Убить трех или тридцать – в чем разница?

В последнее время Орск лихорадит. Сначала всех ужаснуло убийство трех студенток в Гае, в совершении которого подозревают орчанина. Теперь всю область штормит от контрафактного алкоголя, склад которого обнаружили опять же в нашем городе. И не один. Число смертей от суррогата перевалило за тридцать. 

Люди вокруг твердят о том, что нужно наказать по всей строгости закона всех причастных к сбыту метанола. Но о какой строгости может идти речь, когда та же часть 3 статьи 238, к примеру, если преступник производил и продавал опасную продукцию, повлекшую смерть двух и более лиц, предусматривает принудительные работы сроком на пять лет или лишение свободы сроком до десяти лет. Плюс еще статьи 171.1 и 171.3 УК РФ. Что получится в совокупности? Десять лет каждому, грубо говоря? 

А жертв метилового спирта, которым торговали в Орске задержанные, уже тридцать пять. Пострадавших больше. И не факт, что это последние, потому что никто не знает, сколько литров контрафакта в пластиковой таре и стеклянных бутылках под узнаваемыми марками разошлось по региону. Сами владельцы мини-магазинов не сдадут этот ядовитый «напиток» правоохранителям, поскольку сдать – значит и себе заработать срок. Небольшой, но все же. Впрочем, кто-то из главных фигурантов уже был судим за аналогичное преступление. И предыдущий срок их не остановил. 

Некоторое время назад, когда фальсифицированный виски в Оренбуржье унес десять жизней, тоже задержали сбытчиков. Кто-то из них получил всего три года, отсидел и уже вернулся домой. Не удивлюсь, что и к прежней жизни тоже. А вот те десять умерших никуда не вернутся. Как и эти тридцать пять. В Ясненском городском округе из-за продавцов паленого алкоголя сиротами остались сразу пять несовершеннолетних детей из вполне благополучной семьи. Их родители тоже приобрели водку из орской партии… 

Когда сейчас все твердят, что нужно основных сбытчиков наказать по всей строгости закона, у меня это ничего, кроме досады, не вызывает. Ведь те, кто продает суррогат, прекрасно осознают, что делают. Допустим, орчанин, подозреваемый в убийстве трех студенток, не ведал, что творил. Мы в общем-то даже после завершения следствия не узнаем, что было в той злополучной квартире на самом деле: преступник может чего-то недоговорить, а девушки уже ничего скажут. Но ему все равно грозит пожизненное. А основным сбытчикам алкоголя – нет. Хотя заслужили они его явно, поскольку знали, что продают. На мой взгляд, их моральный облик хуже, чем подозреваемого в убийстве трех студенток. Они страшнее, потому что тихо и спокойно, не испытывая мук совести, наверняка, отправляли на тот свет десятки людей. 

А скольким семьям просто жизни поломали? Есть точки, где не совсем благополучные орчане за пару бутылок дешевого пойла закладывали свои документы и вещи, которые потом приходилось выкупать их родственникам. Неужели о таких магазинчиках не знали правоохранители? Да наверняка знали, но ничего не делали, чтобы пресечь их деятельность. И теперь те, кто убил, а иначе не скажешь, более тридцати человек, получат каждый свои пять-десять лет. Отсидят меньше. Выйдут по условно-досрочному. Вернутся домой. А кто-то своих близких из-за них больше не увидит. Так что вопрос возникает поневоле: убить трех или тридцать – в чем разница?