Награды афганца, загнанного в тупик, ушли с молотка

Чеченская война заслонила другую, которая гремела и пылала почти 20 лет назад. Пожалуй, о ней уже мало кто помнит. В лучшем случае ответят: да, действительно, что-то такое было, не помню точно, в каком году. Потому что на эту тему сначала старались вообще не говорить. Запрещали. Потом, когда в город стали приходить цинковые ящики, кое-какая информация все же появилась. А то уж больно бессовестно поступали власти: дети к родителям в гробах из армии возвращаются, и никто о том ни звука. Будто так и надо. Димка Круглов пришел домой живой и с виду невредимый, потому как под солдатской формой шрамы от ранения не видны. Чуть ошалевший от радости встречи с близкими и от того, что уцелел. На груди - три награды. Точнее, четыре: знак парашютиста-десантника на службе просто так не дают, за ним прыжки и, стало быть, храбрость, решительность, риск. Впереди целая жизнь и, конечно, обязательно светлая и удачная. Кому же еще быть счастливым? Сполна заслужил свое право на нее. Сейчас он так не думает. Недавно Димка, вернее Дмитрий Федорович уже, поскольку ему 39 лет, продал медали.НА ВОЙНУ - ШАГОМ МАРШ!
Родился и вырос я здесь, в Орске. Учился в школе N 50. Как все пацаны, занимался спортом. Не скажу, что очень увлекался. Хотя одно время почувствовал: получается, могу, хочу. На городских соревнованиях по самбо третье место занял. Тренер - Вдовченко. Спасибо ему за физическую форму, уверенность в себе. Поэтому призыв в армию особых беспокойств не принес. Пригодилась подготовка на гражданке.
Попал в учебку в Прибалтику. Как-то среди ночи подняли, отобрали несколько ребят и повели. Спрашиваем: куда? Пока на прививки, отвечают, а потом в Афганистан - Родина приказала. Настроение у всех приподнятое. Значит, доверяют, надеются там, наверху, на каждого из нас. Идеологию крепко вбивали в головы в те годы: помощь обиженному братскому народу, вставшему на социалистический путь развития, считалась делом святым, правым и необходимым. Некоторые даже сильно страдали, что их обошли, а отправили других. Высокая сознательность владела людьми. Я почему-то еще в военкомате понял, что окажусь в числе счастливчиков, когда меня зачислили в команду ВДВ. И не ошибся.
Готовили из меня командира БМД - боевой машины десанта. Курс обучения окончился, нас отвезли на аэродром. Самолет доставил в Жаркурган, это еще Туркмения, а потом - в Кабул. Война в 1983 году шла вовсю. Из города нас, зеленых и неопытных, повезли в горы. Внизу располагались четыре поселка. Туда время от времени наведывались душманы. Наша задача заключалась в том, чтобы не выпустить их обратно. Наставляли на путь истинный дембели. Хотя я был младшим сержантом, боевых навыков не имел. Не мог ни стрелять как следует, ни наступать, ни прятаться. Тактические занятия, где условный противник далеко, - одно, а жизнь - совершенно другое. Дембели научили: самое главное - не высовывать голову.
Первая операция отложилась в памяти эпизодами. Ожидали «духов», и мы ушли в ночь, заранее вырыли окопы. Наша рота - в засаде, соседней поручили прочесать местность потом. Зачем осваивали парашют - непонятно. В горах не напрыгаешься. Только задремали на рассвете, начался бой. Страха никакого. Наоборот, интересно, откуда стреляют? Но определить трудно, пули свистят, непонятно ничего. Высунулся за бруствер, а замполит как долбанет прикладом автомата по каске! И спрашивает: «Домой хочешь вернуться? Тогда лежи смирно. Смотри, как надо стрелять». Выставил ствол и выпустил очередь куда-то вниз, не глядя и не целясь. Я благодарен старшему лейтенанту за науку: не умеешь - не лезь на рожон, не ребячься. Стать мишенью - дело не хитрое, последствия могут быть непоправимыми.
Возвращались сверху разгоряченные от своего первого боя. Шагаем, делимся впечатлениями, сочиняем, кто куда бил, в кого попал. Сосед толкает в бок: смотри. Небо там синее-синее, в России такого нет. И вот на этом фоне висит огненный шар. Роту прикрывали два вертолета. Один из них сбили ракетой душманы. Пилоты, два родных брата, выпрыгнули. Один сгорел от взрыва сразу, у другого не раскрылся парашют. Во второй «вертушке» находился еще один брат. Кружит, все видит, а поделать ничего не может. Им оставалось 14 дней до отъезда домой. Третий пилот приземлился, его тут же схватили «духи» и увели с собой.
Ненависти к противнику поначалу я не ощущал. Пока своими глазами не увидел, что они сотворили с нашими. Мы ходили за ними, от одного осталась нога, от другого - рука. Все уместилось на плащ-палатке. Через несколько дней трех «духов» взяли в плен. Но отпустили с наказом: не отдадите вертолетчика, пошлем по сотне мин на поселки. И посылали. Не сотню, конечно, но по пятьдесят наверняка. Привезли нам вертолетчика: головы нет, рук, ног - тоже. Он или нет, неизвестно. Тогда каждому стало ясно: война - занятие нешуточное, в любую минуту покалечат, убьют или еще хуже - утащат. Обстоятельства заставляли соображать, куда лезть не стоит, где лучше затаиться, пересидеть.
Полтора года я пробыл в горах. Сейчас понятно: афганцы защищали свою землю от непрошенных гостей. Хотя тогда, в 1984 году о том не думалось, мы считали, что оказываем помощь соседу. Восемнадцать месяцев - срок немалый, каждый камень знаком был. Служба в основном шла обыкновенным образом: зарядка, наряды, работа. Палатки обложили кирпичом. Мы его изготавливали из глины своими руками, освоили профессию каменщика. За водой ездили к ручью. Поступал сигнал от особистов: «духи» идут из Пакистана, мы лезли наверх, встречали.
Месяца три-четыре мне пришлось замещать взводного. Старший лейтенант поехал в отпуск, возвращался через Кабул, а там его в какую-то операцию включили. Погиб старлей. Вместо него несколько раз я водил ребят на войну - так мы называли очередное задание. Рядом находился прапорщик, Николай, всего лишь на год старше.
СМЕРТЬ СТУЧАЛАСЬ ПЯТЬ РАЗ
В январе это было, 14 числа. Я вернулся утром с охранения, спать хотел, а тут - тревога. Всякий раз она воспринималась как возможность разрядиться от постоянного напряжения и надоевшей армейской рутины. Сразу появлялись энергия и азарт. Подняли весь батальон и еще два доставили на «вертушках». Происходило что-то важное и серьезное. Соседи направились на проческу местности, мы - по горам. Залегли в окопах. Военные действия начинались одинаково. Как правило, им предшествовала мертвая тишина на обеих сторонах. Вглядываешься вниз: кто-то прошмыгнул, а кто, не видно - расстояние 200-300 метров. Настраиваешь оптику... Вдруг выстрел - щелк! Через секунду стоит оглушительная пальба. Целишься туда, откуда пули летят. Из «зеленки», значит, там «духи» таятся. Из-за скалы, туда посылаешь очередь. Огненный ураган несется от одной цели к следующей. Если в ответ ни звука, стало быть, накрыли гадов. А может, они просто позицию сменили, кто знает.
Бой усиливался. Гляжу, в метрах пятистах пещера. Гранатометчик из молодых солдат, скорее всего, не попадет. Взял я его гранатомет, приподнялся, прямо между ног прошила землю автоматная очередь. Упал я, как подкошенный. Отдышался, выбрал момент, опять встал в полный рост, нажал на спусковой крючок. «Ниже», - кричат мне ребята. Да я и сам вижу - промахнулся. Второй раз прицелился - взрыв! В десятку попал. Только на корточки опустился, чем-то лицо обожгло. Ничего не понял. Глаза протираю, гляжу: прапорщик куда-то вперед ползет. Куда, кричу, «духи» там! Он вернулся, подает оболочку от пули: в камень угодила, раздробила его, и сердечник улетел. «Бери, - говорит Николай, - горячая еще, долго жить будешь». Я носил ее потом как талисман.
Каски на головы мы не надевали: тяжелая, на шапке болтается, как ее ни затягивай. А потом, если пуля настигнет, все равно не спасет. В общем, полагались на судьбу. Для порядка каска все же имелась, но обычно болталась за спиной. Я нагнулся, чтобы сменить магазин, и тут что-то меня ударило сзади, аж ремешок треснул. Снял каску, смотрю, насквозь пробило. Входное отверстие - с горошину, выходное - с монету. Явно работа снайпера. Кричу прапорщику: «Кончат меня сегодня, чувствую». «Не каркай, - отвечает, - смотри в оба, не зевай».
На моем плече рация висела. Зам. комбата командует: выдвигай взвод на 200 метров вперед. А куда вперед, если огонь прицельный? Пытаюсь объяснить. Он - мне: «Сержант, ты что приказ не понял?». Делать нечего, ору: «Вперед, бойцы!». Поднялись - я, прапорщик и один солдат. Остальные головы к земле пригнули и сидят. Пошла БМД, мы - за ней. Николай как дал очередь - аккурат перед моим лицом. Обожгло немного. Что же за день такой! Бежим потихоньку. До укрытия уже рукой подать. И тут мне в ногу словно лом воткнули. Глубоко так, наполовину, не меньше. Добился все-таки снайпер своего, упорный оказался. Мне повезло дважды. В том, что пуля зашла и вышла возле колена, в том, что не угодила выше, а то бы копчик раздробила. Все это выяснилось, конечно, позже. А тогда невезуха продолжалась - заглохла машина. Меня подтащили к ней, прислонили к гусенице. Пуля - щелк над головой. Я сполз ниже. Вторая чмокнулась о трак. Поцелуй мог оказаться слишком горячим. Душман не отставал. Видно, хотел расквитаться за пещеру. Наконец механик завел двигатель, стал разворачиваться, а меня не видел. Как успел прапорщик вытащить из-под гусеницы, не скажу. Проехала бы прямо по голове. За один миг, когда я понял - крышка, перед глазами вся жизнь промелькнула. Вижу, как ходить начал, как тонул, как дрался, как в армию провожали. Очнулся внутри БМД. Меня ребята туда закинули, будто мешок. Три тюбика промидола вкололи. Хорошо сразу стало, спокойно, боли нет. Попросил закурить, хотя до того момента сигарету в рот не брал.
В тот день мы потеряли восемь человек. В полевом госпитале были заняты все койки. Я лежал и не верил, что жив. Ведь в течение трех-четырех часов меня убивали пять раз. Но у них ничего не вышло. Через две-три недели уже нес службу, как ни в чем не бывало. За то, что выкарабкался, комбат перед строем вручил медаль «За отвагу». Я знаю ей цену. Обмыли с товарищами. Да и праздник был - День ВДВ. Солдаты демонстрировали приемы и боевую выучку. Но больше для показухи. Я как-то потом спросил взводного: «Почему нас как следует не обучают карате?». Он объяснил так: «А зачем? Когда вас забрасывают на дело, вы живы, пока враг не вывел из строя машину и не вышел боекомплект. Это практически всего лишь несколько часов, в крайнем случае - сутки. Учить вас поэтому нет смысла. Вы - пушечное мясо». Слова запомнились навсегда. Выходит, мы товар недорогой, одноразовый. Обидно. Тем не менее, дослужил до конца срока. И еще не раз ходил в бой. Меня даже к ордену Красной Звезды представляли за одно важное задание. Да где-то затерялась награда, другому досталась и не нашла героя.
МЕДАЛЬ «ЗА ОТВАГУ» СТОИТ ДВЕСТИ РУБЛЕЙ
Дмитрию до сих пор снится война. Он опять бежит и стреляет. В него тоже. Только теперь Круглова не убьют, и поэтому сержант запаса просыпается невредимым. Правда, армейские сны приходят реже и реже. Когда понервничает, расстроится от чего-нибудь. А после демобилизации Афганистан напоминал о себе постоянно. Ни для кого он не прошел бесследно. Земляки у Дмитрия в полку имелись. Тоже остались живы. Один умер на гражданке. Другой попал за решетку: связался с нехорошей компанией, еще в армии пристрастился к наркотикам, а на них требуются деньги.
Реабилитация длилась года два-три. Но она проходила не под наблюдением врачей, а в рабочем коллективе на механическом заводе. Немного погодя в трудовой книжке появилась новая запись: «Принят фрезеровщиком на ОЗТП». Женился вчерашний боец, понадобился свой угол. Дали комнату в общежитии. Родился сын. Афганцев ставили в очередь на отдельную квартиру. В списки включили и Круглова. Долгим оказалось ожидание. Ходил по кабинетам: не отказывали, но и не помогали. Однажды в каком-то из них прозвучали слова: «Я тебя в Афганистан не посылал». Все-таки справедливость восторжествовала - дали целых две комнаты на четверых. К тому времени уже родилась дочь. Они и тому радовались. Глава семейства вкалывал, не жалея сил. Хотелось жить не хуже других. Круглов привык брать на себя чуть больше. Но армия - одно, да и возраст играл роль. На гражданке бывший воин надорвался. После операции на позвоночнике он стал инвалидом второй группы. К тому же, заболела жена. Серьезно, без надежды на полное выздоровление. Сейчас она находится на больничном. Платят чуть больше двух тысяч рублей. У мужа пенсия - 1400. Основная часть дохода уходит на оплату коммунальных услуг. Продукты, одежда - самые скромные. Раньше ветеранам отпускали товар по фиксированным ценам, а не рыночным. Нынче не до них, теперь они предоставлены сами себе.
«Жене лекарства нужны как воздух. Самое дешевое - 80 рублей, но от него и толку мало. Более эффективное обходится в 700-900 рублей. Отдашь и не знаешь, чем завтра детей будешь кормить. Порой на хлеб не остается, - рассказывает Круглов. - Недавно в Оренбург возил жену на обследование. Хорошо, хоть у меня льготный билет на электричку. Съездили, в кошельке одни копейки звенят».
Государство сурово обошлось с теми, кто защищал его интересы в горячих точках. Да, они имеют льготы, большая часть которых существует только на бумаге. Причины тому разные. Однако от объяснений, ссылок на самые что ни на есть объективные обстоятельства, Дмитрию вовсе не легче. Он просто не может ждать, когда страна разбогатеет и раздаст долги своим подданным. Ему и в голову не приходило, когда его везли в чужие горы, сказать: сегодня я воевать не расположен, в другой раз. С ним поступили, как с отработавшим свое болтом, - вывернули и выкинули. А проблемы не оставляют времени для раздумий и поиска выхода из создавшегося положения. В сущности, выхода нет. В отчаянии он был готов пойти на преступление и не скрывает этого: «Я мог бы, наверное, организовать какую-нибудь разбойную группу. Ведь живут же люди в криминале и неплохо притом. Но такой путь против моей совести. Да и дети что скажут: ты воевал, чтобы наживаться за чужой счет?».
В лечении он нуждается не меньше, однако о себе не думает: пока ходит, а вот жена лежит. Выходил на базар с железками, лежавшими в гараже: запчастями к автомобилю, кое-какими инструментами. Выручил 150 рублей. Жене стало совсем худо, положили в больницу, предупредив: «У нас с медикаментами плохо. Выводы делайте сами». Он сделал. Извлек из ящика стола награды: медали «За отвагу», «От благодарного афганского народа», «70 лет Вооруженным Силам СССР» и знак «Воин-интернационалист». После некоторых колебаний медаль «За отвагу» вернул на прежнее место. Остальные регалии нашли своего покупателя. Вырученные деньги Дмитрий отнес в аптеку. Он узнавал: медаль, добытую кровью, готовы взять за двести целковых. Для него - весомая сумма. Но Круглов старается об этом не думать. Медаль пока находится дома. А что будет завтра, кто знает?

(Имя и фамилия героя публикации изменены)