону Ярцево, за пять километров от деревни. Всех задержанных во время облавы разместили в солдатском бараке, обнесенном колючей проволокой. В нем пленных продержали несколько дней. Когда людей оказалось достаточно, чтобы набить ими эшелон, их посадили в поезд и повезли на запад.
- Думаю, у немцев был список людей, которых они должны были угнать в Германию. В него попали женщины, чьи мужья ушли на фронт, дети, мужчины.
На железной дороге в Смоленске работал двоюродный брат Матрены Харитоновны. Через окно она попросила незнакомца отыскать его и передать, что семью увозят в Германию. Вскоре пришел родственник с одеждой, хлебом, посудой. Поезд тронулся.
В вагонах было душно и грязно. Дети плакали. Двери не открывали. Туалетом служил пучок соломы в углу вагона. Поезд двигался медленно, с длительными остановками. Вскоре появились первые больные дизентерией и тифом. В Барановичах (Белоруссия) началась бомбежка. Наши самолеты нещадно осыпали эшелон бомбами, полагая, что в вагонах немцы. Звуки разрывающихся снарядов смешались с криками. Вагоны, фаршированные людьми, содрогались, пытаясь попасть в такт кровавой симфонии. Когда все закончилось, выяснилось, что невредимыми остались всего несколько вагонов. Выживших повели в город. Раненых и больных разместили в отдельном бараке. Ночью его подожгли, а тех, кто пытался спастись, расстреливали из автоматов.
Пленные должны были работать – вырубать кустарники вдоль железной дороги. Кормили баландой из брюквы. А по ночам приходили пьяные полицаи и наводили в бараке «шмон». Они забирали понравившиеся вещи и уводили с собой молодых женщин.
- Мы были вечно голодные, исхудавшие, только и думали о еде. Однажды моя крестная, убирая кустарник, наткнулась на убитую корову. От туши шел запах тлена, ее уже начали поедать черви. Серафима отрезала несколько кусков от туши и принесла в барак. Мясо отварили и раздали детям. Впервые мы наелись досыта. На следующий день крестная вновь вернулась с мясом. Счастливая жизнь продолжалась еще три дня.
Вскоре в городке вновь вспыхнула эпидемия тифа. Матрена Харитоновна и старшая дочь Вера оказались в лазарете. А Аня навещала их, стараясь попасть к обеду: ей оставляли часть порции.
В начале 1943 года семья оказалась под Пинском. Немцы передали пленных полякам. У пана и пани Бельские пасли скот, работали на полях, по хозяйству. И, как водится, не доедали, укрощая свой голод капустой, брюквой, по праздникам – кислыми блинами.
Однажды ночью на венгров, служивших фашистам, напали партизаны. Завязался бой, который продолжался несколько часов. А утром партизаны отступили в лес. Чтобы отомстить за убитых, мадьяры подожгли дома, а мирных жителей согнали на окраину деревни. На краю котлована стояли военные с автоматами и расстреливали людей. Подобная участь могла постичь и Бельских, но судьба распорядилась иначе. На место казни приехал какой-то унтер и приказал прекратить расстрел. Фамилии живых переписали, а потом их расселили в уцелевших домах, в каждый – по 15-20 человек. «Если один убежит, расстреляем всех», - пообещали «благодетели». И они держали свое слово. За одного беглеца на виселице оказывались 10 человек. К «лобному месту» нередко сгоняли сельчан для профилактики.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Свобода пришла лишь летом 1944 года. Бывшие пленные вынуждены были добираться домой пешком. Чтобы выжить, приходилось просить милостыню.
Как правило, их не жалели, а потому не помогали. «Вон отсюда!», – нередко кричали вслед освобожденным.
Семья Бельских вернулась в родное село только осенью. Дома их ждала нерадостная весть: глава семейства погиб в боях под Витебском. Приближалась зима, а в доме не было ни крошки. Благо, председатель колхоза пожалел семейство, предложил Матрене Харитоновне работу конюха, дескать, хоть ложку овса да принесешь в семью. Чтобы получить пару ведер картошки, приходилось целый день работать на колхозных полях. Со временем удалось сделать небольшие запасы на зиму. Анна готовилась к школе и переживала: она прекрасно говорила на польском, белорусском языках, но плохо знала русский. Со временем все встало на свои места. Вернулись тихие вечера и праздничные песни. Лишь детство прошло.