Ваш сын пал смертью храбрых...

В Великую Отечественную случалось, что обстоятельства разлучали людей вроде навсегда, но позже оказывалось: лишь на время, ведь похоронки приходили в том числе на живых. Сколько орчан погибло во время войны, пожалуй, и сегодня никто не скажет точно. В списках значатся примерно 8650 человек из почти 14,5 тысячи ушедших на фронт. Вот только на некоторых похоронки приходили по ошибке, а сами солдаты продолжали воевать. Такие случаи не были редкостью.

В № 18 от 5 марта этого года «ОХ» опубликовала материал об орском штурмане Юрии Зайцеве, который погиб в Ираке в августе 1942 года. Он в составе летного экипажа перегонял на фронт самолеты, переданные СССР по программе ленд-лиза. Журналисты пытались отыскать родных летчика, чтобы у столичных поисковиков была возможность похлопотать о его перезахоронении на Родине. Но тщетно. Зато в документе Орского райвоенкомата нашлось кое-что любопытное уже не о самом Зайцеве. 

Данные штурмана вместе с информацией о других погибших бойцах находились в том списке похоронок, которые получили тогда в нашем городе десятки матерей, отцов и жен. Среди умерших и красноармеец Михаил Тимофеевич Зубарев, извещение о гибели которого было отправлено в Центральное бюро по учету потерь, поскольку в Орске его родственников не оказалось. И на то имелись причины. 

Выяснилось, что воевали на фронте одновременно два полных тезки, что в годы войны случалось нередко. Только одного призвали на фронт из Орска, а другого – из-под Орла. Уроженец Мценска погиб 15 февраля 1943 года, а орский Зубарев был тяжело ранен в том же году, но 13 февраля. Самое интересное, воевали они на одном направлении – в Орловской области. Там все и перепутали: похоронку отправили в Чкаловскую область, а отсюда, разобравшись в ситуации, вдове. Наш Зубарев – Михаил Тимофеевич – после госпиталя продолжил бить врага. Причем успешно. Стрелка-связиста наградили медалью «За отвагу» и двумя орденами Красной Звезды. К одной из последних наград его представили уже в феврале 1945-го. Несмотря на это, его имя как погибшего в боях за Родину 15 февраля 1943-го, значится в Книге памяти Оренбургской области за 1995 год. 

Орчанину Ефиму Игнатьевичу Задоя повезло чуть больше: его фамилия в это памятное издание не вошла, но какое-то время он также числился погибшим, а его мать Аксинья Сидоровна, которая жила в доме № 62 по улице Каманина в Старом городе, даже расписалась за получение похоронки. Наверняка прозвучало для нее то, чего так страшились родственники: «Ваш сын пал смертью храбрых…». Однако Ефим Игнатьевич оказался жив. Как и Зубарев, он лечился в госпитале. Только ранение получил, воюя в расчете ПТР (противотанковые ружья).

На портале Музейного комплекса «Дорога памяти» есть информация, добавленная на страницу воина его близкими. Ефим Задоя родился в Орске в 1923 году, призвался на войну в 18 лет.

«Очень долго от него не приходило вестей, его считали без вести пропавшим, а он лежал в госпитале с осколочным ранением. Прошел всю войну от рядового до старшего сержанта, дошел до Берлина, был хорошим разведчиком», – пишут о нем родные. 

После лечения Задоя действительно дорос до старшего сержанта, летом 1944-го получил орден Славы III степени, а весной 1945-го – орден Отечественной войны II степени. Домой вернулся лишь в 1946 году, дожил до 1996-го. Похоронили его в Орске, а имя увековечили на Вечном огне. Но фамилия Задоя до сих пор есть и на братской могиле в деревне Завидово, Тверской области. Именно в том районе, только у другого населенного пункта, он якобы погиб 4 апреля 1942 года, а в 1950-м был перезахоронен в Завидово в числе 197 павших бойцов.

В списках не значились

Сколько орчан погибло на фронтах той войны, сейчас достоверно не узнаешь, ведь в те годы с оформлением бумаг было сложно. Это подтверждает и руководитель поискового отряда «Яик» Григорий Полтавский. 

По словам Григория Александровича, в тяжелое время на фоне всеобщей неразберихи, миллионных потерь, голода и холода правильно вести документацию казалось сродни маленькому подвигу.

– Вокруг война, рвутся снаряды, враг не дремлет. Когда разбираться в обстановке, фамилиях? Естественно, люди ошибались, – говорит Полтавский. – Погибших было очень много, не всех хоронили. А если хоронили, то могли перепутать личные данные. Как в случае с теми орскими солдатами, на которых пришли извещения. Да, кто-то подумает: перезахоранивали того же Задоя в 1950 году, разве не считали, останки скольких человек перевозили из одной деревни в другую? Могли не считать, ведь на братской могиле имелись либо таблички с именами солдат, либо общие списки погибших. И никто так не узнает, сколько всего воинов покоится в том же захоронении в деревне Завидово: может, 197, может, 150, а может, и 297. Есть вероятность и того, что вместо орского солдата под его фамилией там лежит другой боец, но теперь мы вряд ли узнаем, кто это. В списках значились не все. Была война. Страшная война. Хорошо, что некоторые бойцы практически из мертвых восстали. Но чаще случалось иначе: родные думали, что воин жив и ждали его десятилетиями, а он давно покоился в земле. 

Григорий Полтавский и его ученики в этом году снова планируют отправиться на Вахту памяти в Новгородскую область, где когда-то шли ожесточенные бои. Будут искать останки павших, чтобы отдать им дань уважения и предать земле по-человечески. Ведь война не закончена, как считает руководитель поискового отряда «Яик», пока последний солдат не захоронен. 

Если вам знакомы герои этой статьи, будем признательны за то, что поделитесь историями их жизни после войны, позвонив в редакцию по номеру 26-63-60.

Фото из открытых источников