Чеченская зряплата

В мае 2001 года постановлением правительства были отменены так называемые “боевые” деньги, которые получали солдаты и офицеры группировки федеральных сил в Чечне. Вместо боевых 820 рублей в сутки было введено денежное вознаграждение за каждый день фактического участия в контртеррористической операции. Арифметика оказалось несложной. И солдату, и офицеру установили ежемесячную сумму в 20 тысяч рублей. Если разделить эту цифру на количество дней месяца, то получится число зверя - 666 рублей. Именно столько и получит российский воин за каждый день фактической борьбы с террористами. Формулировка “фактический” как раз и стала той зацепкой, благодаря которой многие служащие Вооруженных Сил, внутренних войск и милиции получили гроши за время пребывания в воюющем регионе.ЧИСЛО ЗВЕРЯ
Ознакомившись с новым постановлением правительства, военачальники быстро смекнули как, в первую очередь, самим не остаться внакладе и не потерять в деньгах. Очень быстро была изобретена схема дележки боевых, но для более ясного представления о том, как вращаются деньги в Чечне, обращусь к собственному опыту.
Каждый солдат нашей бригады знал, сколько “закрывают” себе в месяц офицеры управления, командиры батальонов, рот, взводов. Естественно, меньше всего доставалось сержантам и солдатам. Приходя после совещаний, офицеры обсуждали между собой, сколько будет в этом месяце выделено денег на бригаду, а соответственно, батальон и роту. Львиную долю поступлений “съедал” штаб. Почти все офицеры управления получали 666 рублей за каждый день, командиры батальонов - по 25-30 боевых дней, ротные - по 15-20, взводные и прапорщики - по 10-15 дней в месяц. При этом совершенно не учитывалось, сколько дней ты провалялся в окопах, отбивая атаки “духов”, сколько шагал по чеченским дорогам, снимая мины и принимая участие в спецоперациях. Как шутили офицеры (избегу ненормативной лексики): “Трандец”, - сказал отец, и дети положили ложки”. Кто придумал такое распределение средств, понять несложно, но о чем думало правительство, принимая постановление, задуматься нужно. Умники в верхах посчитали, что платят своей армии слишком много, а потому и изобрели сырую и непроработанную схему вознаграждения военнослужащих. Как всегда, пострадали от изобретения чиновников низы, – рабочие лошадки войны: чумазые солдаты-пехотинцы с вечно красными от бессонницы глазами, полуглухие артиллеристы и перемазанные мазутом водители. В общем, все те, без кого генеральские лампасы и полковничьи звезды не стоят и ломаного гроша. Всю группировку облетело выражение какого-то офицера: “Приделали чинушам головы, да видать не те, что нужно”.
СОРОКА-ВОРОНА…
И вот результат такого справедливого, по мнению правительства, распределения средств.
Как-то раз пришлось побывать в штабе группировки войск, что располагается в Ханкале. Мы зашли на узел связи для того, чтобы получить расписание радиочастот и позывных. Несмотря на непролазную грязь, в палаточном городе все было вылизано до мельчайшей соринки. Даже как-то неудобно было заходить в бахилах, которые размокшая глина облепила толстой коркой. И что же мы увидели: сытые солдаты и офицеры, сверкающие белизной подворотнички. Почти у каждого на груди весь набор фронтовых нагрудных знаков - от «Отличника службы» до «кавказского» креста. Когда мы спросили, сколько же закрывают боевых штабистам, те переглянулись. Оказалось, что солдат-связист, который за всю службу в Чечне и выстрелов-то не слышал, в месяц дополнительно получает по 7-10 тысяч. Когда я это услышал, то поперхнулся водой, которую пил из фляжки. Первый вопрос: “За что?”, потом – «А мы чем хуже?”. Не зря же говорят: « Награды дают там, где их дают». Вечером мне предстояло идти на объявление приказа к начальнику связи, а потом довести до бойцов своего взвода кому и сколько за месяц начислили боевых. Больше всех получали те, кто участвовал в инженерной разведке, ежедневно наматывая по 30 километров в полной боевой амуниции под постоянной угрозой подрыва и попадая под обстрелы. Таким людям щедрое командование выделяло аж по 3-5 дней. По два дня закрывали тем, кто нес боевое дежурство на радиостанциях, в артиллерийском дивизионе и т. д. Тем, кто служил, выполняя грязную работу внутри бригады, не перепадало ничего, кроме суточного довольствия в 55 рублей, которое аккумулировалось на личном счете солдата.
Закономерно, что младший офицерский состав начал изобретать свои схемы получения боевых. Это на армейском языке называлось “макли”. Начальник штаба вместе с начфином распределяли, сколько боевых закрыть офицеру или прапорщику. Командир роты должен был подать в финансовую часть списки на солдат: кому и сколько. Вместо этого мудрые военачальники распределяли между собой солдатские деньги и радовались, что выходит больше. А солдату все равно, он стерпит, ему бы домой пораньше и пусть радуется, что вернулся живой да здоровый. Конечно же, такой беспредел происходил при полном попустительстве вышестоящего командования. А по поводу причин такой лояльности к обдираловке собственных солдат напрашивается единственный вывод - нужно было делиться. По одному дню с каждого “заколымившего” таким образом офицера - и у начфина по окончании срока пребывания в Чечне новая престижная иномарка или коттедж в зеленой зоне Подмосковья. То же самое можно сказать о солдатах, которые не использовали основной отпуск. Положенную компенсацию по окончании срока службы никто не получил. Деньги невеликие, но и немалые. Даже если взять нижний предел в 400 рублей, то при пересчете на всех увольняемых получается солидная сумма. Путем нехитрых математических операций мы подсчитали, что с каждого призыва командование “нагревается” почти на миллион рублей.
Единственный раз комбриг, отчитывая командира роты за какие-то недоработки, приказал ему достать все рапорты на боевые. Посмотрев бумаги, полковник разъярился: “Умники, понахапали себе. Что, воюете хорошо?” Разорвав рапорт, командир приказал предоставить через час новый, где боевые распределены между солдатами.
Заключительный “кидок” правительство вкупе с командованием сделало своим солдатам при увольнении. Всем выдали справки, в которых было указано, что трудовой стаж за пребывание в зоне вооруженного конфликта засчитывается как месяц за полтора, и опять же, за фактическое участие в контртеррористической операции - как месяц за три. Мы нисколько не удивились, получив справки о том, что ни одного дня не принимали участия в операции. И это при том, что в характеристиках указано, сколько месяцев мы ходили на инженерную разведку и в скольких спецоперациях участвовали. Вот и получается, словами известного земляка: “как всегда”, “чуть-чуть беременна”. Вроде и участвовали, а вроде и нет. Спорить с командованием, не перешагнув за КПП, опасно – еще на “губу” посадят, а за воротами – быстрей бы домой добраться. Говаривали, что в штабных документах кое у кого боевые и вовсе “потерялись”.
МИЛИЦЕЙСКИЙ “СУББОТНИК”
Проблеме невыплат боевых уже было посвящено множество публикаций. Кто-то до сих пор ждет перечисления, надеясь на порядочность командования, кто-то в поисках правды обращался в комитет солдатских матерей и военкоматы, а некоторые прибегли к судебным разбирательствам.
В этом смысле показательным стал судебный процесс, который состоялся в Ленинском районном суде Оренбурга. Сотрудники УВД Орска, вернувшись из чеченской командировки, получили расчетки с “фантастическими” суммами. Милиционеры, естественно, возмутились и подали иски о взыскании полной суммы. К примеру, сотрудник милиции Д. за 178 дней командировки получил только 3957 рублей или по-другому - 6 дней боевых. В связи с этим истец просил взыскать с УВД Оренбургской области “недостающую” сумму в 116 043 рубля. В судебном заседании адвокат требования истца поддержал.
Судом было установлено, что в соответствии с приказом начальника УВД Оренбургской области Д. был откомандирован в распоряжение оперативной группировки органов внутренних дел и подразделений в населенный пункт Урус-Мартан Чеченской Республики.
В соответствии с постановлением правительства от 27.02.01 г., сотрудникам, командируемым в Чеченскую Республику, с 1 мая 2001 года введена выплата денежного вознаграждения в размере не более 20000 рублей в месяц за участие в проведении контртеррористических операций. Выплаты производят руководители органов внутренних дел, личный состав которых принимал участие в боевых операциях на основании издаваемых приказов.
В справке, данной Д. для предоставления руководству органов внутренних дел по постоянному месту службы для учета и реализации гарантий и компенсаций, указано, что милиционер в течение полугода находился в служебной командировке и выполнял служебно-боевые задачи на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации.
Доказательств участия в боевых действиях было предостаточно, ведь нахождение в служебной командировке подтверждается и командировочным удостоверением, и записями в журнале индивидуального участия в операциях. Из всего этого следовало, что Д. участвовал в боевых операциях не только в оплаченные дни, но и в “бесплатные”.
Суд признал требования истца обоснованными и решил взыскать с УВД области в пользу Д. 116 214 рублей. Всего подобных исков было подано более пятидесяти, большая их часть удовлетворена в пользу милиционеров, не получивших обещанных денег.
Честно говоря, читая строки судебного решения, пришлось и посмеяться, и позлиться. “Субботник”, который власть предержащие устроили солдатам в Чечне, – это вопиющее равнодушие к защитникам России и смачный плевок в сторону армии и МВД. Что такое “фактическое участие в контртеррористической операции”? Быть может, на этот вопрос ответят те, кто за более чем солидную зарплату выдумал постановление? Вполне вероятно. Но я точно знаю, что те, кто понюхал пороха в Чечне, в лучшем случае, пожмут плечами, а в худшем…
Дети правительственных чиновников спят спокойно: военкомат их не призовет, никто не отправит в командировку в Чечню и не “наколет” с деньгами. Только обычный боец, будь то солдат или милиционер, будет думать, как там живет без него семья, и чем он будет ее кормить, когда вернется из командировки.
Эта тенденция зародилась еще во времена афганской войны. К сожалению, власть равнодушна и к тем, кто вернулся с войны, и к родственникам тех, кто остался на поле брани. Вот как написал в романе “Я был на этой войне” капитан Российской Армии В. Миронов: “Получите родители, жена и прочие родственники оцинкованный ящичек с телом вашего любимого воина-освободителя, восстановителя конституционного порядка. Да не забудьте расписаться. Здесь, вот здесь и здесь. Не надо кидаться на нас. Мы вашего горячо любимого не посылали туда. А я откуда знаю, кто посылал. Все. Примите наши искренние соболезнования. До свиданья. Нет. Остаться не можем. Нам еще три таких «посылки» развезти надо. После похорон зайдите в военкомат и собес по месту жительства - оформите пособие и пенсию. Не забудьте собрать и принести двадцать пять справок. И чтобы все оригиналы были, а то ничего не дадим. Все, счастливо оставаться”.
Наверняка, положение не изменится, пока страной правят бывшие комсомольские боссы, а армией командуют бывшие председатели колхозов. Что такое “фактическое участие”, я не знаю, но очевидно одно – мирным небо над Чечней станет еще не скоро.