Советская армия стала школой мужества для настоящего мужчины

В шестидесятые годы молодежь призывали в 19 лет. Три года служили в сухопутных войсках, четыре – на флоте. Никто не роптал. Армия считалась школой мужества. Первым этапом службы были трехмесячные курсы молодого бойца. Меня вместе с другими орчанами-призывниками отправили в Саратов, где проходили огневую, строевую и физическую подготовку. Большое значение придавалось уставным и неуставным отношениям, без которых не может существовать армия. 

Здесь были русские, белорусы, украинцы, башкиры, евреи, татары, никто не враждовал. Так как мы готовились служить за границей, на политзанятиях нам говорили: «Каждый ваш шаг там – это политика. Необходимо дорожить честью и достоинством воина советских вооруженных сил». Дело шло к завершению курсов, нас должны были распределить по частям. «Все зависит от «покупателей», – говорил капитан Ковтун. – Но надо показать себя». 

Через три месяца после принятия присяги приехали «покупатели», все высоких званий. По алфавиту солдат начали вызвать в кабинет замполита. Просмотрев мое личное дело, полковник сказал: 

– Вы из семьи офицера, ваш дядя – бывший военный летчик, военком Днепропетровска – мы его знаем. Ваш брат служит в Москве, и вы по желанию можете отправиться к нему, но по всем данным подходите для службы в группе советских войск в Германии. Как на это смотрите? 

Я ответил: 

– В Москве еще успею побывать, но не каждому выдается возможность служить за границей, поэтому я за ГСВГ. 

Вскоре меня вместе с другими отправили к месту дальнейшей службы. Не буду описывать скучную дорогу в так называемых телятниках. Воинский эшелон шел не торопясь, иногда останавливался на станциях, чаще далеко от населенных пунктов. В дороге кормили в основном сухим пайком, который состоял из тушенки, хлеба и чая. Наконец прибыли к месту расположения учебного подразделения ВВС города Альтес Лагер. Разместили в казармах. В них было тепло. В гарнизоне центральное отопление отсутствовало, но имелась своя котельная, куда в качестве топлива с железнодорожных платформ поставлялись брикеты из бурого угля. Кочегарами были немцы. 

Как-то раз на разгрузку состава с углем направили нас, солдат. Управиться должны были до обеда, то есть на все отводилось часа четыре. Мы рьяно взялись за работу. Часть платформ разгрузили без проблем, но в середине состава в двух вагонах среди угля и брикетов обнаружились ржавые мины. 

Те, кто был на платформах, не задумываясь о последствиях, совковыми лопатами бросали уголь подальше от железнодорожных путей – вместе с ними летели и мины. Стоявшие внизу, отгребая уголь, выбирали мины и выставляли их сверху этой насыпи. Могла бы случиться беда, но в это время мимо на велосипеде проезжал кочегар. Он увидел мины и закричал: «Руссиш солдат, комрад, нихт!». После чего умчался. Мы прекратили разгрузку. Через несколько минут приехал начальник гарнизона с другими офицерами. Посмотрели на мины, прошли вдоль вагонов, обложили нас по-русски, уехали. Вагоны вывезли. Позже нам сказали, что мины были боевыми. Больше солдат на разгрузку угля не направляли. Но после этого случая во всех гарнизонах начали обучать, как обращаться с неразорвавшимися минами и снарядами. 

В моем подразделении была своя кухня, готовили мы себе сами. Помню, однажды по осени не завезли продукты. Командир взвода, дав деньги, отправил нас в Гаштет, который находился метрах в шестистах, на окраине немецких садов. Так вот, на обратном пути мне встретилась немка лет шестидесяти и, протянув несколько алых гвоздик, сказала: «Mein sohn, nimmt die blumen» («Сынок, возьмите цветочки»). На глазах у нее были слезы. Я не решился отказать. Взяв цветы, сказал: «Danke schon, frau» и поцеловал ее морщинистую руку. 

Когда вернулся в подразделение, лейтенант, увидев цветы, вопросительно посмотрел на меня, и я рассказал ему историю этой женщины, которой та со мной поделилась. Она была коммунисткой, два ее сына погибли под Сталинградом. Сама она находилась в концлагере, который освободили советские солдаты. Лейтенант поблагодарил меня за подобающее отношение к пожилой немецкой женщине, отметив, что это укрепляет наши связи с дружественной Германией и повышает уровень доверия местных жителей к советскому солдату. 

Домой я приехал возмужавшим, крепким. С легкостью мог кидать пудовые гири, моей девушке это нравилось. Все вокруг было родное, но как будто бы другое. Да и близкие воспринимали меня иначе. Для меня Советская армия, которая была достойна уважения, действительно стала школой мужества настоящего мужчины.