Снова в армию, или здесь вам не тут

Иногда мне снится, будто во второй раз в армию забирают. Я упираюсь, показываю военный билет, где стоят печати о дембеле и постановке меня на воинский учет, но люди в погонах непреклонны. Потом, как правило, я вижу себя среди провожающих, заплаканную мать. Я уже обрит наголо, а рядом такие же ребята в нетрезвой толпе. Поезд трогается, люди бегут, стучат в окно, но потом отстают. Сон кончается как раз в тот момент, когда за мной с лязгом захлопываются ворота КПП. Я просыпаюсь, и не передать той радости, когда вижу потолок своей комнаты, привычные вещи. Я встаю, иду на кухню, ставлю чайник и радуюсь тому, что все это давно в прошлом.Наверное, так и родилась идея написать репортаж о призыве, да не просто о том, как призывники уезжают из Орска, а побывать во второй раз на сборном пункте и вновь вкусить все прелести отправки в армию, а точнее, вдохнуть незабываемые ароматы казармы и проникнуться томительностью в ожидании «покупателя».
Как говаривал в фильме «ДМБ» прапорщик Казаков: «Армия – это место, где вы, товарищи призывники, чрезвычайно интересно и увлекательно проведете ближайшие два года своей жизни». Да уж, армия, она кому мать родная, а кому теща злая. Первая истина, которой учат новобранцев в части, – это то, что попали они не в сказку. Правда, пока идут проводы да едешь на сборный пункт, всего этого еще не знаешь, а потому чувствуешь полнейшую бесшабашность и радуешься жизни как в последний день.
Час «Х» настал для восьми призывников из Ленинского района ранним утром 15 мая. Предварительно согласовав с военкомом В. Черняевым время и место сбора, я прибыл на автовокзал в 6 утра и стал ждать, когда прибудет команда. Ровно в 6.45 на лавках возле вокзала осела покачиваемая легким утренним ветром компания провожающих. Бренчала гитара, стаканчики с водкой передавались по кругу. Компания шумно гомонила. Я подошел, представился и сказал, что буду писать статью о том, как ребята в армию поедут. Ко мне повернулся парень, державший в руке початую бутылку водки. В его глазах подобно тому, как в «одноруком бандите» выпадают призовые семерки, были сплошные нули.
– Да никак корреспондент на рюмку напрашивается, – еле ворочая языком, спросил «банкир» и, получив мой отрицательный ответ, продолжил разливать водку. Потом я беседовал с отцом призывника.
– Вы напишите статью получше, – говорил мужчина. В глазах у него была поволока слез. – Я его один воспитывал, мать погибла два года назад. Пожалуйста, напишите, как они там.
Подошли родители других ребят и долго говорили о том, что хорошо бы сразу сыновей отправили в части, не возвращали, а то одни нервы да траты на повторные проводы.
До отправки автобуса оставались считанные минуты. И призывники, и провожавшие собрались возле открытой двери «Икаруса», и кондуктор зычным голосом объявил: «Сначала с билетами, призывники потом». В толпе все обнимались, кто-то рыдал пьяными слезами. Чуть поодаль началась не менее пьяная драка. Из здания вокзала выбежали сотрудники милиции, но забияк успели разнять. К автобусу подошли старший команды подполковник Нестеренко и два прапорщика из военкомата. Подъехал и военком Черняев. Виктор Николаевич осведомился, все ли прибыли. Оказалось, что нет. Один призывник из поселка Первомайского не приехал. Сотрудники военкомата занервничали, но в последний момент, когда уже началась посадка в автобус, пропавший объявился.
Все сели на свои места и прильнули к окнам. Провожавшие начали стучать по стеклам и кричать, чтобы писали и поскорее возвращались. Сотрудники милиции следили за тем, чтобы разгоряченные проводами юноши ненароком не испортили автобус. Шофер, смекнув, что «дело пахнет керосином», дал с места в карьер.
Ехали весело. Призывники балагурили и перешептывались. Старший команды периодически оборачивался и строгим голосом призывал всех усесться на свои места. Где-то в районе Медногорска автобус сломался. В салоне запахло гарью. Водитель открыл дверь и пошел искать причину поломки. Призывники начали упрашивать подполковника: «Алексей Иванович, можно выйти, а то уж сил нет терпеть». Подполковник разрешил. Ребята выстроились шеренгой вдоль дороги, заставив женщин в автобусе смущенно отвернуться. Затем они и вовсе исчезли из поля зрения. Подполковник заподозрил что-то неладное и вышел следом за призывниками. Честная компания отошла за автобус и, пользуясь тем, что временно они недосягаемы для офицерского взора, давилась там водкой. Пили прямо из горлышка, но этот пикник на обочине продолжался недолго. Неожиданно возникший подполковник со словами «эт-то что такое?» отобрал бутылку и выбросил ее в кювет. Потом пригрозил: «Высажу!» Призывники тяжко вздохнули и пошли в автобус не солоно хлебавши. Потом кто-то рассмеялся: «Да пускай высаживают. Делов-то». Но было уже поздно. Автобус, заурчав двигателем, двинулся по шоссе, набирая скорость.
В Краснощекове было заметно холоднее, чем в Орске. По дороге, в результате тщательного досмотра, Алексей Иванович изъял последние запасы спиртного и со спокойным сердцем доехал до промежуточной остановки. Вся компания призывников убежала за придорожную кафешку. Вернувшись оттуда, все дружно занырнули в магазин, набрали там газводы, чипсов и чупа-чупсов.
По иронии судьбы к остановке подъехал УАЗ с надписью «Осторожно, дети!» Из него вышли девушки, назвать детьми которых язык как-то не поворачивается. Что тут началось – это, как говорится, ни в сказке сказать ни пером описать. Свист, гогот, громогласное обсуждение достоинств каждой в отдельности.
– Девчонки, поехали с нами в армию.
– А ху-ху вам не хо-хо?
– Ну, хоть поцеловать-то можно? Два года ведь служить.
В это время я общался с парнишкой, который ехал в Оренбург на медкомиссию. Собрался поступать в Петербургскую военно-медицинскую академию.
– А ты чего именно в военную академию захотел?
– Да я давно мечтал стать военным врачом, хирургом.
– Ты хоть знаешь, насколько это «блатное» училище?
– Знаю, но все равно попробую поступить.
Пятнадцать минут стоянки прошли быстро. Все купленное в магазине быстро было съедено и выпито. По мере того, как мы приближались к областному центру, веселье постепенно перешло в уныние. Призывники засыпали.
В Оренбурге было пасмурно. Вышли из автобуса на улице Туркестанской, недалеко от областного военкомата, офицер попытался построить призывников в колонну по два. Это оказалось непростым занятием. Ребята шутили и недоумевали, к чему весь этот цирк. Я про себя улыбался. Пройдет несколько дней, и они уже не будут задумываться, что да почему, когда свирепый сержант отдаст команду строиться. Я уже не говорю про подполковничьи звезды на погонах, при виде которых сегодняшние призывники и завтрашние солдаты будут вытягиваться в струнку и отдавать воинское приветствие.
Впрочем, балагурить ребятам больше не пришлось, благо, до облвоенкомата три минуты пешком. На КПП дежурный отметил, что прибыла команда из Орска, и запустил всех внутрь. Стало вовсе не до шуток, когда прибывших встретил мрачный полковник, в глазах которого читалось: «Ну что, допрыгались? Тут вас научат Родину любить». Я отчего-то вспомнил дождливую летнюю ночь, когда сам в строю бритых будущих защитников Родины тащился с тяжеленной сумкой от железнодорожного вокзала Оренбурга через город в военкомат. Тогда прямо на станции нас встретил комендант, здоровенный майор (говорят, что сейчас он уже подполковник), который голосом, подобным громовому раскату, приказал: «Ну-ка строиться, быстро! Что, сынки, послужим Родине?» После этого майор отдал свою неподъемную сумку двум призывникам, которые тут же накренились к земле – такая она была тяжелая. Уже потом, на пороге КПП, офицер остановил строй, обернулся к нам и с улыбкой, даже как-то по-отечески, сказал: «Ничего, мафия. Все у вас нормально будет, отслужите в этом дурдоме два года, и гуляй, Вася. Пейте водку, портите девок». Вот только нам было как-то невесело.
Команду из Орска отправили на проверку сумок, где изъяли все запрещенное, в том числе консервные ножи и вилки. Потом медкомиссия. Мы с фотокорреспондентом Горбуновым долго объясняли прапорщику на КПП, что мы журналисты и что «там» в курсе нашего приезда. Дежурный смотрел на нас с недоверием, но потом все-таки пустил, сказав, чтобы сначала мы зашли к заместителю областного военкома полковнику Рыбкину.
Пока мы шли мимо буфета, где стоял пестрый строй призывников, офицеры недобро нас рассматривали и перешептывались: «А это кто такие?» Благополучно миновав плац, вошли в здание военкомата и поднялись на третий этаж. Полковник Рыбкин сказал, что он в курсе нашего приезда, и расписался в моем командировочном листе.
В тот день дежурным по части был подполковник В. Янцын из Октябрьского военкомата Орска. Он, в свою очередь, доложил о том, что прибыли журналисты, и получил команду «провести нас везде и все показать». Подполковник отчеканил: «Есть!» И, развернувшись, вышел из кабинета Рыбкина, уводя нас за собой.
Мы отправились искать нашу восьмерку призывников. Среди голопузых и голоногих пацанов, сидевших возле кабинетов врачей, мы их не нашли. Обнаружились они на третьем этаже, где сортируют личные дела. Еще по дороге в Оренбург старший команды сказал, что большинство из этой небольшой партии уйдет служить в сухопутные войска. Какой точно род – пока неизвестно. Один должен был попасть в пограничники.
Мы вышли из здания и направились к зенитной установке, которая как памятник установлена в начале строевого плаца. Подошли к полковнику и спросили разрешения сфотографироваться возле зенитки с призывниками. «Вы что, вы что! Это же секретное оружие!» – схохмил офицер.
После этого ребята ушли на комиссию, а мы в сопровождении Янцына отправились бродить по сборному пункту. В дверях казармы стоял дневальный, а рядом в курилке сидели призывники. Это были те, кто уже «прошел через чипок», то есть отоварившиеся в местном буфете газводой и сигаретами. Остальные так и стояли в строю. Не знаю, как сейчас, но в свое время нас запускали в буфет по 10 человек. Когда шли через плац, я краем уха услышал обрывок фразы: «Что, вообще нулевого привезли? Ну что за люди, даже в армию нормально уйти не могут». Со второго этажа рыжий и конопатый юноша, облизывая губы, жалобно просил сидевших внизу: «Пацаны, киньте воды. Ну, киньте, пожалуйста». По всей видимости, это был один из недавних «нулевых». Глазами я поискал мусорную тележку, но почему-то не нашел. В свое время она была объектом мощнейшей армейской шутки. Призывников спрашивали, есть ли среди них водители КамАЗа. Естественно, таких было валом. Еще бы, наверное, заберут водителем служить. Из всех водителей выбирались трое-четверо, им указывали на мусорную тележку с надписью КамАЗ. Бери и води, да не забудь только мусор попутно собирать. Но раньше хозяйственные наряды на сборном пункте «тащили» обычные солдаты-срочники, и шутка эта принадлежит именно им. Сейчас в дверях в казарму стоял то ли милиционер, то ли солдат внутренних войск, я так и не понял.
Он запустил нас в казарму, и сразу же в нос шибанул почти забытый запах кирзы. В расположении на нарах сидело несколько парней, смотревших телевизор. Смотрели именно так, как это делают в армии: смотреть можно, включать нельзя. Но про себя я отметил, что само по себе появление телевизора в расположении – это хорошее новшество. В мое время его не было. Я, предавшись ностальгическим воспоминаниям, не без удовольствия плюхнулся на жесткие нары, обитые дерматином. Прямо на то место, где лежал, дожидаясь отправки в войска. Там-то меня и поймал объектив фотокамеры.
Я прошелся по казарме, посмотрел еще раз на расположение. Здесь ровным счетом ничего не изменилось, чего не скажешь об административном здании, где установлены пластиковые двери с новыми табличками, а во врачебном отделении постелена новая ковровая дорожка.
На улице распогодилось, и после казармы воздух казался особенно свежим. На лавке какой-то парнишка (то ли башкирин, то ли татарин), путая мужской и женский род, рассказывал соседям по скамейке о своих любовных деревенских похождениях:
– Я с ним в койке лежу, и тут она заходит.
– Кто она? – вытаращили глаза благодарные слушатели.
– Кто-то, муж его.
Я улыбнулся и пошел к «чипку». Подполковник Янцын рассказал, что буквально день назад отправили партию призывников из Октябрьского района. Он даже подошел к сидевшим на лавках и приказал: «Октябрьский, Орск, встать!» Никто не поднялся. Видимо, в войска отправили всех.
За забором орали каких-то Саньков, Лех и Колек. Некоторые смельчаки даже пытались взобраться на забор, но долго на нем удержаться не могли. Мы подошли к КПП и сказали дежурному на дверях:
– У вас хорошо, а дома лучше
– Это точно, – согласился сержант.
Время, оставшееся до отправки автобуса, я провел в исторической части Оренбурга, на Беловке. Там были показательные выступления исторического клуба «Центурион». Ребята рубились на мечах так, что искры летели. Я сел на старый теплый гранит, провел по шершавому камню рукой, снял туфли и наслаждался солнцем. Кажется, в этом месте сохранился настоящий дух Оренбурга, а крепость помнит все войны. Вот и я вспомнил свои армейские годы. Ведь ни разу не пожалел, что побывал в армии. Подумалось, как там сейчас наши призывники? И сам же ответил на свой вопрос: наверное, как в сказке. Я рассмеялся.